Как же побежден я ею?

Что же это?.. Не любовь ли?

Неужели тирания

Может быть для нас прекрасной?

Нет, неправда, я не верю!

Это – не любовь – о нет!

Невозможно, чтоб меня

Привлекла бесчеловечность,

А божественность меж тем

Сердца тронуть не могла бы!

Что ж это?.. Не пламя ль это?

Да, мой пыл тому свидетель,

Но ведь лед не зажигает?

Да! Так сердце говорит.

А рассудок отвечает:

Быть не может, невозможно!

Что же это? Что? Желанье?

Но чего?.. Желанье смерти!

Не могу ж любить недуг свой.

Что же будет?.. Страсть к тому,

Что бежит меня жестоко?..

Нет, не допустило б сердце!

Что ж?.. Борьба?.. Нет! Что же это?

Что ты думаешь, душа?..]

Это – низость наших чувств,

Тут вина природы нашей,

Что в надменности своей

Все, что мнится ей высоким,

Подчинить себе стремится.

Увидав, что это сердце,

Неподатливое ласке,

Мучится она желаньем

Победить, хоть трудно это.

А желанье, к сожаленью,

Часто так с любовью схоже, —

Ибо так же страждет, жаждет

И не лишено тех чувств,

Что роднят его с любовью.

[Так рассудок рассуждает —

Недостойная же страсть

Поражает мой рассудок,

Вырывая разум с корнем

И меня лишая силы.]

Но любовь ли это чувство,

[Снег ли, пламя или пепел – ]

Я сгораю, отдаюсь

Власти мстительной любви,

Позабыв покой свободы.

Без надежды, без утех,

Я в безмолвии страдаю,

Сам себя я отдал в жертву

Этим мукам, этой пытке. Сам себе я создал муку,

Страсть моя – как гром небесный,

Что мой разум поразил.

Он утратил власть над сердцем,

И моя слепая страсть

То взлетает так высоко,

То свергается так низко

От суровости жестокой,

Тирании и презренья.

Умираю я… не столько

От любви, как от сознанья,

Что меня влечет не прелесть,

А ее пренебреженье.

Полилья. Слушал я с большим вниманьем,

И совсем не удивляюсь:

Каждый день мы это видим.

Вот пример: я был мальчишкой.

Осенью у нас, бывало,

Собирали виноград.

Все им вволю обжирались…

И тогда мне совершенно

Не хотелось винограду;

А зимой его обычно

В кухню вешали на сушку:

Так, когда висели кисти

Высоко под потолком,

До безумия хотелось

Мне полакомиться ими,

Так что раз полезть я вздумал,

Чтоб достать их, – да свалился

И сломал себе ребро.

Карлос. Для меня не утешенье,

Что естественно дурное.

Полилья. Но, скажите мне, с другими

Ласковей она?

Карлос. О нет!

Полилья. Что ж, они согласья молят?

Карлос. Победить мечтают оба.

Полилья. Скоро свалится, побиться

Об заклад.

Карлос. Но почему?

Полилья. Потому что уж созрела.

Карлос. Как же это?

Полилья. Вот пример:

Верно, вы видали фигу

На смоковнице высокой,

Как в нее швыряли камни,

Чтобы сбить ее, мальчишки?

Чем была упрямей фига,

Тем удары чаще были;

И, конечно, сбили первой

Ту, что всех была спелее.

Здесь случится точно так же:

Крепко держится она,

Высоко еще при этом, —

Вы попасть в нее хотите,

Целятся другие также.

Чем сильней сопротивленье,

Тем сильней паденье будет.

Важно, кто ее поднимет,

Свалится ж она наверно, —

Чем хотите, поклянусь.

Карлос. Граф-отец идет сюда.

Полилья. Да, с ним вместе принц Беарнский,

Также дон Гастон де Фокс.

Карлос. И никто из них не знает,

Как во мне бушует страсть.

Скрыл глубоко под молчаньем

Я змею моих страданий.

Полилья. Это ваш труднейший подвиг:

Страсть скрывать не так легко.

Как, по-вашему, что значит,

Что слепыми называют

Всех влюбленных?..

Карлос. Вероятно,

Потому, что заблужденья

Своего они не видят.

Полилья. Нет, не то.

Карлос. Так почему же?

Полилья. Потому что тот, кто любит,

На слепца всегда похож.

Карлос. Чем?

Полилья. Рассказ свой нудный тянет,

Как и тот о божьей страсти,

Он на каждом перекрестке.

Сцена II

Входят граф Барселонский, принц Беарнский и дон Гастон де Фокс.

Граф Барселонский. Друзья мои, обдумав беспристрастно,

Я должен больше горевать, чем вы:

Мои желанья, просьбы – все напрасно,

Смягчить Диану я не мог, увы.

Не в силах никакие убежденья

Сломить ее слепого заблужденья.

Я власть отца употребить не смею.

Все доводы откинув и презрев,

Лишь о любви заговорю я с нею,

Она впадает в непонятный гнев.

Любовь Диана низостью считает,

И браку смерть она предпочитает!

Я делал все, чтоб образумить дочь,—

Но тут ничто не в силах нам помочь.

Дон Гастон. Вся эта резкость взглядов и понятий

Лишь плод ее усиленных занятий;

Врачом ей будет время неизбежно,

Не следует смотреть так безнадежно.

Граф Барселонский. Быть может, граф де Фокс,

что вы и правы,

Но поощрять вас неудобно мне

Здесь даром тратить время на забавы,

Тогда как вы нужны своей стране.

Принц Беарнский. Сеньор, позвольте мне не согласиться:

Такой каприз не может вечно длиться,

Хоть победить его огромный труд,—

Затем я и приехал из Беарна.

Моя задача очень благодарна.

Все постоянство ей отдам мое.

Графиню чтить я рад моим служеньем,

Непостоянство было б униженьем

Моей любви и красоты ее.

Карлос. Ответ влюбленного и кабальеро!

Я не могу не взять с него примера,

И хоть любовью пылкой не влеком,

Но с принцем я вполне согласен в том,

Что положить конец увеселеньям

Теперь графине было б оскорбленьем.

Граф Барселонский. Я повторяю, совесть не дает

Мне позволять вам действовать напрасно,

Когда ее сопротивленье ясно.

Ведь если доблесть, красота, почет

Ее на миг хоть тронуть не сумели, —

Как думаете вы добиться цели?

Полилья. Сеньор! Подчас бывает и дурак

Проводником неоспоримых истин.

Мне разрешите, и устрою так,

Что за одним из тех, кто ненавистен

Ее душе, противен, как чума,

В слезах графиня кинется сама.

Граф Барселонский. Как это сделать?

Полилья. Э, пустое дело!

Нелепо (утверждаю это смело)

Оказывать неблагодарной честь:

Пиры, турниры, восхваленья, лесть,

Мечты, стихи, признанья страсти робкой —

Ведь это сытого кормить похлебкой.

Но, чтоб сломить графиню, средство есть.

Ее в высокой башне заключите,

Четыре дня ей не давайте есть,

На пятый к ней поклонников впустите.

Пусть добровольно выберет она:

У одного в руках – два каплуна,

А у другого – сочный бок бараний, —

Не надо будет тут иных стараний,

Пусть лопну я, коль за одним из двух

Красотка не помчится во весь дух!

Карлос. Молчи ты, шут!

Полилья. При чем тут шутовство?

Я средство дал, – испробуйте его.

Вот так пусть голод красоту добудет,

Просить ее недолго надо будет —

Ей будет мил дорожный плащ любой,

Лишь был бы он украшен ветчиной.

Принц Беарнский. Сеньор, я об одном просить вас смею

И также просьбу графа передам:

Мы до сих пор не говорили с нею.

Возможность эту предоставьте нам:

Быть может, мы уговорим Диану.

Граф Барселонский. Я в этом вам препятствовать не стану.

Хотя, конечно, встретите отказ, —

Но я ее заставлю слушать вас.

Вступайте же с судьбой в единоборство,