Через несколько месяцев после ареста Карлоса его частная армия распалась. По оценкам французской разведки, она насчитывала не более дюжины человек, часть из которых видели в Бейруте, Аммане и Дамаске. В^начале 1995 года офицеры ДГСЕ обнаружили 48-летнего Иоханнеса Вайнриха, когда он проезжал через Джибути к мысу Горн, чтобы отправиться оттуда через Аденский залив в бывшее марксистское убежище Карлоса. Однако разразившаяся за год до этого гражданская война, в результате которой марксистские повстанцы Южного Йемена потерпели поражение и было подтверждено объединение Северного и Южного Йемена, означала, что это убежище стало гораздо менее безопасным. Живя в Адене под именами Джона Салеха и Питера Смита, он судорожно собирал по разным тайникам и рассеянным членам обезглавленной организации все свои записи, которые он столь подробно вел в течение многих лет. В Адене его видели представители по меньшей мере трех секретных служб — ДГСЕ, ЦРУ и немецкой БНД. Неопровержимые улики были получены с помощью отпечатков пальцев, которые Вайнрих оставил на тарелке в ресторане.

Немецкая разведка настаивала на том, что именно она должна получить соотечественника, столь долго находившегося в бегах. У ЦРУ оснований для захвата Вайнриха было не больше, чем Карлоса, поэтому оно предпочло отступить. Французы полагали, что Карлоса им больше чем достаточно, и с радостью предоставили Вайнриха немцам. Офицеры БНД с безопасного расстояния пронаблюдали за тем, как в июне 1995 года, почти через год после выдачи Карлоса, йеменская полиция арестовала Вайнриха в пригороде Адена. С ним обошлись гораздо мягче, чем с его боссом, надев всего лишь наручники перед посадкой в самолет, что Вайнрих, которого Штази считала “неженкой”, должен был оценить в полной мере.

Список обвинений, ожидавший Вайнриха в старой Моа-битской тюрьме, где среди заключенных оказался и бывший глава Штази Эрих Мильке, можно было сравнить только со списком, предъявленным Карлосу: первая из неудачных попыток взрыва самолета в аэропорту Орли, неудавшееся покушение на жизнь посла Саудовской Аравии в Афинах, взрыв радиостанции “Свободная Европа” в Мюнхене, взыв марсельского экспресса и железнодорожного вокзала в Марселе, взыв Дома Франции в Западном Берлине. Карлос не мог удержаться от того, чтобы не написать эпитафию “товарищу Вайнриху”, которого он назвал “одним из величайших революционеров немецкого народа”. В одном из французских журналов, где Вайнрих был назван ближайшим помощником Карлоса, роль его всячески преуменьшалась, что, безусловно, было оскорбительным для друга и соратника “великого революционера".^{438}

Через несколько месяцев пал еще один боец группы Карлоса — Криста-Марго Фрёлих, которая в 1982 году перегоняла в Париж машину со взрывчаткой, использованной во время теракта на улице Марбёф. Судя по всему, она готовилась к совершению еще одного нападения, когда в июне того же года ее арестовали в римском аэропорту Леонардо да Винчи, когда она направлялась в Париж с несколькими килограммами взрывчатки в своем чемодане.^{439} После шести лет, проведенных в итальянской тюрьме, она отошла от организации Карлоса и, когда того схватили в Судане, уже вела тихую жизнь в своей родной Германии. Опасаясь, что ее прежние связи с Карлосом могут дорого ей обойтись, она наивно обратилась к итальянским властям, чтобы узнать, не арестуют ли ее, если она приедет навестить своего мужа — члена “Красных бригад”, который отбывал срок заключения в Риме. Итальянские власти передали ей через адвокатов, что в Италии ей ничто не угрожает. Это был коварный ответ.

И когда в одну из октябрьских суббот 1995 года Фрёлих прилетела в Рим на встречу с мужем, ее арестовали, предъявив международный ордер, выписанный судьей Брюгьером. Ее муж безуспешно пытался воспрепятствовать ее экстрадии во Францию. Фрёлих отказалась говорить, и до суда ее поместили во французскую тюрьму. Останься она в Германии — и свобода была бы ей гарантирована. Немецкие судебные следователи уже изучили ее прошлое с помощью материалов венгерской и восточногерманской разведки и пришли к выводу, что у них нет достаточных оснований для того, чтобы предъявить ей обвинение. И дело ее было закрыто. “Фрёлих арестовали с единственной целью экстрадиции. У нас на нее ничего не было”, — признавал старший офицер итальянской полиции.^{440} Скрыться удалось лишь сирийцу Иссе. Он оказался настолько недосягаемым, что его не могли найти не только западные разведки, но и Вайнрих в свои последние месяцы на свободе.

Брошенная Карлосом Магдалина Копп распростилась со своим скромным революционным прошлым задолго до ареста мужа. И в Венесуэле, и в Баварии, куда Копп переехала в конце 1995 года, чтобы дать своей девятилетней дочери немецкое воспитание и быть поближе к своей пожилой больной матери, она была занята только будущим Эльбы, которая, в отличие от своего отца, не подвергалась никакой идеологической обработке. Эльба училась в местной государственной школе в родном городе своей матери Ной-Ульме. Она была усердной ученицей, которую родители учили не только немецкому языку, но, кроме этого, английскому и испанскому.

Когда судья Брюгьер отправил следователей, чтобы допросить ее, Копп воспользовалась своим правом не давать показаний против человека, который юридически оставался ее мужем несмотря на его женитьбу на Лане.^{441} Забота о будущем дочери и страстное желание того, чтобы ее оставили в покое, заставили ее принять одно из самых дараматичных решений в жизни. И она предала не только своего мужа Карлоса, но и бывшего возлюбленного Вайнриха.

“Война закончилась, а Карлос не понимает этого”, — заявила та, ради освобождения которой Карлос организовал целую череду кровавых расправ, — следователю Дитеру Мелису в декабре 1995 года. И хотя откровения Копп берлинскому судье в основном касались Вайнриха, они не могли не повлиять на судьбу Карлоса. “Судя по тому, что она говорила о Вайнрихе, можно было заключить, что ничто не происходило без ведома или без непосредственного участия Карлоса”, — заметил один из следователей. Впрочем, следователи не допрашивали ее об участии Карлоса в разных преступлениях, так как он был ее мужем и отцом ее дочери.

Копп пояснила, что именно Вайнрих поставил оранжевый “Опель”, нашпигованный взрывчаткой, на улице Марбёф в 1982 году. И через год после этого опять-таки Вайнрих, возможно, с чьей-то еще помощью поместил чемоданы с бомбами в скоростной поезд на вокзале в Марселе, которые взорвались с промежутком в несколько минут.

Казалось, Копп была сконфужена, увидев последствия своих опрометчивых заявлений. “Что бы я вам ни рассказала, все равно Вайнрих и Карлос проведут остаток своей жизни за решеткой”, — сказала она судье Мелису, и тому оставалось только согласиться с ней. Карлос не мог понять, что заставило ее так разоткровенничаться. Когда один из его адвокатов дозвонился до Копп по телефону и спросил ее об этом, единственное, что она смогла ответить, так это “не знаю”. Карлос решил, что, поскольку она лишилась источников дохода и находилась в руках немецкой полиции, у нее не было другого выбора, как сотрудничать с властями. В журнальном интервью, которое она дала за крупное вознаграждение, Копп заявила, что Карлос одержим жаждой власти и страдает гигантоманией, а кроме того, может убить не моргнув глазом. “Карлос ни за кого не сражался, — сказала она. — Он все делал исходя из собственных интересов. Я бы хотела, чтобы этот миф был развенчан. И он никогда меня не любил”, — с горечью добавила она.^{442}

Даже в тюрьме Карлос продолжал следить за своей внешностью и изображать Дон Жуана. В первые месяцы заключения его белье стирала горничная Верже, однако качество ее стирки не удовлоряло Карлоса, и он единственный из всех заключенных начал отправлять свои вещи в местную химчистку.