И вот сейчас, глядя на ритмично отбивающую секунды тоненькую стрелку, я понял, что моя жизнь окончательно изменилась. В худшую или в лучшую сторону - не понятно. Но, то что возможность вернуться в свое время я уже упустил в пользу шанса "остаться в живых", стало понятно сразу же, после того, как Лавров убрал в свой портфель последние листы с моим допросом.

  - Я извещу о том, что вы мне сказали здесь, Илья Сергеевич, - я. конечно, мог представиться и Иваном Ивановичем, да вот вдруг - не повезет и попадусь на лжи? Кто тогда моим словам в отношении армии, флота и войны поверит-то? - Если то, что вы указали - правда, то сидеть вам в Трубецком осталось недолго.

  - Это правда, господин ротмистр, - под конец беседы я был окончательно вымотан. - Пока мы с вами тут беседовали, японцы уже торпедировали "Цесаревича" и "Ретвизана", которых приткнули к берегу их команды, да "Палладу". Поверьте мне на слово - если срочно не принять мер, то поражение в войне просто обеспечено.

  - Не волнуйтесь! - Заверил меня Лавров. - Не доглядели тут, так хоть стационеров в Чемульпо спасем.

  - Не получится, - сочтите это предрассудком, но, когда я держусь за часы деда, мне как-то спокойней на душе становится. - Телеграфную связь японцы держат под своим контролем почти неделю до момента атаки. Так что - сообщения не идут ни туда, ни оттуда. Боюсь, первые жертвы войны так и останутся жертвами.

  Лицо Лаврова потемнело. Как человек, который на государственную службу пошел из-за горячей любви к Родине, я его понимал. Узкоглазые макаки за одни только сутки ведут в счете, да так, что флоту Империи приходится ой как несладко.

  - "Маньчжур" так же будет заблокирован в Шанхае, - напомнил я. - Против крейсера он не выдюжит, а если эскадру направить ему на выручку - ее уничтожат по дороге. Одна старая канлодка не стоит флота.

  - Это уже решать не нам, Илья Сергеевич, - резонно отчеканил Лавров. - Молю Господа, дабы к вашим словам прислушались. Иначе, горе нас ждет великое.

  - Постараемся этого избежать, - кивнул я ему уже в коридоре, когда мы оба покинули допросную.

  - И еще, Илья Сергеевич, - Лавров взглядом указал на лежащую в подоле рубахи гору вещей из будущего. - Вы даете слово офицера, что среди этого всего нет бомбы или оружия?

  Да, мне пришлось ему рассказать, что я тоже офицер и тоже на службе государства. Как-никак, а мы с ним из родственных структур. Установилась между нами тонкая ниточка взаимопонимания.

  - Слово офицера, Владимир Николаевич, - я его и не обманывал. Сигаретами мгновенно убивать я не научился еще, знаете ли. То, что Лавров мог провести перекрестный допрос других пленных из моего времени я допускал, а потому - говорил предельно открыто. Умалчивал лишь то, что не говорил всегда - о себе хорошем. Истину обо мне знают лишь единицы. А вероятность того, что кто-то из них окажется в прошлом - меньше, чем совсем никакая.

  Уже в камере я спохватился, что зарядить планшет мне негде - не то что зарядного устройства тут нет, тут и переменный ток так-то не применим еще в широком формате, как я помню. Так что, свой кладезь информации я выключил, предпочитая сохранить оставшиеся 95% заряда. Эээх, голова содовая. Надо было сразу отключить - было бы больше заряда.

  Хотя, какая разница, если я ничего не смогу воспроизвести? Да, у меня в планшете множество информации разного рода - начиная от сборника законодательства России, до инструкции о добывании огня методом трения.

  Конечно, русско-японской войне, флоту, оружию и некоторым историческим персонам на планшете отведено много место - все таки, я люблю эти вещи. Но, даже половины из них я не смогу воспроизвести до того, как планшет разрядится. Ну нет тут переходного кабеля и принтера, чтобы все распечатать.

  Как в каменный век попал, блин.

  А знаете... да пусть оно все идет лесом. Быть может после рапорта Лаврова меня вообще в психушку запихнут и проведу там все время вплоть до становления советской власти.

  С мыслями о том, как я буду строить психов, называя себя императором ситов, я и заснул. Сжимая в руке "адмиральские" часы.

  ***

  - Илья Сергеевич, проснитесь! - не люблю, когда меня пытаются разбудить методом "он же желе - трясем его ради смеха!". Это не смешно. От слова совсем. А что если мне приснится, что я в море? А вдруг там будет шторм и у меня все же обнаружится морская болезнь?

  Я пробудился еще с момента как загремел засов. Уж слишком он громкий. Даже уши заболели. И как я только не заметил этого раньше. Видать не до шума было.

  Пара минут с закрытыми глазами мне потребовалась, чтобы понять - кошмар с путешествием во времени - это отнюдь не шизофрения, посетившая меня в качестве музы. Это суровая реальность.

  Надо мной склонился Лавров. Когда я наконец открыл глаза, его лицо выражало следы обеспокоенности. Видать действительно волновал его вопрос - а не двинул ли я ноги часов. Сразу чувствуется, что нужен государству. Иначе б не беспокоили, мол, уважаемый, проснитесь, у вас расстрел по расписанию.

  - Что? В чем дело? - Спросонья я не сразу заметил еще парочку ретивых ребят в штатском, стоящих в коридоре напротив открытой настежь двери моей камеры.

  В любое время оперативники одинаковы. Невысокого роста, с неприметной внешностью. Так ,чтобы встретил в толпе - и забыл через пару минут. А, судя по топорщащимся пальто - они еще и при оружии. Хм, надо будет им рассказать про наплечную кобуру. Или у них она уже известна?

  - Пора, Илья Сергеевич, - Лавров указал на столик , где я вчера сложил горку вещей из будущего. Там, аккуратно подвинув последние, стоял объемный саквояж, которые я мог видеть на фильмах о девятнадцатом - двадцатом веке. - Собирайте свои вещи, переодевайтесь и едемте. Дело не ждет-с.

  - Это что ж за дело-то такое? - Сквозь окошко в камеру бил яркий свет - не иначе как день в разгаре. - Даже выспаться не дали.

  - Не до сна нам теперь, - Лавров указал на смену белья и гражданскую одежду - брюки, рубашку, пиджак, пальто, лежащие у меня в ногах поверх одеяла. - Война началась. Из Порт-Артура сообщили несколько часов назад телеграммой Государю.

  - Аааа...- под одеялом было заметно теплее. Едва я выпорхнул из-под него, меня мгновенно облепили мурашки и холод пронзил до костей. - Зашевелились черти ускоглазые.

  - Зашевелились, - подтвердил Лавров. - Моя записка государю легла на стол за пару часов до телеграммы о начале войны. С превеликим трудом удалось ее в канцелярию Государя передать. Вплоть до министра дошли.

  - Плеве? - уточнил я. Как оказалось - о носках на резинке тут и не слыхивали. Предлагалось крепить чулочно-носочное изделие к ногам при помощи ремешков. Брр, увольте. Я лучше в своем. Не первой свежести, конечно, но они милы мне, как память.

  - Вячеслав Константинович, он самый, - подтвердил Лавров.

  - Что вы ему рассказали? - Боооженьки, да без штанов еще холоднее. Хорошо, что ротмистр отвернулся -не видит моих трясущихся ног.

  - Рассказал, что информация из надежного источника. Попросил довести до сведения Императора. Уговаривать долго не пришлось, но повозиться пришлось изрядно, знаете ли. Все же утро раннее...

  Так за разговорами мы привели меня в подобающий вид - в самом деле, не в тюремной же робе мне из крепости вызволяться. Хотя, надо сказать - в своем теперешнем виде я бы свататься не поехал. Волосы всклочены, лицо заспанное, костюм сидит как на вешалке, туфли не начищены - от них аж несет резким чем-то. Видать местный аналог крем-краски.

  - Собирайте свои вещи, - Лавров еще раз указал на саквояж и горку из будущего. - Здесь не должно остаться ни единой вашей вещи.

  - Ну, сюда я, надеюсь, больше не вернусь, - одним взмахом я гроб все в широкий зев саквояжа. Изрядно потяжелевшая ручная кладь удобно легла в руку. Перекинув через другую пальто, я с готовностью посмотрел на Лаврова.