— Хватит называть меня чертовыми именами, ты, проклятый крысеныш! — выкрикнул обвиняемый.

— Алджи, — сказал Бёртон. — Даже если это действительно Винсент Снид...

— Он и есть!

— ... почему ты думаешь, что именно он — саботажник?

— Потому что он негодяй!

— То есть ты предполагаешь, но доказательств у тебя нет?

Суинбёрн вздохнул и пробормотал.

— Да, Ричард. Но разве не достаточно того, что он лжет нам?

Бёртон повернулся к капитану Лоулессу.

— Есть ли на корабле надежная комната? Я бы хотел держать этого человека под стражей, пока мы не докопаемся до правды.

— Используйте первую из пассажирских кают второго класса, — сказал Лоулесс, указывая на коридор, из которого они вышли. — Я возвращаюсь обратно на мостик и пришлю вам стюарда с ключами. Сообщите мне, пожалуйста, когда будет результат.

Капитан еще поглядел на пленника и вышел.

— Алджи, где Герберт? — спросил Бёртон у своего помощника.

— Торчит в каюте, работает над философским трактатом.

— Не мог бы ты пригласить его сюда, пожалуйста?

Поэт прыгнул с одной ноги на другую, с ненавистью посмотрел на большеносого чистильщика воронок, бросил укоризненный взгляд на Корниша, потом кивнул и последовал за капитаном.

Бёртон встал прямо перед человеком, называвшего себя Тобиас Треднидл, и сказал:

— Вы участвовали в волнениях в Уголке оратора прошлым летом?

— Нет! — ответил человек. Не желая встречаться взглядом с Бёртоном, он беспокойно смотрел на потолок, как будто проверял оборудование и трубы, змеившиеся по нему. И то, как он извивался в хватке Траунса и Честона, заставляло предположить, что он лжет.

— Тебя держат два офицера полиции, — открыл ему Бёртон.

— И мы не колеблясь арестуем тебя и доставим в тюрьму в Каире, если мистер Суинбёрн не ошибся! — добавил Траунс.

— Египетская тюрьма, — прошептал Честон. — Очень мерзкая. Вонючее место.

— О, пожалуйста, твою мать! Ни хрена не сделал! — завопил пленник. — Просто чистил чертовы трубы!

— Снид участвовал в волнениях, — спокойным голосом сказал Бёртон. — Я сам и эти два парня там были. Мой помощник сцепился там со Снидом. Никто из нас этого не видел, кроме нашего коллеги, мистера Спенсера. Он сейчас будет здесь, и либо подтвердит утверждение мистера Суинбёрна, либо нет. Если вы действительно Тобиас Треднидл, вам нечего бояться. Но если вы Винсент Снид, дело может обернуться для вас очень плохо.

Пленник заскулил от отчаяния.

Бёртон повернулся к Вилли Корнишу.

— Я слышал о вас много хорошего, молодой человек. Будем надеяться, что вы не солгали нам. Иначе я буду очень разочарован.

Корниш расплакался и обхватил лицо руками.

Дэниел Гуч подошел к Бёртону и тихо сказал:

— Подшипник люльки, сэр Ричард, теперь я понимаю, как он оказался в вашей каюте.

— И как?

— Долг этого парня, — одна из механических рук Гуча указал на Треднидла, — чистить трубы на этой стороне корабля. Он мог открыть вентиляционную решетку в трубе и через нее войти в каюту.

— О, понял. Спасибо, мистер Гуч.

Прошло несколько напряженных минут. Наконец в комнату вошел заводной философ Герберт Спенсер — металлическая фигура лязгала рядом с Суинбёрном, на голове сидела Покс. Маленькие глаза Треднидла расширились и он пробормотал, заикаясь:

— Чо... это чо... чо это за штука?

— Пьяница! — прощебетала Покс.

— Герберт, — сказал Бёртон. — Ты видел этого парня раньше?

Латунный человек подошел к Треднидлу и кивнул.

— Да, босс. Во время волнений прошлым летом. Он дрался с мистером Суинбёрном. Его зовут Винсент Снид.

Пленник взвыл и поник.

Вошел доктор Квайнт, с любопытством оглядел сцену и передал ключ Бёртону.

— Каюта второго класса номер один, — сказал он.

— Благодарю, доктор. — Бёртон обратился к полицейском. — Давайте посадим туда мистера Снида, джентльмены.

Он пошел в каюту, за ним полицейские и пленник.

Суинбёрн повернулся к Вилли Корнишу и положил руку на плечо мальчика.

— Почему ты защищал его, Вилли? Он угрожал тебе?

Вилли поглядел вверх, на его глазах появились слезы.

— Не могу сказать, Рыжик. Хочу, но не могу!

Суинбёрн покачал головой и пожевал нижнюю губу.

— Есть что-то очень странное во всем этом, — проворчал он. — Но как, ко всем чертям, я доберусь до правды, если ты не хочешь мне помочь?

Внезапно Вилли, с мучительным криком, бросился от него, проскользнул под руками инженеров, пытавшихся остановить его, и прыгнул на механизм, стоявший у стены. Ловко, как обезьяна, взобравшись вверх, он добрался до вентиляционной решетки, открыл ее и исчез в трубе.

— Клянусь шляпой! — пробормотал поэт. — Что за чертовщина происходит с ним?

Ровно в семь вечера Орфей приземлился на летном поле в Каире, и экипаж сразу же принялся за работу — надо было загрузить на борт свежую порцию угля Формби и наполнить водяные цистерны. 

Винсент Снид в одиночестве маялся в первой каюте второго класса. Он лежал на койке, когда в замке повернулся ключ и дверь открылась. Вошел сэр Ричард Фрэнсис Бёртон, за ним детективы-инспекторы Траунс и Честон, в сопровождении высокого темнокожего человека в мундире с эполетами и поясом. Орлиное лицо с усами и эспаньолкой, пронзительные черные глаза, на голове — феска.

— Мистер Снид, — сказал Бёртон. — Это Аль-Мустази, комиссар городской полиции. Его люди ждут снаружи. Они отведут вас в каирскую тюрьму, где вы будете находиться несколько недель, после чего вами займется британский консул. И там вам придется очень постараться, чтобы остаться в живых. Я знаю, вы родились и выросли в Котле, и сам убедился, что это ад, находящийся посреди Лондона. И, тем не менее, уверяю вас, это Шангри-ла[9] по сравнению с тем, что вас ожидает, и очень скоро.

Снид взглянул вверх, его маленькие глаза хорька наполнились страданием. — Ни хрена не сделал, — заголосил он.

— Вы все еще утверждаете, что вас зовут Тобиас Треднидл?

Чистильщик воронок сглотнул, адамово яблоко запрыгало на его тощей шее.

— Да, — прошептал он.

— Несмотря на то, что два человека опознали в вас Винсента Снида?

— Да.

— Вы проникли в мою каюту и положили на стол подшипник?

Бёртон заметил, что маленький человек задрожал.

— Я... я ни хрена не сделал! Ни хрена!

Бёртон вздохнул.

— Мистер Снид, в прошлом множество людей лгали мне, и у меня глаз наметан. По каждому вашему слову и движению, по тому, как вы ведете себя, я вижу, что вы не говорите мне правду. Я даю вам последний шанс. Признайтесь, кто вы такой, расскажите мне, почему положили подшипник на стол, и тогда я позабочусь о том, чтобы вас отправили обратно в Лондон. Я даже попрошу полицию не предпринимать ничего против вас. Конечно, вы больше никогда не будете работать чистильщиком воронок, но, по меньшей мере, вы снова сможете стать мастером-трубочистом.

По щеке Снида скатилась слеза.

— Ты ничего не понимаешь, — прошептал он. — Я знаю, что плохо себя вел с ним. Возможно, слишком строго, вроде как с мальцами. Но я только пытался научить его работать. Я вовсе не собирался избивать это рыжеволосого черта — просто учил его. И... — внезапно он задохнулся и проглотил слова, — ... не собирался никому вредить сейчас. Я ни хрена не сделал. Ни хрена!

— Значит, вы сознаетесь, что вас зовут Винсент Снид, но утверждаете, что ничего не сделали?

Маленький человек сжал руки вместе, потом поднял их и закрыл ими лицо.

— Да, — простонал он.

— Имя Цеппелин что-нибудь говорит вам?

Снид расставил пальцы и взглянул через них на Бёртона.

— Цапрем?

— Цеппелин.

— Не знаю никакого Цеппелина.

Бёртон повернулся к Траунсу и Честону.

— Не передадите ли его в руки вашего египетского коллеги, пожалуйста?

Оба детектива кивнули, шагнули вперед и подняли Снида с кровати.