Он закутал голову в покрывало и спрятал в ларец. Поскольку он ненавидел греков, то открывал эту голову, лишь приближаясь к греческим городам и крепостям, и «все они сразу же бывали повержены во прах». Через некоторое время он направился в Константинополь, дабы и его тоже разрушить, однако ключ от ларца, где находилась голова, у него тайком стащила его же старая нянька, которая всего лишь из любопытства хотела посмотреть, что же это там такое. Она открыла ларец, обнаружила голову, и в тот же миг на судно, где они находились, обрушился ужасный шторм и оно затонуло.

Немногие спасшиеся матросы и рассказали эту историю. «И они говорили, что со времени этого кораблекрушения в тамошних местах исчезла вся рыба». Однако Гуго не слышал, чтобы та голова попала к тамплиерам, и ничего не знал о той истории, которую рассказал Антонио Сиччи38.

И наконец, третий свидетель, Гийом Априль из диоцеза Клермон, хоть ничего и не знал о двух предыдущих историях, тоже слышал, что прежде в заморских странах часто рассказывали о том, как давно, еще до создания орденов тамплиеров и госпитальеров, близ местечка Сата-лия на поверхноЪти моря в водовороте возникала вдруг «некая голова, после чего лодки, попавшие в этот водоворот, исчезали бесследно»39.

Г-н Раинах доказывает, что средневековые корни этой истории можно проследить по крайней мере до Уолтера Мэпа, произведения которого относятся к концу XII в., хотя Мэп и не связывает события, рассказанные в этой истории, с тамплиерами. Главным героем у Мэпа является молодой башмачник из Константинополя, который достиг такого мастерства в своем деле, что даже знатные люди шили у него обувь. Помимо сапожного искусства он славился и необычайными успехами в искусстве спорта; и вот однажды к нему явилась некая прекрасная девушка с огромной свитой, специально чтобы заказать башмачки у столь известного мастера. Башмачник был сражен ее красотой; понимая, что по своему положению она для него ни в коем случае не пара, он решил, что лучше будет, если он оставит свою профессию и приобретет другую, более благородную — станет воином. Добившись больших успехов и в воинском искусстве, он решился пойти просить руки девушки, однако отец ее его не принял. Ужасно рассердившись, бывший сапожник стал тогда пиратом, желая отомстить за свое унижение, и вскоре сделался грозою для всех. Тем временем он узнал, что его возлюбленная умерла, и поспешил на похороны. Той же ночью он вернулся на кладбище, проник в гробницу и надругался над покойницей. И тут некий голос возвестил, чтобы он снова пришел на это место через положенный срок — посмотреть, что за дитя только что зачал. Когда он, как ему было велено, вернулся туда, то увидел голову, лежавшую меж ног женщины; то был плод их союза; эту голову нельзя было показывать никому, кроме злейших врагов, которым желаешь погибели, так что он держал ее в запертом сундучке и производил страшное смятение в рядах неприятеля, когда пользовался дарованным ему могуществом. Вскоре ему представилась возможность жениться на дочери и наследнице императора Константинополя. Через некоторое время молодой жене захотелось узнать, что он прячет в своем сундучке, и однажды, пока муж ее спал, она открыла крышку, пришла в ужас и тут же потребовала, чтобы и голова, и ее хранитель были брошены в море. После чего началась страшная буря, а когда море успокоилось, на поверхности воды, в том самом месте, где сундучок и его хозяин скрылись в волнах, долго еще крутился огромный и опасный водоворот. Это место теперь известно под названием залив Саталия40.

Двое авторов, почти современники названных ранее свидетелей, также вставляют в свои произведения сходные истории. Роджер Гоуденский, описывая возвращение Филиппа II Французского из Палестины в 1191 г., вспоминает эту сказку, проплывая мимо «островов Ис». Ее герой — рыцарь, и в результате совершенного им акта некрофилии на свет появляется мертворожденный сынок, а потом некий голос велит ему отрезать ребенку голову и использовать для уничтожения врагов, которые погибнут, стоит им только на эту голову взглянуть. Через несколько лет вполне благополучной жизни жена героя обнаруживает голову и, пока его нет дома, выбрасывает ее в залив Саталия, и с тех пор, если голова поворачивается лицом вверх, там случается страшный шторм41. Гервазий Тилбе-рийский, произведение которого датировано 1210 г., также определяет залив Саталия как местонахождение ужасной головы, которая, как он полагает, принадлежала некогда Медузе Горгоне (чью голову Персей, как известно, выбросил в море). Однако, по его словам, в этих местах рассказывают о рыцаре, полюбившем королеву и совокупившемся с нею лишь после ее смерти. В результате этого соития родилась чудовищная голова, обладавшая, разумеется, гибельной силой — если смотреть прямо на нее. Через какое-то время, плывя по морю на корабле, рыцарь заснул, а его любовница, давно сгоравшая от любопытства по поводу запретного сундучка, который он всегда носил с собой, стащила ключ, оуперла сундучок и, естественно, упала замертво. Проснувшись, рыцарь обнаружил, что его возлюбленная мертва, а сундучок открыт, так что пришлось и ему самому посмотреть на голову, в результате чего погиб и он, и его корабль. А потом целых семь лет, если страшная голова поворачивалась лицом вверх, в этих местах случались сильные бури и водовороты, что создавало огромную опасность для моряков42.

В целом эта история безусловно связана с древним мифом о Персее и Медузе и его различными вариантами, широко известными даже в таких далеких друг от друга краях, как Персия и Италия. Овидий, например, представляет весьма подробный литературный вариант этого мифа, который, в свою очередь, основан на более древних устных версиях. Разумеется, географические и временные различия породили и соответствующее смещение акцентов, однако история эта была чрезвычайно популярна повсюду и оказалась удивительно живуча. Ее устные вариации сохранились даже в XIX столетии среди крестьян Тосканы43. Отголоски ее в показаниях тамплиеров являются, таким образом, лишь незначительным инцидентом в долгой жизни этого замечательного образчика фольклора и никоим образом, даже при известном напряжении фантазии, не могут быть сочтены непосредственно связанными с деятельностью ордена. Тем не менее, во Франции XIV в. историю о губительной голове с удовольствием взяли на вооружение, ибо она содержала сразу несколько элементов, способных мгновенно высечь искру ответной реакции в народном сознании. В частности, стоит вспомнить два из них: веру в то, что живые и мертвые способны совокупиться и зачать дитя, а также веру в дурной глаз.

Во многих обществах до сих пор существует вера в духов и привидения и в их способность совершав половой акт с живыми людьми. Суть так называемого мифа о преследуемой вдове заключается в том, что некий муж умирает, однако возвращается, чтобы совокупляться со своей женой. Она беременеет и (обычно) рождает чудовище, часто одну голову, которая в некоторых случаях наделена разрушительной силой. Примером может послужить сказка индейцев Британской Колумбии. Дочь вождя полюбила некого юношу, но ее отец не дал им разрешения на брак. А однажды ночью братья девушки тайно убили ее возлюбленного и закопали его вместе с конем в лесу. Девушка долго носила по нему траур, ничего не зная о его судьбе, но тут он вдруг объявился, весь в крови, с сосульками в волосах, и унес ее с собой. Он жил с ней среди леса в могиле, и через девять месяцев она родила огромный камень, который тут же ее братьев и погубил44.