Шорин по-настоящему любил красноармейцев и всегда заботился о них. Он постоянно посещал части, встречал прибывающие пополнения, бывал в тыловых частях и учреждениях, от которых зависело обеспечение армии.

Показателен такой случай: Василий Иванович решил проверить, как содержатся раненые, и посетил два плавучих госпиталя, расположенных на пароходах. Поднялся на верхнюю палубу первого парохода. Прочитал аккуратные надписи на дверях кают: «Хирург», «Терапевт», «Начхоз» и т. д.

— Разве нет раненых? — задал он вопрос начальнику госпиталя — моложавой тучной женщине.

— Что вы, товарищ командарм, много! Они в общих каютах третьего и четвертого классов.

— Это в трюме, что ли? — с бешенством спросил Шорин. И, как молодой, помчался по лестнице вниз.

Трюм оказался переполнен ранеными и больными командирами и бойцами. Скученность невероятная, туча мух, зловоние, кругом окровавленные бинты.

Обойдя всех лежавших, спросив у многих, давно ли ранены, в каких боях, Шорин тяжелыми шагами поднялся на верхнюю палубу. Еще раз поглядел на вывески «Хирург», «Терапевт», взглянул на начальника госпиталя и резко и хрипло скомандовал своему адъютанту А. Л. Налимову:

— Вызвать наряд из моего конвоя. Приказываю расстрелять ее как врага трудового народа! — И направился на стоящий рядом второй пароход-госпиталь.

Поднялся на верхнюю палубу, заглянул в каюты, и… лицо у него просияло: все мягкие каюты были предоставлены тяжелораненым. Внизу находились выздоравливающие.

Начальник санитарного отдела армии, примчавшийся сюда же, доложил Шорину, что на первом пароходе начальник госпиталя неопытна, назначена недавно из рядовых врачей. Больше виновен в непорядках военно-санитарный отдел армии, не давший ей инструкций.

Успокоенный хорошим состоянием второго госпиталя, Шорин махнул рукой и сказал:

— Отставить расстрел! Привести сюда эту чертову куклу — пусть посмотрит на настоящий порядок! А за безобразие в ее госпитале на первый раз даю ей пять суток домашнего ареста. И чтобы работала все это время. Дайте ей два часа на переноску в мягкие каюты всех лежащих в трюме. Да пусть вместе с другим персоналом сама таскает раненых — достаточно здорова для этого!

В начале декабря 1918 года Шорин был вызван главкомом в Серпухов (месторасположение Полевого штаба РВС Республики). Отсюда Шорин проехал в Москву и был на приеме у В. И. Ленина. 18 декабря он вернулся и сообщил, что 2-я армия будет оставлена на Восточном фронте.

В это время Колчак захватил власть в Сибири и нанес сильнейший удар, по 3-й армии, граничившей, с нами с севера. Под натиском превосходящего по численности врага 3-я армия начала отходить. Ее командование и штаб временами теряли связь со своими дивизиями.

Чтобы выручить соседа, Шорин всемерно форсировал наступление. На фронте почти в 200 километров все наши дивизии быстро продвигались вперед.

Первой была разгромлена Боткинская дивизия, считавшаяся у колчаковцев наиболее надежной и боеспособной. Далее последовали и другие победы.

10 января 1919 года Шорин уже смог составить Ударную группу из шести полков и дать ей приказ резко повернуть к северу, но опять-таки непосредственно угрожая Кунгуру с выходом а тыл белым, теснившим 3-ю армию. 2-я Чешская дивизия из состава колчаковской армии была полностью уничтожена, а 7-ю Уфимскую дивизию белых, готовившуюся к переброске на юг для подкрепления армии генерала Ханжина, мы настолько потрепали, что она не смогла туда отправиться.

Командующий Сибирской армией генерал Гайда, опасаясь за Кунгур, начал перебрасывать сюда части из-под Перми. Против 3-й армии остался всего- один корпус в составе девяти толков с приданными некоторыми частями.

Так оправдался полководческий расчет и план Шорина, так мы помогли 3-й армии.

Однако против Ударной группы в шесть полков 2-й армии противник сосредоточил 13 пехотных и 2 кавалерийских полка. Теперь С. С. Каменев приказывает уже 3-й армии решительно наступать, чтобы помочь 2-й.

Шорин предполагал с ходу ворваться в Кунгур, учитывая, что Ударна» группа продвигалась очень успешно. 24 января он отдал приказ о захвате Кунгура. Но противник стал оказывать очень упорное сопротивление. Сказывалось более чем двойное превосходство врага.

В феврале на фронт прибыл Колчак. Он сыпал чины и ордена направо и налево. Империалисты спешно слали ему вооружение, обмундирование, технику.

Усилив северное направление, Колчак решил вновь бросить Сибирскую армию Гайды в наступление на восток. Удар колчаковцев в стык 2-й и 3-й армии заставил их начать отступление. Шорин обучил «свои войска и при вынужденном отходе активно «огрызаться». И если бы не подлая измена начдива-7, недавно прибывшего с дивизией в армию, и неожиданный поэтому захват колчаковцами Воткинска, Шорин имел бы все основания рассчитывать остановить наступление колчаковцев.

Поистине чудеса стойкости и храбрости показали наши дивизии, отходя с боями в течение почти двух месяцев. Противник за это время понес огромные потери. Председатель ВЦИК М. И. Калинин прислал Шорину следующую телеграмму:

«Командующему 2 армией В. И. Шорину.

От имени ВЦИК рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов прошу вас, товарищ, передать сердечное приветствие и горячую благодарность доблестной 28-й дивизии, стойко и мужественно защищающей Советскую Россию против темных банд Колчака.

Считаю своим долгом довести до сведения Рабоче-крестьянского Правительства о героических и самоотверженных боях славной дивизии.

Слава героям — красе и гордости нашего социалистического отечества».

Острое положение на Восточном фронте заставило партию поднять всю страну на укрепление и усиление этого фронта.

Южнее Камы возглавил группу армий командарм-4 М. В. Фрунзе. Талантливый полководец, верный ленинец, Фрунзе не только остановил продвижение врага на Волге, на самом опасном направлении, но и разработал план полного разгрома Колчака на Южном Урале с тем, чтобы после выхода к Челябинску создать угрозу окружения и Сибирской армии генерала Гайды.

Севернее Камы 2-я и 3-я армии составили Северную группу под командованием командарма-2 Шорина.

С. С. Каменев, поддерживая план Фрунзе и считая, что в создавшемся положении он — единственно правильный, все же присоединялся к убеждению Шорина, что Северная группа, выполняя вспомогательную роль при генеральном наступлении Южной группы Фрунзе, имеет все возможности самостоятельно разгромить Сибирскую армию генерала Гайды. Это не противоречило действиям группы Фрунзе, а могло только еще больше облегчить выполнение его прямой задачи.

Но Троцкий, противившийся утверждению плана Фрунзе и не учитывавший главную опасность — прорыва Западной армии генерала Ханжина к Волге, предлагал свой план. Он считал, что 2-я армия «не выдержит» и пропустит колчаковцев к Казани. На этом основании он требовал повернуть Южную группу на север для оказания помощи 2-й армии.

Уверенность Троцкого в непогрешимости своего оперативного мышления была настолько велика, что он не счел нужным посоветоваться с командующим Восточным фронтом и тем более с командармом-2.

А те смогли бы ему сообщить, что план Фрунзе предусматривал все и был построен на тесном взаимодействии обеих групп. Кроме того, 2-я армия сама. остановила противника на рубеже реки Вятки и измотала его вконец. На последний успех врага 2 мая 1919 года, захватившего Елабугу, Шорин ответил ударом на Чистополь, освободив его 5 мая.

В связи с освобождением Чистополя мне вспоминается характерный для Шорина эпизод, хотя и мирный, но подтверждающий его решительность.

Колчаковцы вывезли из города все денежные знаки. И вот из Москвы поступило указание правительства в сверхсрочном порядке отправить ревкому Чистополя пять миллионов рублей.

Поездка с деньгами из Казани в Чистополь прямым путем была затруднительна: мешала распутица и грозили банды разбежавшихся колчаковцев и местных кулаков.

Реввоенсовет 2-й армии решил отправить деньги с казначеем штаба под надежной охраной, забрав для этого первый же буксирный пароход. Но никто не знал, когда появится какой-нибудь буксир.