Чисто внешне Филипп был готов при любых условиях предоставить Клименту право самому назначать и вести судебное расследование. Об этом свидетельствует и письмо папы французскому королю от 1 декабря, где Климент сообщает, что посылает Филиппу двух своих кардиналов, Беренгара Фредоля и Этьена де Суизи, чтобы они от имени папы руководили судебным расследованием5. Письмо Филиппа от 24 декабря подтверждает прибытие этих кардиналов; в нем сообщается также, что члены ордена тамплиеров переданы под их юрисдикцию, а также дается обещание хранить имущество ордена совершенно отдельно от королевского6. Но даже эта официальная переписка свидетельствует о полном несовпадении вежливой дипломатичности французской монархии и ее реальной тайной деятельности.

Судя по письму Климента V от 1 декабря, он был весьма разражен слухами, распускаемыми некоторыми королевскими советниками и достигшими уже папского двора, по поводу того, что дело тамплиеров — как в отношении членов братства, так и в отношении имущества ордена — полностью передоверено Филиппу IV. По слухам, у короля имелись письма от представителей папской курии, подтверждавшие это. Папе пришлось предпринять некоторые усилия, дабы довести до всеобщего сведения, что никаких таких писем нет и не было, однако полностью заглушить слухи оказалось, как всегда, нелегко.

Документальных свидетельств того, что же на самом деле происходило в тот период, когда папа пытался взять в свои руки контроль над процессом тамплиеров, крайне мало: имеется лишь два письма из Франции — одно в Арагон, второе на Майорку, — в которых подробно пересказываются слухи и сплетни, циркулировавшие тогда при дворе в Париже и в Пуатье; эти письма усиливают ощущение, что втайне правительство Франции оказывало на папство значительное давление, хотя официально всячески шло навстречу законным притязаниям папы, желавшего иметь полный контроль над судебным процессом. Ни одному из писем, разумеется, полностью доверять нельзя, хотя они весьма ярко характеризуют тогдашние общественные настроения.

Оба письма написаны весной 1308 г. Автором одного, по всей видимости, является тамплиер Бернар де Бай-нуль, называющий себя «сатагег» (или казначей) приор-ства Корнела; письмо адресовано Арно де Байнулю, возглавлявшему одно из приорств в Арагоне; автор, видимо, связан с ним родственными узами. Как слово «сатагег», так и адресат письма дают основания предполагать, что этот Бернар был одним из назначенных папой казначеев, которым было позволено остаться в Пуатье во время октябрьских арестов, и что он поэтому был вполне в курсе различных слухов и даже мог пользоваться информацией, исходившей из непосредственного окружения папы. По имевшимся у казначея сведениям, кардиналы, посланные Климентом в Париж для передачи арестованных тамплиеров под юрисдикцию папы, потерпели неудачу и вернулись в Пуатье с пустыми руками. Папа тотчас же велел им снова отправляться в Париж и под угрозой отлучения от церкви и наложения интердикта заставил короля выполнить свое обещание. В результате великий магистр и еще 250 тамплиеров были переданы в распоряжение представителей папы, хотя на самом деле никакой передачи не произошло. Решимость папы, возможно, не встретила поддержки внутри курии, ибо Бернар де Байнуль слышал, как кардиналы рассказывали о возникшем там недовольстве. Первые десять кардиналов, ставленников Климента, якобы заявили, что подают в отставку, поскольку не верят в него как верховного владыку. Когда огорченный папа спросил, отчего они пришли к подобному заключению, кардиналы, вроде бы, ответили, что ранее считали его выше всех светских правителей, но теперь видят, что на самом деле им командует король Франции, которому он, папа, позволяет громить достойный и уважаемый во всем мире орден. И покуда Климент будет вести себя подобным образом, они не желают долее оставаться на своих постах. Именно это, по словам Бернара, и побудило папу послать в Париж кардиналов, чтобы добиться передачи тамплиеров под его юрисдикцию7.

Если автор письма действительно был тамплиером, то в данной истории, скорее всего, весьма значителен элемент фантазии, точнее, выдачи желаемого за действительное, ибо в течение всего процесса многие тамплиеры сохраняли твердую убежденность в том, что папская курия непременно спасет их. Более того, нет ни единого свидетельства тому, что хоть кто-то из папских кардиналов готов был пожертвовать своим выгодным постом ради спасения ордена, и, уж конечно, этого не сделал бы ни один из целой армии французских политических назначенцев и папских родственников, которых Климент пристроил на «теплые» места. Однако автор письма, как представляется, уловил общее недовольство курии политикой Климента V в отношении французского короля, что отчасти объясняет направленность событий в декабре 1307 г. — феврале 1308 г. Второе письмо — анонимное — было послано некому Бернару Ф. на Майорку; в нем тоже рассказывалось о визите двух кардиналов в Париж, совершенном, видимо, с целью получить информацию о процессе над тамплиерами непосредственно из рук инквизиторов. В Париже королевские министры и представители инквизиции сообщили им, что уверены в справедливости выдвинутых обвинений, и кардиналы вернулись, чтобы все это передать папе. Реакция Климента на их рассказ исполнена цинизма: разве они все это слышали от самих тамплиеров? Кардиналы признали, что тамплиеров не опрашивали, однако выслушали мнение богословов, юристов и королевских советников и полагают, что мнение это соответствует истине. Тогда папа созвал консисторию, на которой заявил, что желал бы должным образом наказать тамплиеров, если обвинения по их адресу соответствуют действительности, однако все же настаивает на милосердном к ним отношении. И снова послал кардиналов в Париж, видимо не будучи до конца убежден в справедливости их утверждений. В первую очередь им было велено лично допросить тамплиеров. Прибыв в Париж, кардиналы передали требования папы королю, и тот предоставил в их распоряжение великого магистра и многих других тамплиеров. Когда великого магистра спросили, правдивым ли было его признание, он сказал, что перед лицом всех жителей Парижа, как богатых, так и бедняков, заявляет, что совершено куда более тяжкое преступление, чем то, в котором его обвиняют. Затем якобы последовала замечательная сцена: Жак де Моле сорвал свои одежды и, продемонстрировав следы пыток, объявил, что греха на его ордене нет. Кардиналы при этом лишь горько плакали, будучи не в состоянии произнести ни слова. Когда же королевские советники осведомились, каково будет их решение, кардиналы сказали, что не могут поднять руку на невинных. В результате королевские советники встревожились не на шутку, ибо бразды правления вновь могли перейти в руки папства, и поспешно развезли заключенных по тюрьмам. Пока разворачивалось это драматическое действо, Филипп IV как раз направлялся в Пуатье, и по дороге ему рассказали о случившемся. Он срочно вернулся в Париж и через два дня написал папе, что тот должен вынести тамплиерам обвинительный приговор, иначе он, Филипп, будет считать и Климента, и его кардиналов еретиками. Папу это заявление не смутило: он готов был скорее умереть, чем осудить невиновных. И даже если б они все же оказались виновны, но выказали раскаяние, он готов был простить их, вернуть имущество и создать для ордена новый Устав8.

Как и в письме Бернара де Байнуля, большая часть событий и поступков, описанных здесь, представляется плодом фантазии автора: слишком героичны жесты, плохо соотносящиеся с известными фактами и поступками замешанных в этом деле лиц. Тем не менее, в письме отмечено весьма драматичное событие: получив возможность предстать перед посланцами папы, Жак де Моле отказался от первоначального признания. Этому есть и другие подтверждения. Если судить по целой серии анонимных ответов на ряд юридических вопросов, поднятых во время процесса и исходивших, по всей вероятности, от королевских легистов, Жак де Моле, упорно державшийся своего первоначального признания в течение более чем двух месяцев, отказался от него, заявив, что признал свою вину из страха перед пытками9. На самом деле великий магистр пошел еще дальше. Тамплиер-ренегат Жан де Фоллиако через несколько месяцев (летом 1308 г.) подтвердил перед папой в Пуатье, что слышал, будто некоторые из братьев отказывались от своих первоначальных признаний, и полагает, что они поступали так потому, что «великий магистр или некто, действующий по его указанию, распространил среди братьев ордена некие восковые таблички, которые передавались из камеры в камеру (пока не вмешались король и кардиналы) и содержали призыв отказываться от прежних показаний». На табличках было якобы написано буквально следующее: «Знайте, что завтра сюда явятся король и кардиналы; некоторые братья уже отказались от своих первоначальных признаний, вы тоже должны отказаться, а это письмо вернуть тому, кто вам его передал». Таблички якобы распространял некий брат, которого приняли в орден всего за месяц до начала арестов; когда содержание писем было всеми прочитано вслух, он успел скрыться и унести таблички10. Один из служителей ордена, Жан де Шал он, которого также готовили к тому, чтобы в июне 1308 г. в Пуатье он повторил свои первоначальные признания, по-своему подтвердил это, сообщив, что некий священник Рено с помощью «тайных писем» убедил более 60 тамплиеров отказаться от их показаний (в данной версии текст был на пергаменте со свинцовой печатью), говоря, что если они этого не сделают, орден будет уничтожен. Он, Жан де Шалон, тоже отказался от своих показаний, хоть и неохотно, ибо считал, что за всем этим стоит декан Лангра, брат Жака де Моле11. Между тем Гуго де Пейро, генеральный досмотрщик ордена и второе по значимости лицо в нем, был приглашен кардиналами на обед, ибо прежде был знаком с ними лично, занимаясь административной деятельностью во Французском приорстве ордена. Во время трапезы он также отказался от своих первоначальных признаний12.