Стрелы неслись за ним вдогонку, но скоро он оказался вне их досягаемости. Когда Дик остановился и оглянулся, он был уже далеко от замка Мот. Однако факелы, беспорядочно двигавшиеся на стене замка, все еще были видны.

Он прислонился к дереву; кровь и вода текли с него. Он был ранен и одинок. И все же ему удалось спастись. Правда, Джоанна осталась в руках сэра Дэниэла, но он не упрекал ни себя, ни ее, так как понимал, что винить за это некого. Он не очень опасался за ее судьбу – сэр Дэниэл жесток, но он не осмелится дурно обращаться с девушкой благородного происхождения, могущественные покровители которой могут призвать его к ответу. Вероятнее всего, он постарается как можно скорее выдать ее замуж за какого-нибудь своего друга.

«Ну, – думал Дик, – до тех пор я еще успею укротить этого изменника. Теперь мне уже не за что быть ему благодарным, и я свободен от всяких обязательств перед ним. Теперь я могу враждовать с ним открыто и добьюсь всего, чего захочу».

Но пока он находился в самом плачевном положении. Он кое-как брел через лес. Раны его ныли, кругом было темно, ноги путались в густых зарослях, и скоро он был вынужден сесть на землю и прислониться к дереву.

Когда он очнулся от сна, похожего на обморок, уже начинался рассвет. Прохладный ветерок шумел в листве. Глядя спросонья прямо перед собой, он заметил в ста ярдах от себя среди переплетенных ветвей что-то темное, качающееся. Становилось светлее. Сознание Дика прояснилось, и в конце концов он понял, что это человек, повешенный на суку высокого дуба. Голова повешенного была опущена на грудь; при каждом порыве ветра тело его раскачивалось, а руки и ноги дергались, как у игрушечного плясуна.

Дик с трудом поднялся на ноги; пошатываясь, хватаясь за стволы деревьев, он подошел к повешенному.

Сук находился приблизительно в двадцати футах от земли, и бедняга был вздернут так высоко, что Дик не мог достать рукой даже до его сапог; лицо его вдобавок было закрыто капюшоном, и Дик никак не мог узнать, кто он такой.

Дик поглядел направо и налево и заметил, что другой конец веревки привязан к покрытому цветами кусту боярышника, который рос под густой сенью дуба. Он вытащил кинжал – единственное свое оружие – и перерезал веревку; труп с глухим стуком упал на землю.

Дик приподнял капюшон. Это был Трогмортон, гонец сэра Дэниэла. Недалеко удалось ему уйти от замка! Из-под его куртки торчала какая-то бумага, очевидно не замеченная молодцами «Черной стрелы». Дик вытащил ее; то было письмо сэра Дэниэла к лорду Уэнслидэлу.

«Если опять будет переворот, – подумал он, – вот этим письмом я опорочу сэра Дэниэла и, быть может, даже приведу его на плаху». Он сунул бумагу себе за пазуху, прочел над мертвым молитву и побрел дальше через лес.

Он был очень слаб и чувствовал себя смертельно утомленным; он спотыкался, в ушах у него звенело, сознание то и дело покидало его – так много крови он потерял. Он долго кружил и плутал, но наконец вышел на большую дорогу недалеко от деревни Тэнстолл.

Грубый голос приказал ему остановиться.

– Остановиться? – повторил Дик. – Клянусь небом, я почти падаю.

И в подтверждение своих слов он рухнул на дорогу. Из чащи вышли двое мужчин, оба в зеленых лесных куртках, оба с луками, колчанами и короткими мечами.

– Лоулесс, – сказал тот, который был помоложе, – да ведь это молодой Шелтон!

– Да, Джон Мщу-за-всех будет доволен, – сказал другой. – Э, да он побывал в бою! На голове у него рана, которая стоила ему немало крови.

– Плечо тоже пробито, – прибавил Гриншив. – Ему, видимо, здорово досталось. Как ты думаешь, кто это его так отделал? Если кто-нибудь из наших, так пусть молится богу: Эллис наградит его короткой исповедью и длинной веревкой.

– Подымай щенка, – сказал Лоулесс. – Клади его мне на спину.

Взвалив Дика к себе на плечи и держа его за руки, бывший монах-францисканец прибавил:

– Оставайся на посту, брат Гриншив. Я один его дотащу.

Гриншив вернулся в засаду у дороги, а Лоулесс, посвистывая, медленно побрел вниз по склону холма, неся на плечах Дика, потерявшего сознание. Солнце уже взошло, когда он выбрался на опушку леса и увидел за оврагом деревню Тэнстолл. Все, казалось, было спокойно; только с обеих сторон дороги у самого моста лежали стрелки; их было человек десять. Увидев Лоулесса с его ношей, они, как и подобает настоящим часовым, натянули луки.

– Кто идет? – крикнул их командир.

– Уилл Лоулесс, клянусь распятием! И ты знаешь меня, как свои пять пальцев, – ответил расстрига презрительно.

– Скажи пароль, Лоулесс, – потребовал командир.

– Ты дурак, и да поможет тебе небо, – ответил Лоулесс. – Разве ты не узнаешь меня? Все вы помешались на игре в солдатики. Когда живешь в лесу, надо жить по-лесному. И вот вам мой пароль: шиш!

– Лоулесс, ты подаешь дурной пример. Скажи пароль, дурак! – приказал командир.

– А если я его позабыл? – сказал Лоулесс.

– Врешь, не позабыл; а если позабыл, я всажу стрелу в твое жирное брюхо, клянусь небом! – ответил командир.

– Я вижу, вы не понимаете шуток! – сказал Лоулесс. – Так вот вам пароль: «Дэкуорт и Шелтон». А вот и картинка к этому паролю: Шелтон у меня на спине, и я несу его к Дэкуорту.

– Проходи, Лоулесс, – сказал часовой.

– А где Джон? – спросил монах.

– Он творит суд и собирает оброк, словно помещик, – ответил часовой.

Так оно и было. Когда Лоулесс дошел до харчевни, стоявшей в середине деревни, он увидел Эллиса Дэкуорта, окруженного крестьянами сэра Дэниэла. Пользуясь своей силой, он преспокойно собирал с крестьян оброк и выдавал им расписки в получении денег. Видно было, что крестьянам это совсем не нравится – они отлично понимали, что им придется платить еще раз.

Узнав, кого принес Лоулесс, Эллис тотчас же отпустил крестьян. Полный любопытства и тревоги, он отправил Дика в заднюю комнату харчевни. Там осмотрели раны мальчика и самыми простыми средствами привели его в чувство.

– Милый мальчик, – сказал Эллис, пожимая ему руку, – ты находишься в гостях у друга, который любил твоего отца и в память о нем любит тебя. Отдохни немного, ты еще не совсем пришел в себя. Отдохнув, ты расскажешь мне все, что с тобой случилось, и мы вместе подумаем, как тебе помочь.

Позднее, когда Дик, все еще очень слабый, хорошо выспался, Эллис подсел к его кровати и попросил именем его отца рассказать, как он удрал из Тэнстоллского замка Мот. В широких плечах Эллиса было столько силы, в смуглом лице столько честности, в глазах столько ума и ясности, что Дик сразу ему повиновался и подробно рассказал все свои приключения за последние два дня.

– Святые оберегают тебя, Дик Шелтон, – сказал Эллис, когда он кончил. – Они не только вывели тебя невредимым из всех бед и опасностей, но вдобавок привели тебя к человеку, который больше всего на свете желает оказать помощь сыну твоего отца. Только не покидай меня, – а я вижу, что ты меня не покинешь, – и мы с тобой добьемся смерти гнусного предателя.

– Вы собираетесь взять его замок приступом? – спросил Дик.

– Брать замок приступом – это безумие, – ответил Эллис. – В замке он слишком силен – у него много воинов. Вчера мимо меня проскользнул целый отряд – тот самый, появление которого спасло тебя, – и теперь сэр Дэниэл находится под надежной защитой. Нет, Дик, нам с тобой и нашим славным лучникам нужно как можно скорее убраться отсюда и оставить сэра Дэниэла в покое.

– Меня тревожит судьба Джона, – сказал мальчик.

– Судьба Джона? – переспросил Дэкуорт. – А, понимаю, судьба этой девчонки! Обещаю тебе, Дик, что, если пойдут толки о свадьбе, мы будем действовать без промедления. А до тех пор мы все исчезнем, как тени на рассвете. Сэр Дэниэл будет смотреть на восток, будет смотреть на запад и нигде не найдет врагов. Клянусь небом, он подумает, что мы ему только приснились. Но наши с тобой четыре глаза, Дик, будут внимательно следить за ним, и наши четыре руки – да поможет нам святое ангельское воинство! – одолеют предателя.