Теперь доброе имя командарма возвращено народу.

А. ВЛАДИМИРОВ

Июль семнадцатого года в Петрограде был не по-северному жарким. Стояли солнечные дни. Небо, покрытое прозрачной пеленой белесой дымки, низко опускалось над столицей. На улицах было душно, как перед грозой. Только под вечер по каменным проспектам растекалась прохлада. Откуда-то с устья Невы, с широких просторов Балтики в город прилетал ночной бриз.

И Петроград сразу преображался. На улицах становилось шумно. Людские потоки широкой рекой текли по Невскому, вбирая в себя ручейки говорливой толпы, вливающиеся с боковых улиц и переулков. Среди разнаряженных кавалеров и их дам — изредка серо-зеленые островки небритых, бородатых солдат-фронтовиков. С винтовками, с котомками за плечами. Волна событий выбросила их прямо из окопной грязи. Печатая строевой шаг, у самой кромки тротуара проходили группы патрулей матросов.

Несмотря на нестерпимую духоту, Петроград жил своей обычной жизнью.

И вдруг разразилась гроза. Она не была неожиданной, как и все грозы в июле.

В тот день было так же жарко и так же нещадно палило солнце. Притихшие улицы безмолвствовали. Огромный город, казалось, еще не проснулся. Неожиданно сонную тишину улиц раскололи удары грома. Над проспектами и дворцами, над переулками и казармами раскатистыми звуками оркестра загрохотал «Интернационал».

И сразу улицы столицы до краев заполнили рабочие и работницы петроградских заводов и фабрик, матросы Балтийского флота, солдаты гарнизона.

На Петроградской стороне у дворца Кшесинской движение человеческой лавины замедлилось. Идущие в колоннах знали: в этом доме находится Центральный Комитет большевистской партии. Здесь — Ленин.

На балконе дворца появились В. И. Ленин, Я. М. Свердлов и А. В. Луначарский. Яков Михайлович обратился к участникам мирной демонстрации с приветственной речью. Громким «ура», возгласами «Да здравствует социалистическая революция!», «Вся власть Советам!» ответили улицы.

Рядом с Лениным стоял рослый моряк в офицерской форме. Он о чем-то просил Владимира Ильича, приветливо махавшего рукой. И, видимо, поддавшись уговорам моряка, Ленин начал свою короткую речь, извинившись, что ввиду болезни скажет лишь несколько слов.

Морским офицером был Федор Федорович Раскольников (Ильин). Всего несколько минут назад его видели идущим впереди матросских колонн. А сейчас стоит рядом с Лениным.

Совсем недавно, три месяца назад, он был произведен в мичманы после окончания отдельных гардемаринских классов. Церемония присвоения чинов состоялась в кабинете военного министра Гучкова. Раскольников туда не поехал, и его произвели в офицеры заочно. А через несколько дней команда учебного судна «Освободитель» выбрала его вахтенным начальником. Матросы знали Раскольникова по его выступлениям на страницах «Правды». Знали, что он большевик. Офицер из народа. Понимает нужды и чаяния простых людей. Видит, чем живут матросы. Верит им.

Гардемарином Раскольников стал в первый год войны. Так велела партия. Морскую форму он надел уже будучи большевиком. В РСДРП вступил в 1910 году, когда учился на первом курсе Петербургского политехнического института. И в том же году, сразу после выхода первого номера легальной большевистской газеты «Звезда», стал активным ее корреспондентом. 5 мая 1912 года родилась «Правда». Федор Раскольников — первый секретарь редакции. Однако поработать долго не пришлось. Через месяц он был арестован и посажен в тюрьму. Затем ссылка в Архангельскую губернию. И только через год, как студент, был освобожден по амнистии. Ему разрешили вернуться в Петроград: здесь он родился, здесь на одной из рабочих окраин, на Большой Охте, жила его мать.

Когда ему было трудно, когда к нему приходили удачи, он обязательно появлялся в тихом домике своего детства. Все здесь было до боли близкое и дорогое. Восьмилетним мальчиком, в 1900 году, он покинул отчий дом. Его отдали учиться в приют, который по своим правам приравнивался к реальному училищу. Почти девять лет прожил он там. Впервые познакомился с книгами Горького. Декламировал на тайных вечеринках «Песнь о Буревестнике». В мятежном 1905 году принимал участие в ученической забастовке. В составе делегации вручал директору училища требования бастующих. Только хлопоты матери спасли его от исключения из училища.

Вернувшись из ссылки, снова пришел в «Правду». Другой дороги, кроме той, которую ему указала партия, для него не было. Раскольников много пишет, ездит по заводам, беседует с рабочими. В газете часто появляются его статьи и фельетоны. Началась война. «Правда» разгромлена. По совету партийных руководителей Раскольников сдает экзамены в гардемаринские классы, становится военным моряком. Командование, конечно, не знало, что он большевик.

Грянул семнадцатый год. Царский трон зашатался и упал. Начались бурные дни революции. Раскольников, сдав экзамены, оставляет гардемаринские классы. «С радостным чувством, — писал он позднее, — покидал я затхлые казармы, чтобы присоединиться к восставшему народу».

Таврический дворец встретил его митингами и речами. Раскольников зарегистрировался в военной комиссии Петроградского Совета, получив удостоверение на право ношения оружия. Он присутствует на первых легальных заседаниях Петроградского комитета большевиков, которые проходили тогда в здании Биржи труда. Здесь впервые встречается с М. И. Калининым. Тот поручает ему провести предвыборное собрание в пулеметном полку. Солдаты послали в Петроградский Совет депутатов-большевиков.

Когда Раскольников с очередной статьей явился в «Правду», ему предложили, ссылаясь на рекомендацию Петроградского комитета, немедленно выехать в Кронштадт. Незадолго перед этим редакцию посетила делегация кронштадтских моряков-коммунистов и просила прислать кого-нибудь из литераторов на пост редактора местного партийного органа «Голос правды». «Хорошо бы Раскольникова», — заявили матросы.

И вот он в Кронштадте.

Кто хотя бы раз бывал в этом городе-крепости, никогда не забудет его суровый и строгий характер, его гранитные набережные и гулкие в полночной тиши мостовые, его видавший виды Петровский парк и знаменитые каналы. Это город морской истории, флотской доблести и боевой русской славы. Недаром его называют отцом моряков.

Я был в этом городе. Здесь прошла моя флотская юность. И мне никогда не забыть тебя, Кронштадт. Я хорошо помню те исторические места, где в далекие годы революционной молодости прославил свое имя Федор Раскольников.

Улицы давно изменили свои названия. Забыты их старые имена. Но дела людей не забываются. Вот на этой улице, носящей ныне имя Ленина, находился Кронштадтский комитет большевиков. Вместе с С. Рошалем, И. Смилгой и В. Антоновым-Овсеенко, Т. Ульянцевым и Б. Жемчужиным Раскольников был одним из его руководителей. Здесь в небольшой комнатке располагалась редакция «Голоса правды», которую он редактировал. Сюда приходили со своими заметками матросы с кораблей. Вслух читались письма. Рождались споры. Шли задушевные беседы. Кронштадтский Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов помещался рядом. Раскольникову часто приходилось здесь бывать. Моряки избрали его товарищем председателя. Якорная площадь помнит шумные матросские митинги, на которых не раз довелось ему выступать. Имя Раскольникова хорошо знал революционный Кронштадт.

А как он любил свой родной Петроград! Может быть, поэтому он так часто навещал его. Привозил материалы для «Правды», рассказывающие о жизни моряков Балтийского флота. В один из таких приездов посетил Максима Горького, чтобы пригласить его в гости к кронштадтским матросам. Зашел как к старому знакомому. Еще в двенадцатом году послал он Горькому письмо на Капри, в котором от имени студентов Политехнического института просил писателя прислать некоторые его книги для библиотеки. Вскоре пришел ответ. Горький выслал свои книги. При аресте письмо отобрали и приобщили к делу. Лично им удалось встретиться через три года в Петрограде. Горький сразу обратил внимание на гардемаринскую шинель, туго обтягивающую крутые плечи, и добродушно заметил: