Отчасти наши проблемы проистекали из-за постоянной нехватки обученных и проверенных службой бойцов. Был объявлен массовый прием в армию по контракту, так как по нашей бедности многие из частей, еще вчера считавшихся боеспособными и прославленными, сегодня только и могли похвастаться былой славой. Как я уже рассказывал, даже на штурм Грозного, в жестокий бой, требующий высокого профессионализма и чудовищного напряжения сил, шли неукомплектованные танковые экипажи.
Считалось, что среди резервистов найдется немало подготовленных людей, для которых свобода и независимость Родины не является пустым звуком. Были и такие: солдатом-контрактником пришел во внутренние войска Виталий Бабаков, ставший впоследствии офицером и Героем Российской Федерации. Но внушительная часть воинства, нанятого по контракту, представляла собой людей, не реализовавшихся и не нашедших себя в обществе. Встречались откровенные пропойцы и бродяги. Иных можно было сразу же идентифицировать как обитателей мусорных свалок, и оставалось только удивляться неразборчивости военкоматов, которые призвали этих людей на военную службу по контракту.
На наше удивление всегда следовал один и тот же циничный ответ: а много ли вы найдете охотников среди благополучных и устроенных в жизни людей, кто согласился бы подставлять свою голову за сто долларов в месяц или умирать за серебряный орден? Тут ничего другого не оставалось, как вспомнить наши давние дискуссии в Академии имени Фрунзе по поводу удивительных свойств нашего национального характера. Тогда мы пришли к выводу, что наш российский человек достоин удивления. Сегодняшний горький пьяница, бомж, он заглядывает в пивные бутылки, чтобы допить за кем-нибудь остатки, но завтра, при определенных условиях, не моргнув глазом может броситься со связкой гранат под вражеский танк. Что ж, многие свойства русской души остальному человечеству кажутся загадочными, непознанными и необъяснимыми.
Кого-то из новоприбывших контрактников мы отбраковывали сразу, но на лбу у человека не написано, что он — запойный алкоголик, к тому же буйный во хмелю. Бывало и так, что некоторых из них, склонных к беспрестанному поиску выпивки, мы находили на окраинах чеченских сел с перерезанным горлом: так закончились многие походы за водкой и наркотиками. Заканчивались они и пленом, из которого мы старались вытянуть всех солдат до единого, не разделяя их на плохих и хороших. Еще для части контрактников их недолгая служба в армии закономерно окончилась тюрьмой. Все это было, и я не считаю нужным скрывать, каким трудом досталось нам освобождение наших рядов от балласта. Только при мне были преданы суду несколько сот военнослужащих, повинных в уголовных преступлениях.
Как это всегда бывает на войне, кто-то из наших военнослужащих время от времени попадал к боевикам в плен. В бою это случалось чрезвычайно редко. Раненых, контуженых бойцов их товарищи выносили из-под огня, даже рискуя собственной жизнью, и немедленно, как только представлялась возможность, отправляли в тыл, туда, где им могла быть оказана квалифицированная медицинская помощь. Но, даже оказавшись в меньшинстве — это случается, когда бой принимает разведгруппа или небольшое подразделение солдат, действующее в отрыве от основных сил, — российские солдаты демонстрировали стойкость и редко сдавались в плен по собственной воле.
Во-первых, стойкость у нас в крови. Мне известны случаи, когда, не желая сдаваться в плен в безвыходной ситуации, солдаты и офицеры намеренно подрывали себя последней гранатой или по радио вызывали на себя огонь своих батарей. Во-вторых, многие выбирали смерть, чтобы не подвергнуться мучениям и издевательствам боевиков из НВФ. Часто они заканчивались казнью. Иногда настолько жуткой, что далеко не каждый прокурор или следователь мог досмотреть до конца трофейную видеокассету или стопку фотографий, на которых была запечатлена эта казнь. Чеченские боевики имели обыкновение снимать на видеокамеру расправы над пленными. Отрезали головы, жгли живьем, сдирали кожу, сажали на кол. В ходе специальных операций такие страшные видеоматериалы нам иногда попадали в руки, и мы были вынуждены знакомиться с ними, чтобы узнать судьбу наших пропавших без вести военнослужащих или для того, чтобы провести розыск палачей. Некоторые из них даже не считали необходимым прятать свои лица под масками. Так был разоблачен один из бандитов — некий Темирбулатов, по кличке Тракторист.
И все же основная часть оказавшихся в плену военнослужащих попала в него по неосторожности. Кто-то отстал в пути, кто-то отправился в чеченское село за продуктами, кто-то — на поиски приключений.
В плену можно было и выжить, если пленного сохраняли для обмена на задержанных боевиков и до поры до времени использовали на тяжелых работах.
Меня поразил один удивительный случай, который произошел с группой солдат из внутренних войск, поневоле оказавшихся в лагере одной из банд. Пятеро из них попали в плен после того, как в бою закончились боеприпасы (помощь, к сожалению, опоздала), двое пошли в чеченское село знакомиться с местным населением, а еще одного — несшего службу на блокпосту — чеченцы прихватили, можно сказать, за здорово живешь: он ночью вступил в дружеские разговоры с пассажирами проезжавшей мимо блокпоста легковой машины.
Вот так, совершенно по разным причинам и в разное время, оказались в плену у боевиков сержант Ильшат Кабулов, ефрейторы Павел Иванов, Сергей Шинов, Федор Петелин и рядовые Николай Камольский, Александр Холод, Андрей Кошкарев, Александр Скаченко.
Их приберегли для торга. Либо для обмена, либо для рабской работы (в Ичкерии времен Дудаева, Яндарбиева и Масхадова работорговля велась совершенно легально).
Но, даже оказавшись в плену, сержант и солдаты не пали духом. В один из дней, воспользовавшись ситуацией, сначала Федор Петелин, а затем и Ильшат Кабулов захватили оружие боевиков и в коротком бою уничтожили восемь бандитов.
Вооружившись трофейным автоматами, гранатометом и ручным пулеметом, восьмерка отважных солдат пошла на прорыв и невредимой скрылась в лесу. Им удалось уйти от погони и выбраться к блокпосту федеральных войск.
Разными бывали ситуации, и далеко не всем военнослужащим, попавшим в неволю, удалось выжить и победить, как этим ребятам, но ясно, что какой бы сложной ни оказалась жизненная ситуация — нельзя опускать руки, нельзя впадать в грех отчаяния!
Внутренние войска вели и будут вести поиск каждого пропавшего без вести на этой войне. Он не окончится до тех пор, пока живые не обретут свободу, пока не будут установлены судьбы всех, кого мы считаем погибшими.
Боевики, понимавшие силу вовремя сказанного пропагандистского слова, в своих сообщениях и интервью многократно поминали нам явные и мнимые преступления военнослужащих. В их интерпретации это звучало довольно убедительно: в России и за рубежом уже говорили о полном разложении армейского контингента в Чечне. Самым обескураживающим примером, который приводился мятежниками в доказательство, был тот, где утверждалось, что боевую технику, оружие и боеприпасы они восполняли с помощью продажных офицеров. Я считаю, что подобное предательство своих боевых товарищей — это самая последняя подлость, на которую может быть способен военный человек.
Зачастую такие утверждения дудаевцев были обыкновенной пропагандой. Но милицейская агентура, внедренная в банды боевиков, тем не менее, отслеживала факты утечки оружия и боеприпасов с армейских складов. Однажды я получил подтверждение от оперативников Северо-Кавказского Регионального управления по борьбе с организованной преступностью, что группа офицеров и прапорщиков из Краснодара готова продать партию ворованных боеприпасов.
Я дал соответствующую команду, и наши оперативные работники, среди которых немало этнических кавказцев, под видом чеченских боевиков провели операцию и за двадцать миллионов рублей, которые в то время были эквивалентны примерно четырем тысячам долларов, купили целый КамАЗ боеприпасов. Четверо военнослужащих, среди которых были офицеры и прапорщики, при этом были задержаны с поличным.