Водитель кивнул и ушел с женой в другую комнату, где они начали шептаться. Потом они собрали вещи и извинились.

Дверь закрылась за ними почти без шума.

«Так будет всегда, — горько подумала Сит. — Куда бы я ни поехала. Будет то же самое, что происходит с Дарой».

Зазвонил гостиничный телефон. Она не стала снимать трубку. Сит накрыла телевизор одеялом, но жуткая старая мелодия продолжала греметь, и она обессиленно опустилась на край кровати, глядя в пустоту.

Придется уехать из Камбоджи.

В магазине Дара выглядел еще более жизнерадостным, чем обычно. Все прорицатели сказали, что брак будет удачным. Его мать приглашала Сит к себе домой на праздник Пчум Бен, день поминовения предков.

— Завтра можем поехать на автобусе, — предложил он.

— Там пахнет? Когда много людей в одном месте собираются?

— Там пахнет освежителем воздуха. Потом возьмем такси, а потом тебе придется немного пройти по дороге. — Дара неожиданно захохотал, аж за бока взялся. — Но тебе это пойдет на пользу.

— Там будет грязно?

— Везде! Ты в грязных «найках» только лучше выглядеть будешь.

«По крайней мере, — подумала Сит, — там не будет телевизоров с телефонами».

Через два дня Сит шагала по чавкающей грязи на раскисшей дороге, втягивая голову в плечи под ветками деревьев. Земля облепила ее туфли. Дара шел сзади, то и дело посмеиваясь, из-за чего она думала, что ему тоже страшно.

Вдруг она услышала странный дребезжащий звук.

— Что ЭТО?

— Это коза, — сказал он. — Мама в апреле купила ее мне в подарок.

Коза. Что-то более сельское трудно себе представить. Сит никогда не видела коз и даже не представляла, что когда-нибудь увидит.

Дара пояснил:

— Я их продаю мусульманам. Это сельскохозяйственная диверсификация.

Деревья были повсюду. Их тени ползали по земле, как змеи. Ей сделалось дурно. Один комар, пообещала она себе, только один комар, и я заору и убегу.

Она представляла себе большой хороший загородный дом, установленный на бетонных столбах высоко над землей, с резным фронтоном. То, что она увидела, разительно отличалось от ожидаемого. Маленький дом стоял на тонких кривых подпорках. Кухня, отдельная хижина еще меньшего размера, располагалась прямо на земле, вовсе без свай, и сделана она была из панелей, изготовленных из пальмовых листьев. Электричества здесь не было. Светильник на потолке соединялся проводом с автомобильным аккумулятором. Стол заменяла бетонная платформа, на которой горел огонь для приготовления пищи. Повсюду стоял запах жареной рыбы.

Сит это понравилось.

Дым внутри хижины отгонял комаров. Мать Дары, госпожа Нон Кунтеа, приветствовала их с улыбкой. Сит неожиданно для себя ответила вежливым поклоном. Она сама не поняла, как это получилось. На столе-платформе стоял пластиковый пакет, полный сушеных креветок.

Не задумываясь, Сит села на стол и принялась извлекать соленых креветок из панцирей.

Почему я это делаю?

Потому что я делала это дома.

Сит вдруг вспомнила лес. Круглую, огороженную забором площадку. Папа спал в одном доме, а женщины в другом. Сит разговаривала с поварами. Чтобы чем-то заняться, она резала овощи и чистила креветок. Потом приходил папа, садился на стол-платформу, а она, маленькая Сит, устраивалась у него на коленях.

К обеду пришел и старший брат Дары Ют. У него было брюшко, и работал он таксистом. Резкие движения делали его похожим на злобного старикашку. Когда он потянулся за рисом, Сит почувствовала запах его подмышек.

— Видишь, как мы живем? — обратился к ней Ют. — Вот что мы получили за то, что поддержали не того лидера. Сианук решил, что мы были антироялистами. Для Хун Сена мы враги. Помнишь программу «Работа за деньги»?

Нет.

— Для нас у них работы не нашлось. Как будто мы были красными кхмерами!

«Прошлое, — подумала Сит, — почему они не могут просто оставить его в покое? Почему они продолжают хвастаться своими минувшими войнами?»

Госпожа Нон Кунтеа ласково засмеялась.

— Мой старший сын родился злым, — сказала она. — Его девиз: мстить можно и через десять лет.

Ют снова взялся за свое.

— К старому чудищу Пол Поту лучше относятся, чем к нам. Но он был важным человеком. Если сходишь в его ступу[56] в Англонгвзнге, увидишь, что люди оставляют ему подношения! Они просят его указать выигрышные лотерейные номера!

Он нахлобучил на голову старую зеленую шапку и сказал:

— Рад знакомству, Сит. Дара, для тебя она слишком хороша. — Но, произнося эти слова, он улыбался.

Когда он ушел, тарелки собрали в пластиковый таз. И снова Сит, не задумываясь, взяла этот таз и понесла к тому месту под почерневшими ветками деревьев, где журчала проточная вода.

— Вам не нужно работать, — сказала мать Дары. — Вы гость.

— Я выросла в лагере беженцев, — сказала Сит, и, по большому счету, так оно и было.

Дара посмотрел на нее взглядом, в котором смешались любовь, гордость и благодарность судьбе за богатую жену, которая не гнушается работы.

И это лучшее, на что могла надеяться Сит. Эта семья ей подойдет.

Под вечер все четыре брата с женами собрались на окончание праздника Пчум Бен, когда души мертвых могут ходить по земле. Люди разбрасывали рис на полу в храмах. У некоторых призраков рты маленькие, поэтому используется особенный рис.

До сих пор Сит ни разу не участвовала в празднике Пчум Бен. Разве могла она пойти в храм и сыпать рис для Пол Пота?

Вся семья разместилась на кухне. Но их разговоры, шутки и смех Сит слушала, как в тумане. У всех были предки, которых они почитали. К удивлению Сит, один из дядей предложил записать имена умерших и сжечь их, чтобы мертвые знали, что о них не забывают. К празднику Пчум Бен это не имело никакого отношения, но идея понравилась, и вся семья принялась записывать имена.

Сит сидела, засунув ладони под мышки.

Мать Дары спросила ее:

— Разве вы не хотите написать имя, Сит?

— Нет, — ответила Сит тихим голосом. Могла ли она написать имя Пол Пота? Наверняка он там, в аду, только и ждет случая вернуться. — У меня никого нет.

Дара погладил ее по руке.

— Есть, Сит. У тебя есть особенное имя.

— Нет.

Дара подумал: «Она не хочет, чтобы они узнали, что ее отцом был Кол Виреакбот», поэтому наклонился и прошептал:

— Обещаю, его никто не увидит.

У Сит перехватило дыхание. Он взяла бумажку и расплакалась.

— О, милая, — полным жалости голосом произнесла мать Дары. — Каждый в этой стране пережил горе.

Сит написала на бумажке: «Кол Виреакбот».

Дара взял сложенную бумажку и, не раскрывая, поймал ее взгляд. «Видишь, — как будто хотел сказать он, — я сохранил твою тайну». Бумажка сгорела.

Гром отвесил небу хлесткую пощечину. День был не особенно солнечный, но ливень обрушился на землю так же стремительно, как падает полог на двери. Откуда ни возьмись появился ветер, он отогнул одну из пальмовых стен, как будто в гневе хотел ворваться в хижину.

Почти все семейство, крича и смеясь, высыпало из кухни под дождь и принялось прилаживать стенку на место.

Но Сит знала, что происходит. Враг ее отца оказался на кухне.

Вскоре дождь прекратился, и снова появилось солнце. Семья, шумно болтая, расселась вокруг стола или на нем. Все взяли тарелки с едой и начали есть, беря рис и рыбу пальцами. Сит сидела ровная, как струна, ожидая чего-то недоброго.

Что дух Кол Виреакбота сделает с дочерью Пол Пота? Перевернет стол и обсыплет ее едой? Нашлет на нее комаров, которые искусают ее, и она заболеет? Высосет из нее все ее деньги, чтобы помешать браку и лишить новой семьи?

Или же добрый дух просто захочет, чтобы всем камбоджийским детям больше не пришлось вспоминать прошлое?

Неожиданно в сердце Сит воцарился покой. Она как будто заново увидела солнечный свет и тени, и все ее чувства изменились самым чудесным образом.

Она вдруг ощутила аромат душевного волнения, сладкий и волнующий одновременно. Музыка из кассетного магнитофона соседей мягко прикоснулась к ее руке. Слова упали солнечным светом на кожу.