— Разрешите?
Она отшатнулась.
— Нет.
— Почему? Не узнаешь?
— Узнаю. Просто я танцую только с мужем.
Кермит усмехнулся.
— Ты замужем, и он ревнив? Тогда извини.
Он почувствовал себя уязвленным. За кого могла выйти Нелл, что она так хорошо одета? Что за причуды судьбы?
Кермит отошел, не упуская ее из виду. Вскоре к Нелл подошел Дилан Макдафф!
Вопреки рассказам Миранды, тот выглядел просто отлично. Он что-то говорил Нелл, и его голубые глаза мягко сияли. Словно извиняясь, он легонько сжал ее руку, а потом отошел.
Оставив в покое Нелл, Кермит последовал за Диланом. Пока тот разговаривал с мэром, Кермит разглядывал картины на стенах. На одной из них была Нелл, причем с окровавленной повязкой на глазах. Но ведь сейчас она видит!
Кермит чувствовал, что хочет узнать подробности, хотя и не понимал, зачем ему это. Подождав, пока Дилан освободится, он подошел к нему и протянул руку.
— Привет!
Дилан ответил на пожатие.
— Здравствуй, Кермит. Поздравляю с началом мирной жизни!
— С которой мне еще предстоит освоиться, — с усмешкой заметил тот и добавил: — Значит, ты выжил во время взрыва?
— Буквально чудом, как и все, кому довелось уцелеть.
— Ты рисовал все это прямо тогда и там? — Кермит кивнул на пейзажи.
Дилан смутился.
— Нет, после, по памяти. Я подумал… сейчас подходящий случай выставить эти картины.
— Я давно говорил, что ты отлично рисуешь! Тебе надо было стать художником.
— Может и так, только сейчас моя главная забота — это фабрика. Я хочу восстановить ее в память об отце.
— Я тебя понимаю. Кстати, рыжеволосая девушка на одной из картин… она в самом деле ослепла?
— Ей сделали операцию, и теперь она видит. Это моя жена.
По тому, как спокойно собеседник отвечал на вопросы, Кермит понял: Дилан ничего не знает о его отношениях с Нелл.
— Поздравляю! Давно? Просто я был немного знаком с ней… по танцам.
— Да, Нелл говорила. Мы поженились почти сразу после трагедии. И у нас родился сын.
— Вот как? Тебе повезло. А у нас, к сожалению, — дочь.
— Я бы радовался ребенку любого пола, — сказал Дилан, и Кермит дружелюбно усмехнулся.
— Ты же у нас чувствительный человек!
— Тяжело было… на войне? — немного смущенно произнес Дилан.
— Полагаю, гораздо легче, чем вам, оставшимся в Галифаксе. Мы — привычные люди, а вас все это застало врасплох! — ответил Кермит, и Дилан вновь увидел четко проведенную черту.
Ничего не изменилось: Кермит относился к нему точно так же, как прежде. Он перестал злиться, потому что получил свое: женился на Миранде Фишер. Что ж, все встало на свои места, и это к лучшему.
А вот Миранда так не считала. Ее так и подмывало подойти к Дилану, заговорить с ним, ощутить его зависимость, почувствовать уязвимость.
Многие мужчины приглашали ее танцевать, но это были в основном офицеры, сослуживцы Кермита, тогда как столпы местного общества, вроде Дилана Макдаффа, даже не смотрели в ее сторону. Для них она была никем.
Улучив минуту, Миранда очутилась прямо перед ним.
— Здравствуй, Дилан.
Она протянула ему руку, и на мгновение эта рука повисла в воздухе. Дилан смотрел на Миранду, что-то просчитывая и о чем-то размышляя. В его глазах, сейчас видевших больше, чем глаза всех остальных собравшихся здесь людей, промелькнуло нечто незнакомое. Будто обнажилось некое темное дно, и Миранду обдало холодом. Вспомнив подаренную Диланом фотографию (она уничтожила ее еще до взрыва), на которой он улыбался застенчиво и мило, Миранда поняла, что больше никогда не увидит на его лице похожей улыбки.
Вероятно, думая о том, что если он оттолкнет женщину на виду у всех, это может вызвать ненужные слухи, Дилан все же пожал ее руку. Его ладонь всегда была узкой и легкой, но сейчас Миранда ощутила ее твердость и тяжесть.
— Я приветствую всех знакомых, выживших в этой трагедии, — сказала молодая женщина. — Ведь их осталось так мало!
Дилан кивнул. Хотя у него невольно сжалось горло, он ничем не выдал чувств, что бушевали у него в душе. А Миранда сказала себе: зря он думает, будто стена, которую он воздвиг вокруг некоторой части своей жизни, не способна обрушиться!
— Я слышала, ты женился на работнице со своей фабрики? — небрежно произнесла она.
— Времена Апокалипсиса уравнивают всех. Тогда нет ни богатых, ни бедных. Кому нужны деньги, когда рушится мир! — резко произнес Дилан.
«Тем не менее твой дом, машина и банковские счета уцелели», — подумала Миранда и с любопытством спросила:
— Почему ты нарисовал ее с повязкой на глазах?
— Потому что так и было. Она ослепла.
— А потом к ней вернулось зрение?
— Нелл сделали операцию в Торонто.
— Это ты отвез ее туда?
— Да, — сказал Дилан, — и я остался бы с ней, даже если б она не прозрела.
«А она не покинула бы тебя, даже если б тебе не удалось исправить свою внешность», — мысленно закончила Миранда и заметила:
— Ты хорошо выглядишь. Пластическая операция?
— Да. Во Франции.
— Дилан, — Миранда оглянулась, — мне нужно кое-что сказать тебе, но не здесь. Иди вон за тот зеленый киоск, я буду ждать тебя там. Поверь, это очень важно.
Она рисковала. Он мог ответить: «Нам совершенно не о чем разговаривать» или даже произнести что-нибудь оскорбительное. Но он ничего не сказал, и Миранда поняла, что выиграла эту маленькую дуэль.
Дилан чувствовал, как в душе разгорается боль, которую, как ему казалось, он никогда не почувствует снова. Как, оказывается, просто извлечь на свет давние обиды! Возможно, в том было что-то извращенное, но ему хотелось знать, до какого предела дойдет лицемерие этой женщины.
Миранда ждала за киоском. Смущенно-виноватый взгляд из-под опущенных ресниц, нервно сжатые пальцы — как раз на уровне груди, чуть опущенные уголки губ.
— Дилан! Мне очень стыдно за свое поведение тогда… когда ты вернулся с войны. Я была эгоистична и не знала жизни. Я знаю, что заставила тебя страдать. Я прошу у тебя прощения.
— Все осталось в прошлом, — натянуто произнес он и добавил: — Твои извинения приняты. Теперь я могу идти?
Он спрашивал у ее позволения! Миранда улыбнулась про себя. Ничего не изменилось, он по-прежнему в ее власти. К тому же Дилан наверняка понимает, какой жалкой заменой ей является эта фабричная девчонка, пусть и родившая ему сына. Кстати, а его ли это ребенок? Что-то слишком быстро у них все получилось!
Миранда подумала о том, как хорошо было бы вновь ощутить покорность и нежность прежнего поклонника — особенно где-нибудь на природе, на заднем сиденье «роллс-ройса». Ее начали утомлять властные манеры мужа. При мысли о том, чтобы изменить Кермиту с Диланом, внутри ее существа будто взорвалось что-то горячее и яркое. Однако когда губы Миранды властно и требовательно прижались к губам бывшего жениха, Дилан отшатнулся, как от укуса ядовитой змеи.
— Что тебе нужно? У меня больше денег, чем у Кермита Далтона, к тому же теперь я не выгляжу чудовищем?!
Лед в его глазах растаял, обнажив то, что всегда было частью его натуры: уязвимость. Буквально каждая линия его тела выражала сопротивление, но нападать он не умел.
— Помнишь, что было между нами? — промолвила Миранда, не отвечая на вопрос. — Ты стал моим первым мужчиной, а я — твоей первой женщиной. Только ему неизвестно об этом.
— Если я что-то и должен Кермиту Далтону, оно не имеет отношения к тому, о чем ты сейчас говоришь. Оставь эти игры: ты никогда меня не любила!
Миранда улыбнулась лукаво и нежно, зная о том, что в эти мгновения на ее щеках появляются ямочки, а глаза соблазнительно поблескивают.
— Откуда ты знаешь?
И увидев его растерянность, вновь содрогнулась от сладостного желания. Дилан был у нее на крючке. Миранда пока не знала, что станет с ним делать: просто поиграет или зайдет дальше.
— Куда ты намерен девать эти восхитительные рисунки?
— Не знаю.
— Твой талант заслуживает того, чтобы эти работы были выставлены в какой-нибудь известной галерее. Столь великолепное исполнение и такая выигрышная тема!