— Меня это не радует, — честно признался Хаски.

— Мог бы и отказаться, — логично предложил выход из создавшейся ситуации предполагаемый предок.

Он смотрел выжидающе, словно от того, что скажет Хаски, что-то зависело. Точнее не что-то. Зависело решение, которое он примет.

Знать бы еще, какой ответ к какому решению приведет?

— Не мог, — вынуждено признался Хаски. — Ни тогда не мог, ни сейчас. Эти тупые идиоты разбежались как крысы из охваченного огнем дома. Если бы и я сбежал, тот же Рутай пошел бы крушить долину. Чтобы душу отвести. Должен был кто-то остаться на кого можно переложить ответственность за принятие решений. Я оказался единственной кандидатурой. Салиша они бы слушаться уже не стали. Он тупица, только и умеет болтать, а когда доходит до дела ударяется в панику. Сейчас тем более не могу. Я не хочу чтобы Рыжая Сволочь себя угробил. А ведь он так и сделает, он уже пытался, неоднократно. У него какие-то дурацкие представления об ответственности, чести и гордости. В долине есть только один человек, на безопасность которого он может с чистой совестью наплевать. Этот человек он сам. Должен же за ним кто-то присматривать. У Арая уже не получится, у него целый сектор таких же недоумков.

— Понятно, — сказал мужик. — Ты достиг высокой волны.

— Я в курсе, — сказал Хаски. — Мне так хотелось набить Тошиминэ морду. Почему я этого не сделал?

— Ты дурак, — подсказал мужик. — В некоторых ситуациях, — уточнил зачем-то и улыбнулся.

Улыбка на его лице выглядела очень странно. Так странно, что захотелось завыть и сбежать. Бежать, не разбирая дороги, лишь бы подальше от силы, которая приняла облик некрасивого мужчины с пугающей улыбкой. Хаски понял, что опять во что-то влип. Тихо и совершенно незаметно. Зато настолько прочно, что дергаться и пытаться освободиться бесполезно. Раньше нужно было внимание обратить. Были же какие-то намеки, наверняка были. А теперь судьба, если она есть, поменяла направление и куда-то понеслась с такой скоростью, что остановиться уже невозможно. А если и получится, то сопутствующие потери будут такие, что лучше подчиниться, вдруг куда-то да вынесет?

При виде улыбающегося мужчины огонь и ветер сжались комок и спрятались глубоко-глубоко. Эта сила гораздо больше, чем они. Она их сметет, даже не заметив. Смахнет с пути и спокойно пойдет дальше.

Божество какое-то соизволило прийти, что ли? Но зачем ему принимать облик некрасивого предка?

— Я Лой Амария, — представился мужик. — Примерно триста лет назад был командиром фиолетового сектора. Умер добровольно, с полным осознанием того, что я делаю. Собственно, я был одним из тех идиотов, которые вплели себя в защитную грань Зеркального Коридора. Знаешь, такая штука, которая отделяет реальность долины от хаоса Божественного Порога. Знаешь?

Хаски кивнул. Ребенком он часто играл с друзьями в битву с бесформенными и слушал рассказы отца о тех, кто сам превратился в неживой мир, навсегда отделивший долину от периодически прорывавшегося хаоса, поглощавшего куски мира как сладкоежка шоколад.

Герои, спасшие долину.

Наверное, в тот момент это было очень правильное решение. Единственно верное. Все остальные вели к слишком большим потерям. Но представить, что творилось в головах людей решивших обратить силу своих стихий в реальность без времени, Хаски до сих пор не мог. Да и не он один. Очень оригинальное самоубийство. Впечатляющее размахом. И пошли они на это добровольно. Просто взяли и пошли. Даже никому ничего не сказали. Их послание потомкам обнаружили в библиотеке только через два года, а до того никто не знал куда они пропали и почему хаос перестал влиять на долину.

— Хорошо, что знаешь. Тиша больше всего боялась, что ее послание так и не найдут и нас будут считать предателями сбежавшими с поля боя. Хотя, как по мне, не велика разница, — Лой Амария подергал себя за волосы и в упор уставился на Хаски. — Теперь о тебе. Ты мой потомок. Правнук кажется. Хотя, кто знает, лично я не уточнял. Официально детей у меня не было. Но скорее всего, ты существуешь благодаря той малышке, которая так и не назвала мне своего имени, хотя и вытаскивала два раза с того света. Похоже, она меня любила, не знаю уж за что, я бы себя точно не стал любить на ее месте. Женщины странные создания. Я не очень приятная личность и любить меня не за что. Но что-то она во мне рассмотрела, целители вообще иначе видят мир. Мне кажется, она даже знала, куда я иду, знала, что я пришел к ней за утешением и, судя по всему, не шутила, когда пообещала родить ребенка. Других кандидатур я просто не вижу.

— Мара Таная, — сказал Хаски. — Последняя целительница среди моих предков. Потом как отрезало. Сплошь охотники и стихийники. Ее звали Мара Таная.

Лой кивнул, задумчиво хмыкнул и продолжил:

— Мне нужно кому-то отдать меч. К сожалению, ты первая подходящая кандидатура за триста лет. Может он и не будет полностью тебе подчиняться, слишком уж ты любишь сомневаться, но, по крайней мере, не сожжет при попытке взять его в руки. Стихия тебя за что-то любит.

— Я должен радоваться? — уточнил Хаски.

— Не думаю, — подтвердил его подозрения предок.

— Где твой меч? — уныло спросил Хаски, кожей чувствуя, что с проклятым мечом что-то сильно не так. Артефакты, а ничем иным этот меч быть не мог, на дороге не валяются и чаще всего за владение собой требуют плату. Некоторые вообще прокляты. Другие имеют дурную привычку разочаровываться в хозяине и в самый неподходящий момент исчезать, отправляясь то ли на поиски более достойного владельца, то ли мстя за что-то этому. Еще бывают артефакты, которые хозяев медленно убивают. Бывают такие, которые навсегда отсекают тысячи дорог и возможностей, требуя делать только то, для чего они были созданы. Желания владельца в этом случае вообще ничего не значат, он просто носитель управляющей им силы.

— На данный момент я и есть меч, — расплылся в улыбке предок, подтверждая, что от артефакта ничего хорошего лучше не ждать. Так мог бы улыбаться игольчатый шихан своей жертве. Я тебя сожру, никуда ты не денешься. Так попробуй хотя бы не портить мне аппетит своим бессмысленным трепыханием. Еще в глотке застрянешь, вытаскивай тебя потом.

Хаски отступил еще на несколько шагов и стал потихоньку оглядываться в поисках чего-то тяжелого, отлично понимая, что победить не сможет. Никаким способом. В этом случае даже высокая волна не поможет. Улыбчивый предок давно уже не человек, он давно не жив, но при этом и не мертв. Он что-то сродни богу. Стихия обретшая разум, во много раз превосходящий человеческий.

— А сейчас мечом станешь ты, — продолжил Лой, разводя руки в стороны.

Хаски отступил еще, потом еще и еще, а потом уперся спиной в дерево, не понимая, откуда оно там взялось. Он же смотрел, деревьев на пути не росло.

— Не бойся, это не больно. Почти.

Хаски рванул в сторону и вляпался во что-то липкое и тягучее. Он забился, попытался вырваться. Настолько страшно ему никогда не было. Улыбчивый предок подошел вплотную, неодобрительно покачал головой, схватил своего потомка за шкирку и одним движением вырвал на волю. Отпускать, правда, не стал. Он положил вторую руку на голову Хаски и опять улыбнулся.

— Ты не правильно меня понял, — сказал с насквозь фальшивым сочувствием. — Ничего с тобой не случится. Просто меч обретет твою память и станет с тобой единым целым. Это совсем не страшно. Ты ни капельки не изменишься. Просто обретешь меч не хуже чем тот, которым владеет твой командир и получишь кучу чужих воспоминаний, от которых пользы будет точно побольше чем от твоей учебы. Ты же хотел стать сильным. Так воспользуйся шансом.

Хаски замер, немножко подумал, вспомнил, где уже слышал похожую фразу и обложил предка таким матом, какой Тошиминэ и не снился. Злость напрочь смела страх, вытеснила его, поднялась высоченной волной и хлынула куда-то далеко. Захотелось драться и орать во весь голос.

Хаски потянулся к своей стихии, плевать, что силы не равны и у него ни единого шанса на победу, но наткнулся на пустоту.