«И что дальше? — спросил я себя и тут же ответил: — Видимо, Кольцо прав. Повольники останутся в крепости, станут караулить переправы, вести разведку и нести гарнизонную службу. Для меня это хорошо. Меньше риска и я получу немного денег, а заодно появится время, чтобы обвыкнуться среди повольников и немного подучиться»…

— Как подремал? — прерывая мои размышления, рядом остановился Миша Ковпак.

— Так себе, — я поморщился и добавил: — Не больше часа.

— И то хорошо. Вставай. Пойдем трупы убирать и обезвреживать.

— А зачем?

— Чтобы они возле окопов не валялись. Соберем всех в кучу, обложим хворостом и подожжем. Что‑то сгорит, а остальное дикие звери растянут.

— А почему этим должны заниматься мы?

— Много вопросов задаешь, Олег. Не по чину.

— Понял — понял. Дедовщина чистой воды. Кто моложе, тот грязную работу делает.

— Нет, — Миша усмехнулся. — Все проще. Я за тебя отвечаю. Временно буду твоим наставником и учителем. Так Герман сказал. И ты должен посмотреть на дикарей вблизи. Как выглядят. Как одеты. Чем вооружены. Какие клановые и племенные метки есть. Понял?

— Вот теперь понял, — я поднялся. — Веди меня, наставник.

Мы направились на склон, и по пути Миша окликнул пожилого повольника:

— Игнат, дай свой топор.

— Не топор, а секиру, — пробурчал повольник.

— Мне без разницы, — Миша усмехнулся.

— А зря, — Игнат протянул Ковпаку остро заточенный двухсторонний топор на коротком топорище и добавил: — Потом не забудь почистить.

— Обязательно.

Миша передал мне секиру, мы спустились на поле боя, остановились среди дикарских трупов и начался первый урок.

— Осмотрись и найди у дикарей что‑то общее, — велел повольник и я огляделся.

Мертвецов было немало, около тридцати. Молодые и пожилые, бородатые и безбородые, разные лица и одежда, оружие и снаряжение. Что у них могло быть общего? Разве только то, что все они грязные и вшивые. Вот это, действительно, всех объединяло. Так я хотел ответить Мише. Но постоял еще минуту и кое‑что обнаружил. Подошел к одному трупу, к другому и к третьему. Присмотрелся внимательней и дал ответ:

— У дикарей одинаковые плетеные пояса из ремешков с красными перьями и у каждого на руке татуировка — птица.

— Верно, — повольник одобрительно кивнул и указал на татуировку ближайшего дикаря: — Это знак племени. Все они Краснокрылые и это отличительная особенность дикарей. А если быть внимательней, то обнаружишь еще и родовые метки.

— А как их определить?

— Смотри, — Миша пнул одного и кивнул на пояс. — У этого ремень сплетен из семи ремешков. Значит, род сильный. А у следующего только из трех. Род молодой или слабый. И это не все. Если расплести ремень, найдется подпись или знак с названием рода.

— Ясно.

— Зачем нам это, понимаешь?

— Да. Так мы можем узнать, против кого воюем или на чьей территории оказались.

— Так и есть, а помимо того, благодаря отметкам, нам известно, кто из демонов выступил против людей.

— А сейчас мы с чьими войсками столкнулись?

— Напротив Каменецкого княжества со стороны Тихой только один демон — Стейкорф по прозвищу Серый Туман. Но скоро, если верить пленному дикарю, их будет два.

— Интересно, а сколько всего демонов на Кромке?

— Никому неизвестно. Вокруг Перуновых гор и вдоль Дананского моря десятка два и упырей столько же.

— И у каждого свои территории, бесы, войска из дикарей и боевых монстров?

— Да.

— А насколько большие эти территории?

Он пожал плечами:

— У всех по — разному. Кому‑то небольшого района хватает, как упырю Вейцу Пиявке. А некоторым всего мира не хватит.

— Интересно, а в чем демоны и упыри живут?

— Опять же по — разному. Кто‑то в пещерах обитает, а некоторые в замках. Сказки почитай. Там много интересного есть. Что на Земле байка для детей, на Кромке страшная реальность.

— Миша, а почему дикари служат демонам и упырям?

Повольник почесал голову и махнул рукой:

— Ладно, расскажу. Но этот разговор должен остаться между нами.

— Почему?

— Официальная версия в Каменецком княжестве и других анклавах людей простая — дикари продали свои души Тьме. Точка. Больше никаких пояснений нет, и не будет. Они плохие. Они зло. Они должны быть уничтожены. Причем без разницы — взрослые или дети. Но у меня иная точка зрения. Я ведь не всегда был преступником, людоловом и повольником. Успел в университете поучиться и мыслю критически. На самом деле, дикари не есть чистое зло. Лесные племена служат демонам, потому что изначально им некуда было деваться и отступать. Сам представь. Живет в дебрях племя, без огнестрельного оружия и техники, а тут появляются демоны, вампиры, черти и нежить. После чего прислужники демона ставят вождей перед выбором. Либо вы служите рогатому господину или кровососу, либо будете уничтожены и пойдете на мясо. Вот и что делать? Ты, окажись на их месте, как поступил бы?

— Наверное, попытался бы сбежать…

— Логично. А детей куда? А женщин? А стариков? Они до гор не дойдут. Даже двести или триста километров для племени огромное расстояние и лесовики не успеют уйти. Нежить догонит племя и уничтожит. Вот вожди и принимали условия демонов. Расплачивались за относительную свободу своими воинами и женщинами.

— Словно скотина?

— Да. Люди выращивают овец, быков, коров или домашнюю птицу, а потом питаются мясом. Демоны поступает так же. У них в подчинении десятки племен, и каждый год они получает с лесовиков мзду людьми. А бывает, что нет. Но это только в том случае, если племя выделяет воинов на войну и они приведут пленников.

— Ну и в чем разница между официальной версией княжества и твоей?

— Все просто, Олег. Если княжеские дружинники нападут на стоянку дикарского племени, они уничтожат всех, даже детей. А мы, повольники, этого не приемлем и считаем, что лесные племена стали жертвами обстоятельств. Конечно, зло есть зло, с ним необходимо бороться, и каждый дикарь, сознательно вставший на сторону врага, будет уничтожен. А неповинных детей трогать нельзя. Не по — человечески это. Не по — людски.

— В твоей практике случалось племя дикарей уничтожать?

— Было такое.

— И что с детьми сделали?

— Пристроили. А куда именно, не спрашивай, — он указал на ближайший труп: — Пора за работу браться. Руби дикарю череп.

— Зачем?

— Чтобы не ожил.

Подкинув секиру, я поймал ее, примерился и нанес удар по голове мертвеца. Череп хрустнул, и острая сталь раскроила трупу голову. Зрелище неприятное и мне было немного не по себе. Но я справился. От усталости чувства притупились, и я перешел к следующему мертвому дикарю.

15

— Эй, повольник! — меня окликнул молодой дружинник в темно — зеленом камуфляже и я обернулся.

— Чего тебе? — я вопросительно кивнул.

Дружинник кинул взгляд на своего сослуживца, который стоял у стены и улыбался, а потом приблизился и с ехидной улыбкой спросил:

— А правду говорят, что ваша баба сразу с несколькими мужиками может любовью заниматься, и вы к ней в палатку по очереди ходите?

Судя по всему, молодой дружинник немного выпил или покурил конопли. Уставом это запрещено, но иногда княжеские вояки, расслабленные относительно спокойной гарнизонной службой, позволяли себе накатить пару стопок крепкой по местным меркам бражки или дунуть косячок. И, как водится, в состоянии легкой эйфории, начинали обсуждать женщин и хвалиться любовными похождениями. Обычное дело. Дома обсуждаем работу и службу, а на службе женщин. А поскольку кроме Елены представительниц прекрасной половины человечества в крепости не было, они заговорили о ней, а тут мимо я проходил, и боец решил задать вопрос, который оскорблял ведунью. По крайней мере, я воспринял это именно так и отреагировал соответственно.

— Извинись, — потребовал я.

— Чего? — не понял дружинник.

— Я сказал, что ты должен извиниться.

— Да пошел ты… — он плюнул мне под ноги и хотел отвернуться, но не успел.