Голос Майка здесь окреп, стал мужественнее, он перестал играть голосом, шутить звуком, по-рок-н-ролльному, по-хорошему кривляться.

Даже «Сладкая N» в новой версии звучит совсем не так безбашенно и разгульно, как была сделана первоначально. Она звучит как отчет уставшего человека, которому обрыдли эти пьянки и доставшая своими загулами женщина.

И конечно, самая пронзительная его песня – «Выстрелы», это совсем уже не рок-н-ролл, но каждое слово в ней в точности описывает то, что происходило и произошло с ним в конце концов.

«Вот и наступило то самое завтра, о котором я что-то слышал вчера», – поет Майк в песне «6 утра». Поет так, что становится ясно – радости это «завтра» ему не принесло.

Потом умер Цой. Через сорок дней после Витьки умер Сережа Васильев, лидер группы «Почта», которую Майк очень любил. Да и самого Сережу Майк тоже ставил очень высоко, относился к нему как к младшему товарищу, видел в нем талант и искренность, играл с ним несколько «квартирников».

Майк переживал удар за ударом. Он никак не мог отойти от расставания с Наташей и сыном, Илью Куликова посадили в тюрьму, группа снова встала.

Через некоторое время в басисты был рекрутирован Наиль Кадыров – бас-гитарист «Почты». Они успели порепетировать, даже где-то сыграть.

А потом утром мне позвонил Борис Гребенщиков и сказал: «Умер Майк».

Мы очень любили его, слушали и учились у него. Он был для нас больше чем музыкант. Он был окном в мир. В мир, который мы так хотели увидеть и увидели наконец. Не увидел его только сам Майк.

То, что с ним случилось, – никакое не «логическое завершение», не «финальная точка», не «закономерная гибель» или какая-то еще чушь.

За несколько дней до его смерти мы с Сашей Липницким пришли к нему в гости. Там были Храбунов и Старцев. Выпили вина, Майк вдруг взял гитару и спел «Сладкую N» – и он был радостен, он пел с драйвом, его цепляла собственная песня, ему ничего не надоело, он – дай ему чуть-чуть времени – переборол бы все свои депрессии и играл бы по сю пору, собирая клубы по всей России.

Ему было тяжело, это верно. Пришла пора шоу-бизнеса, а шоу-бизнес (и в случае с рок-н-роллом) – это всегда компромисс. Компромисс в работе с составом и его изменениями, с продюсером, с сотней других проблем, встающих на пути. Майк не любил компромиссов, ему было тяжело встроиться в новую жизнь. Но он бы это преодолел. Это не та проблема, из-за которой стоит умирать.

Это был просто несчастный случай. Жуткий, неожиданный, но случай.

Мы любим тебя, Майк. Ты очень много сделал для каждого из нас. Мы будем тебя помнить.

Фото с вкладки

Майк, 1978

Фото Андрея Усова

У Севы

Фото Андрея Усова

1979

Фото Андрея Усова

«LV», 1982

Фото Андрея Усова

«Зоопарк». Черногорск, 1987

Фото Андрея Усова

«Зоопарк», 1987

Фото Андрея Усова

Дома, на Волоколамском. 1987

Фото Андрея Усова

 Концерт памяти Цоя, 1990

Фото Андрея Усова

Цой

О группе «Кино» написано уже очень много – возможно, больше, чем о любой другой группе из тех, что начали свое существование в СССР. Разложены по полочкам факты биографии Виктора Цоя и его товарищей по группе, исследованы – с разным качеством и глубиной исследования – Витины песни. Большинство этих исследований является полнейшей чушью – но об этом после.

Личность Вити Цоя не обсуждается и не рассматривается в каких только аспектах: религиозных, философских, политических, астрологических – всех их мне не упомнить.

Про музыку при этом пишут меньше всего, а она-то и является главным: не было бы песен Цоя, БГ или Майка – и про них бы никто, кроме родственников и близких друзей, не знал. И тут можно сто тысяч раз говорить о «личностях», о связи с космосом или там чем еще, но не будь песен – ни про какие «связи с космосом» никто бы и думать не думал. Откуда мы знаем, имеет ли связь с космосом наш сосед с первого этажа, который не выбрасывает мусор на помойку, а оставляет в подворотне, не донеся до пухто (чудесное слово, очень, на мой взгляд, высокохудожественное, в смысле внутренней эстетической составляющей, сформированной удивительной фонетикой). Может быть, этот сосед каждую ночь видит такие бездны, о которых мы даже в книжках американских фантастов не читали.

А мы все ищем кумиров на стороне…

Между прочим, именно такими соседями и были в свое время и Цой, и Майк, и Борис – более того, они были не просто чьими-то соседями, они были соседями вредными и нехорошими. Совершенно нетипичными и поэтому – раздражающими окружающих. И не любили их долго и сильно. В этой связи меня очень веселит, когда я вижу на торжествах, посвященных очередному юбилею моих любимых артистов, тех же самых людей, которые когда-то этих артистов всячески гнобили, демонстративно презирали и всячески им пакостили.

Приятно на какое-то время погрузиться в воспоминания о молодости, о друзьях, многих из которых уже нет в живых, о том, как начиналась ленинградская рок-музыка – неважно, во что она превратилась, в любом случае, она хотя бы начиналась. О той самой рок-музыке, которая когда-то свела нас всех с ума, но в России так по большому счету и не прижилась.

Началось все у всех по-разному, но все встретились в одном месте – дома у Андрея Панова по кличке Свин.

Андрей – тоже фигура на сегодняшний день легендарная – в том смысле, что молодые люди, называющие себя панками, кричат о мифическом Свине, слабо представляя, кем он был на самом деле. Хотя – нет худа без добра. Число поклонников Свина и группы «Автоматические Удовлетворители» значительно уступает числу поклонников Цоя и «Кино», в этой связи легенд о Свине ходит куда меньше. В целом, то, что осталось в памяти, извините за выражение, «поколений» в случае Панова, куда ближе к истине, нежели чем в случае Вити Цоя, о котором сложено столько легенд, что даже перечислить их сложно, не то что запомнить.

Андрей вырос в артистической семье – отец и мама, Валерий и Лия Пановы, были артистами балета (однажды Андрей в одном из интервью сказал что-то вроде того, что он с детства был окружен голыми женщинами).

На самом деле в квартире Андрея действительно перебывало значительное количество представителей ленинградской артистической богемы – и Андрей был парнем ух каким непростым.

Когда Валерий Панов, отец Андрея, эмигрировал, на семью будущего основателя панк-движения в СССР обрушились обычные в этом случае неприятности. КГБ и милиция взяли под контроль все, что происходило с родственниками «предателя родины», и это, конечно, отразилось на судьбе Андрея – хотя об этом он никогда не рассказывал. Уже после его смерти Лия Петровна в нескольких интервью рассказала истинную историю взросления сына – говорила она и о проблемах с милицией, и о надзоре Комитета государственной безопасности, и о провокациях, и о том, как непросто было Андрею учиться в школе.