Ночью порой за окном слышен шум дождя. Но это не тропические струи, а мочевые. Граждане-пьяницы идут в туалет, но не в силах добраться до заветного очка (или опасаясь упасть в него, из-за темноты), отливают прямо во дворе. Пару раз использовали вместо туалета нашу баню, пришлось отмывать.
В сам туалет бросают пустые бутылки, пластик, всё, что не смогли почему-то сдать. Всё это плавает. Уровень опасно повышается. Раз в месяц приезжает дерьмосос. Вставляет большую трубу в выгребную яму, нажимает рычаг — уровень в яме понижается. Вдруг — забилась труба, пластик-пакеты-банки, плавающие, попали в шланг. Рабочий матерится, вытаскивает шланг из очка во двор, поворачивает рычаг в другую сторону — с фырканьем из трубы выпукивается дерьмо, выскакивают банки, пластик, задерьмованные пакеты, разлетаются по двору. Всё благоухает. Труба прочищена, можно качать дальше. За раз берёт около трёх кубометров.
Бичи-дворники не всегда жили в каморке этажом ниже. По словам хозяйки, сначала они, приехав в Иркутск, обитали в дровяном сарае. И только потом, устроившись в дворники, получили «муниципальное жильё» — комнатушку в избе (которая есть официально муниципальный многоквартирный дом). Мужик — ветеран Афганистана, у него есть даже медаль, он её надевает по особым случаям, выходит во двор и красуется. Почти никогда, по-видимому, они не работают. Или делают это незаметно, как-то раздваиваясь, так что каждый тёплый день их можно увидеть во дворе. А в холодные дни — внутри сидят. Пьют.
— Не пейте, — говорю я им, — пьянство — зло!
Подарил им брошюру «Трезвая Бурятия». Не помогло. Пьют.
Книги по автостопу, подаренные мною, однако, читают. Не разучились, значит, грамоте.
Один раз — смотрю, во дворе стоит старая машина, вся разбитая. Номера усть-ордынские. Сосед — сам не свой. Оказывается (по его словам) — его, блин, машина. Разбил по пьянке. Откуда он взял машину — неизвестно, ведь зарплата у них по 1500 руб + пустые банки.
Весь двор, куда ни глянь, сплошная пьянь. Есть один ребёнок на весь двор — трёхлетний Кирилл, скучный и утративший интерес к жизни ещё в самом начале оной. Ещё несколько парней 12–17 лет, которые всё лето торчат во дворе, пьют, курят, ругаются между собой. Вольными путешествиями не интересуются. Хотя, прохожу мимо, спрашивают:
— Ну что, всё путешествуете? А нас возьмёте?
— Бросайте пить, тогда возьму.
Но продолжают пить. Вот так.
А ещё однажды на тусовке АВП украли велосипед. Кто-то из иркутян приехал в Дом АВП на велике, и поставил его в тамбуре. И велосипед (средней стоимости) исчез совершенно бесследно. Кто его упёр — неясно. Жертве ограбления (девушке) пришлось топать домой пешком или изучать на практике методы автостопа. Других покраж на нашей территории не было.
ПОХОД С ТУРИСТАМИ
На выходных, 30 сентября — 1 октября 2006 г, ангарская туристка, Юля Катастрофа, зазвала меня в поход с туристами из городского ангарского турклуба. Это их ежегодная вылазка, где собирается максимальное число людей — человек по сорок. Турклуб существует уже давно, ходят люди разного возраста — от 14 до 60 лет. Ходят они в сентябре, на ежегодный сбор, в одно и то же место, на красивую излучину реки Иркут, находящуюся в лесу. Уже около тридцати лет у них одна и та же «фирменная» ежегодная стоянка.
Встречались уже в утренней электричке в субботу. Доехали, и пошли пешком. В пути разделились на две порции — 10 быстроходных и 30 тихоходных. Потом, пройдя разными маршрутами, вновь соединились, уже подходя к нужному месту (многие туристы уже там были в прошлые годы и место знают).
За два дня мы прошли всего около 40 км. Каждые два часа ходьбы был 2-3-часовой привал с обедом. Взяли с собой столько еды, что на четыре дня хватило бы. И после каждого привала, когда было уже невмоготу питаться, выбрасывали до третьей части пищи: не могли уже ни унести, ни съесть.
Солнце освещало оранжево-зелёную тайгу. Последние комары, разбуженные нами, вылетали из травы и моха. Подошли к нужному месту стоянки — перед нами, глубоко внизу, извилистой полосой медленно протекал холодный Иркут. Долго спускались вниз по склону, поставили палатки в лесу возле реки, принялись опять резать, мыть, готовить супы.
Люди этого похода, в большинстве своём являются обычными людьми, и только пару раз в год проявляют такую свою маленькую необычность: ходят в поход. Впрочем, без выпивки и тут не обошлось. Вечером, в разговорах у костра, я растормошил всех присутствующих своими странными словами и рассуждениями. Все, должно быть, удивлялись: что за бородатый быстроходный человек среди нас?
Потом туристы, по своей традиции, стали петь всякие песни вокруг костра. Возраст поющих — от 20 до 50 лет. Поколение студенческое плюс поколение советское. Как обычно, пустые слова, «любовь и облом», природные темы, плюс классические известные песни. Пристали и ко мне.
— Я, конечно, могу спеть, но во-первых, я без гитары, и вообще на гитаре не играю. Во-вторых, вам может не понравится, потому что на вас не похоже.
Но приставали активно, и я тоже спел — устроил-таки «провокацию».
Ты в жизнь приходишь — по уши в долгах,
А расплатился — глядь, тебя уж нет;
Почётный долг — в кирзовых сапогах,
Почётный долг — за партой десять лет!
Ты должен будешь кончить институт,
Найти жену, работу должен ты,
Растить детей… А старость тут как тут,
Так мало жил — и вот уже кранты!
Сгорают в печке длинные гробы,
Теперь не ваш — а наш последний долг!
Мы все как все — ничейные рабы,
Жениться, расплодиться да и в морг.
Мы должники? Оглянемся вокруг!
Давайте жить, друг друга не виня!
Ты мне сейчас ничем не должен, друг!
Прощаю всех. Простите и меня.
Творить и петь. Летать под парусами.
Дарить тому, кому не должен ты.
От всей души тебе под небесами
Желаю жить как солнце, как цветы,
Добро и зло в других не различая,
Не разбираясь в чьих-нибудь долгах,
Прожить всю жизнь. И дни свои кончая,
Не в печь идти, а скрыться в облаках!
Туристы совсем притихли, даже нетрезвые. Больше меня петь не просили.
Наутро, после очередной готовки и завтрака, поднялись на склон в одном месте, откуда был красиво виден изгиб Иркута, и жёлто-зелёная тайга, и туман в долинах. Руководитель похода — ему около 55 лет — старый неторопливый турист, и людей он водит в походы лет тридцать. Знает уже все примечательные места. И вот мы пошли в то место, где две скалы, облокотившись друг на друга, образовали как бы избушку. Это место ангарские туристы нашли ещё в 1970-х годах, и «облагородили» — сделали очаг, заделали некоторые щели, чтобы ветер не дул. Вышел гибрид таёжной избушки и пещеры. Там опять встали на обед, готовили еду, ели, треть выкинули. Поднимались на окрестные небольшие скалы. Вдалеке видны были снежные горы — хребет Хамар-Дабан, и гора Мунку-Сардык, возле которой мы проезжали, едучи в Монголию.
В процессе похода я распространил многим людям 20 книг «П.В.П.», и несколько «Вопросов». Вечером, сделав круг, дошли до станции Подкаменная.
Ждали там электричку. Пристанционный посёлок Подкаменная содержал тысячу жителей и два магазина. На одном из них висел плакат:
1 октября — день пожилого человека. Всех приглашаем в поселковый ДК!
Тут как раз подъехала женщина на «Ниве», остановилась, вышла и сняла этот плакат.
— Это вы день пожилого человека проводили? — спросил я.
— Да, мы, — отвечала она.
— И сколько же пришло пожилых людей?
— 15 человек.
— А сколько лет самому старому жителю?