Конечно, это лишь иллюзия: как и везде, в Израиле хватает стариков.. Но в молодой стране, окруженной врагами, главное — это энергия, быстрота, современное обучение. И поэтому молодежь занимает ответственные посты, вы ее найдете всюду. Когда я вышел в море на небольшом израильском военном судне, я обнаружил, что командир флотилии — это человек, который в США по возрасту мог бы быть только мичманом. Но он делал свое дело умело и уверенно. И, как я потом узнал, в одной морской стычке в 1958 году он показал себя знающим и опытным офицером.

Израиль — необыкновенно красивая страна. Об этом редко пишут в путевых заметках, ибо все внимание пишущих устремлено на описание новшеств и противоречий. На севере поднимаются горы, напоминающие Швейцарию; в центре страны лежит прибрежная равнина вроде тех, что можно увидеть в южной Калифорнии; а сухой пустынный Негев с почвой красноватого цвета и фантастическое Мертвое море — это нечто вроде того, что мы ожидаем увидеть на Марсе. Каждый раз, как я приезжаю в Израиль, я нахожу все новые и новые пейзажи, которые меня очаровывают. Из городов Израиля мой самый любимый — Хайфа: это бурлящий работой, белый город, раскинувшийся по зеленым склонам вокруг пурпурного средиземноморского залива. После Хайфы мне больше всего нравится Иерусалим; описать его торжественную магию я просто не в силах, но год за годом меня будут влечь к себе его величественные древние холмы. И, наконец, совершенно волшебны загадочные холмы Галилеи, с которых раскрываются бескрайние дали долин и голубое озеро Кинерет; и все это создает иллюзию, что Израиль — самая большая страна на свете, а вовсе не одна из самых маленьких. Если бы Израиль не привлекал к себе паломников своими святыми местами, он, несомненно, сделался бы одним из излюбленных мест туризма хотя бы только благодаря своей изумительной природе.

Я не могу себе вообразить, как чувствуют себя в стране евреев люди других религий. Во время своей первой поездки в Израиль я немало поездил по стране вместе с епископом методистской церкви из Сан-Франциско. Он был в полном восторге, он не знал усталости, и после долгого дня, проведенного в осмотре достопримечательностей, он всегда готов был еще и вечером куда-нибудь пойти. Конечно, верующему христианину Израиль должен показаться необычайно интересной страной. Но то особое чувство, которое овладевает человеком, всю жизнь принадлежавшим к национальному меньшинству и вдруг оказавшимся в стране себе подобных, — необыкновенная перемена, которая изменяет даже нервные реакции, — такое чувство может, по-моему, возникнуть лишь у еврея диаспоры, приезжающего в Израиль. Урожденные израильтяне этого понять не могут. Это сродни тому ощущению, которое возникает у человека, когда он в первый раз влюбляется, или вдруг начинает понимать Шекспира, или узнает о том, что у него родился ребенок. Потом ощущение новизны совершившегося события проходит, и человек становится таким же, каким он был раньше, — и все же не совсем таким.

Израильтяне чуть не убивают вас своим радушием, гостеприимством и демонстративной гордостью за свою страну. Вам надо обязательно увидеть и поташный завод, и цементную фабрику, и конвейер по сборке автомобилей, и больницы, и кибуцы, и серные копи, и иешивы, и техникумы, и детские сады; да, конечно, вы должны увидеть все это, и еще многое другое, и единственно чем вы можете отговориться — так разве только тем, что через несколько часов вы улетаете. И каждый вечер вас будут приглашать в гости, а поутру, чуть свет, вас повезут в Эйлат или Сдом, или на северную границу. Моя жена как-то имела неосторожность сказать парню из Министерства иностранных дел, что назавтра она никуда не поедет и ничего не станет делать, просто вымоет волосы и будет весь день сидеть на солнце. Он был совершенно потрясен.

Израильтяне — очень душевный народ. В Израиле познаешь справедливость старой поговорки: все люди — братья. Даже споры и ссоры между израильтянами носят характер семейных сцен. Людей нельзя заставить воспринимать свое правительство так же серьезно, как это делают люди в других странах: в конце концов ведь это же дядюшка Давид или братец Моше! Такое отношение ведет иногда к невероятному панибратству. Но, с другой стороны, когда стране угрожает опасность, все сражаются как кровные братья.

Если, читатель, вам кажется, что я описываю идеальную страну чудес, то вы меня неправильно поняли. Редко где можно встретить таких скептиков и циников, как в Израиле. Ленивая мудрость Леванта не обошла и Святой Земли. И на израильскую жизнь наложили несомненный отпечаток также и века, прожитые евреями в гетто, ужасы нацистских лагерей смерти, увертки и зигзаги других стран, не очень торопившихся даже после гитлеровских зверств позволить евреям жить на клочке земли, которую они теперь считают родиной, неугасимая и бессмысленная злоба арабских лидеров, метания великих держав между голо сом справедливости и голосом нефти. И под напускной дерзостью израильтян скрывается оттенок горечи, которая проистекает от сознания, что страна позарез нуждается в иммиграции и деньгах евреев диаспоры, и нужда эта еще долго не исчезнет.

Израиль — это страна, в которой последние известия, сплетни желтых газет и бульварных журналов, субтитры кинофильмов, афиши, радиореклама, деловой жаргон и вся коммерческая подноготная современного общества пользуются языком Священного Писания. Напряжение слишком велико. Когда оно прорывается, оно прорывается в цинизме. В Израиле ощущается также тот тип цинизма, который особо присущ еще странам за железным занавесом, — результат того, что люди видят, как радужные социалистические лозунги претворяются в давящее бремя бюрократии, появление привилегированных клик и непробиваемую мощь Гистадрута, на словах опирающегося на народные массы.

Эти малоутопические черты израильской жизни — неотъемлемые особенности еврейского государства на одиннадцатом году его существования; и они скрываются под той розовой картиной, которая бросается в глаза маловнимательному туристу. И все же первое впечатление в целом справедливо. Ведь то, что видит глаз, действительно существует, — быстро развивающаяся страна жаркого солнца, озелененных древних пустынь, детей более многочисленных, чем яблоки в октябре, энергичной молодежи, занятой смелыми опытами, отважной молодой армии, новых университетов и фабрик, построенных на древних холмах, цветущих долин и шумных городов. В Тель-Авиве, кажется, чуть ли не на каждом углу — книжный магазин. Таких книгочеев, таких любителей кофе и таких говорунов, как в Израиле, можно найти разве что в Париже. Водитель такси любезно и умно растолковал мне, в чем недостатки моего романа «Бунт на „Кейне“», и сделал он это не хуже, чем американские рецензенты девять лет тому назад. Вы же понимаете, я был его брат, член его семьи, и он мог говорить свободно и нелицеприятно.

Эта маленькая страна, согласно прогнозам, может быть, сравнительно скоро будет кормить четыре миллиона евреев. Американские евреи, как евреи Вавилона во времена Второго Храма, станут явно более многочисленными. Но неизвестно, станут ли они, как вавилонские евреи, более умными. Израильские евреи обладают огромной жизненной силой. В наши дни в Израиле религиозный Закон стал объектом углубленного анализа и серьезного изучения: это естественно, ибо проверяется сама жизнь еврейства. И до того как придет Мессия, обе общины — израильская и американская — бесконечно важны для того, чтобы выжил еврейский народ.

ЭПИЛОГ

«Как вы сохраните свою еврейскую сущность?»

Когда я беседовал с Бен-Гурионом в его рабочем кабинете, этот отец-основатель Израиля, мудрый, крутой старик с пышной седой шевелюрой мечтателя и тяжелым подбородком генерала, сказал мне:

— Вам, американским евреям, выпало на долю жить так, как евреи еще никогда не жили. Вы у себя в стране — не пришельцы; или по крайней мере вы — такие же пришельцы, как и все остальные американцы: ведь Америка — страна иммигрантов. Вы — равноправные члены общества, и вас ждет завидное будущее. Но как вы сумеете сохранить свою еврейскую сущность?