Один из них подошел совсем близко и прижал край твердого предмета к ее губам. Она дернула головой и услышала плеск воды.

— Пей, — произнес низкий, приглушенный голос.

— Нет.

— Тебе необходимо сохранить силы. Твой рассудок тоже должен быть ясным, потому что тебе предстоит принять важное решение.

Она плотно сжала губы.

— Мы можем тебя заставить.

«Сказать им что-нибудь?»

«Нет, еще не время. Жди и наблюдай».

Она молчала, вызывающе стиснув губы.

«Жаль, что я их не вижу, — думала она. — Знать бы, сколько их…»

Они поставили что-то на пол у ее ног и отошли.

— Ты научишься выполнять наши просьбы, — произнес другой голос, и дверь закрылась.

«Нет, не научусь», — сказала она себе.

На полу стояла толстая деревянная миска с холодной водой.

Она опустила в воду пальцы и ощутила лишь гладкие стенки миски.

Она понюхала воду, но не уловила никакого запаха. Это не означало, что вода не отравлена. В воде могло быть что угодно. Например, наркотики.

«Возможно, это просто вода», — шепнул рассудок.

Дарби поставила миску на пол. Ее горло и язык распухли от жажды. Она обеими руками подняла миску и с силой бросила ее на каменные плиты. Миска треснула. Она снова подняла ее над головой и бросила на пол. Все, что ей нужно, — это заостренный осколок миски.

Нащупав на полу то, что было нужно, она притаилась у двери. Они должны были услышать шум, а значит, придут разбираться.

«Молись, чтобы пришел только один из них, — сказала она себе. — Пусть он будет один».

Никто не пришел.

Дарби ждала очень долго, но все впустую.

Она села на пол и, прислонившись к стене, вставила острый конец осколка в замок наручника на левом запястье. Эти замки должны быть старыми, а значит, примитивными. Она рассчитывала на то, что имеет дело с простым пружинным механизмом.

Дарби крутила обломком в замке, пока острый конец не обломался. Она на ощупь собрала с пола обломки миски и заточила их о камни. Затем вставила один из них в замок и, затаив дыхание, повторила попытку.

Глава 80

Дарби проснулась от звона цепей. Ее собственных цепей. Они двигались.

Железные наручники впились ей в запястья, потому что кто-то потянул цепи вверх, подняв ее руки к потолку. Цепи продолжали подниматься, натягиваясь все сильнее. Оковы на ее ногах тоже ползли, скрываясь в крошечных отверстиях в полу.

Дарби схватила цепи и что было силы дернула их вниз. Она так долго оттачивала деревянные осколки, а затем пыталась открыть замки, что стерла пальцы и ладони почти до крови. Теперь кожа лопнула, и ей не удалось удержать скользкие от крови цепи. Они продолжали подниматься. Дарби столько дней провела без еды и питья, что совершенно обессилела.

Однако ее покинули физические силы, но не воля. Нет, воля и твердая решимость не сдаваться без боя оставались при ней. Она должна была сберечь силы для того мгновения, когда ей подвернется спасительный шанс.

Она повисла на руках, а ее ноги оторвались от пола.

Она закрыла глаза и попыталась дышать очень медленно, пытаясь унять учащенное биение сердца. Время тянулось медленно, и от невероятного напряжения мышцы рук, плеч и спины постепенно начинала сводить судорога. Но ей удавалось дышать ровно и сохранять ясность рассудка.

«Боль рождается в мозгу, — напоминала она себе. — Боль можно контролировать. И мне это удастся».

Дверь открылась, но она продолжала держать глаза закрытыми.

На этот раз она услышала шум шагов, остановившихся прямо перед ней. Шорох спички о коробок.

— Что ты сделала с миской? — раздался приглушенный голос. — Мы знаем, что ты ее разбила.

Она не ответила.

Шаги отдалились, остановились, затем вернулись.

— Ты бросила их в туалет! — произнес голос. — Какая изобретательность! — Тихий смех. — Открой глаза.

Она держала глаза плотно закрытыми.

— Открой глаза. — Он уже стоял совсем рядом. — Я не собираюсь повторять много раз.

Она не повиновалась. Он чиркнул второй спичкой.

Звяк-звяк. Дарби сделала судорожный вдох. Ее тело одеревенело от страха.

«Боль поддается контролю».

Свистящий звук…

«Я справлюсь с болью».

…и холодные полосы металла вонзились в заднюю поверхность ее бедер. Ее глаза открылись, и Дарби со свистом втянула в себя воздух, подавив крик. Ее извивающееся от боли тело в свете свечи отбрасывало на каменные стены дрожащие тени.

Стоящий перед ней человек был одет в черный театральный плащ, сшитый из чего-то похожего на толстый бархат, наброшенный поверх темного костюма и алого шелкового шарфа. Его лицо (его настоящее лицо) было скрыто под белой деревянной маской, долженствующей изображать то ли дьявола, то ли вампира. Маска была поцарапана, местами краска облупилась. Особенно пострадал длинный деревянный нос. Широкому оскалу маски недоставало пары зубов. Искусственные черные волосы были зачесаны назад, в глазницах блестели крошечные черные мраморные глазки.

«Ни дать ни взять, фильм “Гранд-гиньоль”», — подумала Дарби.

Рука в белой перчатке с выкрашенными красной краской заостренными кончиками пальцев сжимала резную деревянную рукоять. На конце рукояти было закреплено кольцо, с которого свисали три цепи по семь звеньев каждая.

— Плеть из цепей. Изумительное изобретение. Я впервые использовал такую штуку в одном замке в Нюрнберге. Это стало моей любовью на всю жизнь.

— Так вот чем ты тут занимаешься! — скрипнув зубами, отозвалась Дарби. — Тебя так вдохновил пример Гитлера, что ты решил создать свою собственную армию с целью добиться мирового господства.

Из-под маски раздался усталый вздох.

— Время войн прошло. К сожалению. Мне не нравится то, что происходит там, наверху. Мне не нравится то, что мы создали. Оно не поддается контролю и превратилось в зло в чистом виде.

— Но ты продолжаешь выходить на поверхность и похищать детей. Зачем?

— Потому что мне так хочется, — буднично отозвался голос. — Потому что я могу это делать.

Он снова ударил ее плетью. На этот раз удар пришелся по передней части голеней. У Дарби из глаз, казалось, искры посыпались. Ее тело завибрировало от напряжения, но она снова подавила крик, отказываясь подчиняться его воле.

— Я могу причинить тебе много боли, — прошептал голос. — Но могу и доставить удовольствие.

Дарби не ответила. Она сосредоточилась на его голосе. Он звучал очень спокойно, но она уловила в нем что-то еще. Ее внимание привлек выбор слов. Он произнес: «Я могу причинить…» Не «мы», а «я». Перед ней их руководитель?

Он провел ногтями по ее животу.

— Ты очень красивая и великолепно сложена. Прекрасные бедра. Теперь, когда я увидел тебя во плоти, я готов пересмотреть свое первоначальное намерение и использовать тебя для племенного разведения. — Ногти поползли вверх. — Нам следует приступить к этому как можно скорее, потому что мое время в этом теле не бесконечно.

— Ты архонт?

— Самый главный. Иадабаот, — ничуть не удивившись, отозвался он, продолжая разглядывать ее тело.

— Насколько я понимаю, вас двенадцать. Где остальные одиннадцать?

— Кто где.

Ее мучитель скрестил руки на груди и оперся подбородком о пальцы, постукивая ногтями по деревянной щеке.

— Нам необходимо обсудить вопрос овуляции.

— Конечно, — хмыкнула она. — Расскажи мне о своих месячных, и я помогу тебе все рассчитать.

Дарби начала смеяться. Она смеялась так сильно, что из глаз брызнули слезы.

— Я могу сделать тебя невообразимо уродливой, — угрожающе произнес ее собеседник.

— Как Чарли?

— Да.

— Теперь я знаю, зачем тебе маска. Ты такой уродливый, что с тобой никто не хочет трахаться.

Он положил руку ей на сердце и несколько мгновений сжимал ее грудь, одновременно прижимаясь щекой к ее животу. Ногти впились в ее кожу, а маска немного приподнялась вверх.