Либералы внедряли двуязычие на огромной территории от Новой Шотландии до Альберты, почти не считаясь с особенностями местных условий и с национальными чувствами англоканадцев и используя нажим на провинциальные и муниципальные власти. Они охотно продвигали по службе двуязычных (иногда некомпетентных) чиновников в ущерб одноязычным (более компетентным). Ради повышения доли франкоканадцев штаты многих федеральных учреждений откровенно раздувались.

Ответом стала немедленная реакция англоканадского большинства. Правительство на 95% англоязычной Альберты жаловалось, что навязанные центром франкоязычные телепередачи почти никто не смотрит. А правительство тихоокеанской Британской Колумбии отказалось взаимодействовать с гражданами на двух языках из-за отсутствия франкоязычных кадров.

В Верховный суд Канады поступило несколько исков об антиконституционности двуязычия. Несмотря на противодействие министерства юстиции, суд принял один из исков к рассмотрению. Его ответ последовал только в 1973 г. — политика двуязычия была признана конституционной. Всецело поддержал языковую реформу только Нью-Брансуик, где 40% населения франкоязычно. Да еще Новая Шотландия провинциальным законом закрепила право граждан на получение образования на двух официальных языках. Противодействие привело к тому, что Трюдо с еще большим упорством реализовывал двуязычие на федеральном уровне.

Доля франкоканадцев на высших политических и административных постах стала высокой как никогда ранее. Им были доверены посты спикеров обеих палат парламента, руководителей многих госкорпораций, генерального штаба и органов безопасности; франкоканадцев стали назначать на посты заместителей министров и послов, чего ранее почти не было.

Трюдо нарушил традицию не допускать франкоканадцев до ключевых экономических министерских портфелей. Впервые политику-франкоканадцу (Пепэну) было доверено Министерство промышленности и торговли. Во главе только что созданного и быстро набиравшего очки Министерства регионального экономического развития был поставлен другой франкоканадец — Маршан. Впервые франкоканадец (Кадье) стал министром национальной обороны.

Как мы уже сказали, языковая реформа сопровождалась сопротивлением старого англоязычного чиновничества, бурной полемикой в печати и в парламенте и ухудшением федерально-провинциальных отношений. Шла она медленно. Ее издержки были видны невооруженным глазом. А положительные ее плоды стали ощущаться только в 80–90-х годах.

Впервые закон определил, какие языки многоэтнической страны являются официальными, и зафиксировал их равный статус в госуправлении, госпредпринимательстве, вооруженных силах, школьном обучении. Впервые во всей Северной Америке французский язык был уравнен в правах с господствующим английским. Закладывались предпосылки сглаживания фактического неравноправия франкоканадцев.

Доля франкоканадцев на госслужбе к концу XX в. возросла с прежних 11–12 до 29–30%, сравнявшись с их долей в общей численности населении. Принимая указанные меры Канада опиралась на опыт СССР и Индии и оказалась впереди многих двунациональных и многонациональных государств — Бельгии, Испании, Югославии, Малайзии.

Языковую реформу Трюдо подкрепил активной политикой региональной помощи. Лучше всех своих предшественников он понимал, что характерные для Квебека проблемы экономического застоя невозможно решить без прямой помощи Оттавы. Созданное Трюдо Министерство регионального развития получило большой штат сотрудников и крупные ассигнования, большую часть которых оно до 1972 г. направляло почти исключительно в Квебек, благо главой МРЭР был сделан франкоканадец Жан Маршан. Бюджет министерства (около 1 млрд. долларов) никогда не подвергался замораживанию.

Серьезная федеральная экономическая помощь «прекрасной провинции» вызвала понятное раздражение в англоязычной Канаде, но в Квебеке она помогла трудоустроить десятки тысяч безработных и временно остановить подъем сепаратизма. Это вскрылось во время бурных событий 1970 т., прозванных «октябрьским кризисом». Тогдашний всплеск политических страстей надолго запомнился канадцам.

Фронт освобождения Квебека от взрывов перешел к похищениям. Пятого октября 1970 г. несколько человек в масках и с автоматами среди бела дня выкрали английского торгового атташе в Монреале и объявили его «заложником революции». В обмен на его жизнь террористы требовали освободить ранее арестованных боевиков, передать по СМИ манифест Фронта и в качестве выкупа заплатить полмиллиона золотом. Когда городские и провинциальные власти отказались выполнить их требования, был похищен заместитель квебекского премьера Пьер Лапорт. Листовки Фронта призывали свергнуть «власть монополий» и осуществить право на самоопределение.

Действия неуловимых террористов на улицах монреальского мегаполиса ошеломили страну. Службы безопасности советовали крупным предпринимателям покинуть город. После тщетных поисков заложников и похитителей монреальский муниципалитет и провинциальное правительство обратились к Оттаве с просьбой о вмешательстве. Полиция уверяла, что у боевиков должно быть много взрывчатки. Необычайно активизировались вожди Квебекской партии. Они предложили себя в качестве посредников на переговорах с террористами, но потребовали министерских портфелей. В довершение всего 3 тыс. монреальских студентов провели демонстрацию солидарности с Фронтом, поддержав цели его борьбы, но не методы.

Крупный капитал и правящие круги США требовали от Канады принять радикальные контрмеры. Ту же позицию заняли провинциальные премьеры. Премьер Онтарио публично объявил в Торонто: «Нам объявлена тотальная война. Не уступать, а бороться!» Настаивали на применении силы органы безопасности — Королевская конная полиция и квебекская «Сюртэ». С ними солидаризировались многие федеральные политики — Лалонд, Маршан, Ричардсон, Тернер. Армейское командование по указанию премьер-министра стало стягивать войска к долине Святого Лаврентия и готовилось приступить к реализации плана «Эссе» — подавления массовых городских беспорядков.

Шестнадцатого октября правительство ввело Закон о мерах военного времени, отменив на неопределенное время конституционные гарантии. Трюдо в телеобращении к канадцам сообщил об угрозе мятежа и государственного переворота. В таком положении, подчеркнул он, слабость недопустима, иначе его кабинет разделит участь правительства Керенского в России 1917 г.

Военные перекрыли автострады и вступили в Монреаль, Квебек-Сити и Оттаву. На перекрестках появились бронемашины, проволочные заграждения, снайперы в масках. На одно из предместий Монреаля армия высадила вертолетный десант. Под прикрытием 12 тыс. солдат полиция занялась массовыми обысками и задержаниями. На остальной территории страны армия демонстративно занялась маневрами.

За несколько дней было обыскано около 3 тыс. жилищ и заключено под стражу примерно 500 человек — главным образом франкоязычных интеллектуалов и студентов. Впрочем, под горячую руку попали и несколько украинских националистов. Многих в буквальном смысле слова волокли по улицам в наручниках. Задержанным не предъявляли обвинения по статье закона и не позволяли связаться с адвокатом.

В занятом войсками Монреале были запрещены все митинги и демонстрации. На стенах многих зданий кто-то по ночам делал надписи огромными буквами: «Квебекская партия — это Фронт». Лидеры партии собирались перейти на нелегальное положение, тем более что у многих из них не было депутатской неприкосновенности.

Каверзные вопросы репортеров о причинах нарушения в мирное время прав и свобод выводили премьер-министра из себя. Интервью премьер-министра стали напоминать ожесточенные фехтовальные поединки — или свары на коммунальной кухне:

— Сэр, что значат все эти вооруженные граждане вокруг?

— А вы не знаете?

— Знаю, но зачем вы их вызвали?

— Что вас беспокоит?

— Я не беспокоюсь. Обеспокоены вы.

— Ну уж если вы не беспокоитесь, то я тем более.

— Тревожно находиться в городе, кишащем солдатами.