Нармер с не меньшим волнением, чем прежде, смотрел на нагромождение камней. Может, придет день, когда мудрые научатся перемещать эти глыбы и возводить гигантские сооружения во славу богов?

При приближении ослика и человека из столба полился яркий свет, но на этот раз он не обжигал глаза. Вместе они стали подниматься по каменистому склону, пока, наконец, не достигли основания столба, соединявшего землю с небом.

Из красного света появился Предок.

Северный Ветер склонил голову, Нармер встал на колени. Оба ощущали присутствие священного, которое воплощал в себе этот облаченный в покровы тайны гигант.

— Ты усвоил науку совы, — сказал Предок своим потусторонним голосом. — Теперь ты ночью видишь, как днем, и умеешь хранить настоящую тишину — внутреннюю, позволяющую слышать слова сердца. Поэтому я могу передать тебе магические заклинания, которые составляют язык богов.

Нармер задрожал.

Настал момент, о котором он так давно мечтал! И, уже находясь в шаге от исполнения мечты, он вдруг испытал жуткий страх. Ничтожный потомок истребленного клана, достоин ли он такого подарка?

— В твоем имени содержится ключ к пониманию невидимого, — сказал Предок. — И оно направляет твою судьбу. Оно состоит из двух знаков. Первый — это рыба-кошка, нар, обладающая удивительными качествами, и тебе предстоит стать ее человеческим воплощением. Она уже спасала тебе жизнь и еще не раз встретится на твоем пути. Она наделена даром выбираться из водной стихии, дышать на суше и передвигаться по ней. Она укажет тебе путь познания тайн. Справившись с первым испытанием, ты изменил мир, но тебе осталось пройти еще шесть, и каждое будет труднее предыдущего. Второй символ — это стамеска столяра, мер, которой ты научишься владеть. Поскольку твой дух крепок, а рука — точна, Нармер, ты узнаешь и другие значения.

У юноши возникло ощущение, что он переродился. Осознавать значение своего имени было все равно что разгадать тайну своего существования, взять на себя ответственность за него…

— Внимательно посмотри на столб! — велел ему Предок.

Солнечный луч начертал на граните несколько изображений: стервятник, стебель тростника, птенец перепелки, протянутая человеческая рука, сова…

— Эти огненные буквы — матери творения, всего их двадцать четыре.[13] Боги использовали их каждое мгновение, создавая вселенную. Умение соединять их — наивысшая наука. Тебе понадобится много лет, чтобы овладеть ею и понять, как сложить из них десятки других символов. Но я обучу тебя божественному искусству письма, ибо только благодаря ему могут воцариться справедливость и гармония, вопреки низменности людей и их склонности к сотворению зла.

Буквы-матери вошли в сердце Нармера и навсегда в нем запечатлелись благодаря тишине, установившейся в его сознании.

— Все можно прочесть и расшифровать, — продолжал Предок. — Все есть священный символ. Когда творящее око сокола или великолепно слышащее ухо коровы заменяют собой ослабленный орган человеческого тела, этот человек получает возможность видеть и слышать, как они. Сможешь ли ты найти путь к небесной книге, которая подарит тебе эти способности — видеть и слышать?

— Я очень этого хочу!

— Тогда не трать времени даром, действуй, слушай голос своего сердца, и при любых обстоятельствах ты ощутишь божественное присутствие. Но если ты возжелаешь удовлетворить собственные потребности и получить власть, то пропадешь!

Солнечный луч погас, буквы-матери пропали.

— Время узнать их еще не пришло, — пояснил Предок. — Распыляя свою мощь, кланы обрекают страну на гибель. Ты должен знать, что каждый глава клана обладает какой-то сверхъестественной способностью. Их ошибка в том, что, вместо того чтобы объединиться, они разделились. И пока они не будут действовать сообща, символами света нельзя будет пользоваться.

— А глава клана Раковины тоже был наделен сверхъестественной способностью?

— Он обладал силой небесных вод — творящей среды, из которой родились многочисленные формы жизни и в которую они вернутся. Клан Раковины исчез первым, но его дух не пропал, он переселился в единственного уцелевшего — в тебя, Нармер. И отныне это неотвратимо: когда умрет глава клана, его тайная сила перейдет к тебе. Так что ты наделен теперь и доблестью Орикса, и его способностью переносить холод и зной; так же, как и он, ты легко сможешь перейти через пустыню…

Нармер вскочил, потрясенный.

Он, презренный рыбак, и вдруг — вместилище духов кланов! У него закружилась голова.

— Этот дар не даст тебе преимуществ и только утяжелит твое бремя. В тебе вожди будут видеть главную опасность. Решишься ли ты поддерживать мир или же сразишься с ними, рискуя собственной жизнью? Эту судьбу, твою судьбу, еще только предстоит начертать.

— Первая ступень пройдена, какова же будет вторая?

— Ты скоро это узнаешь. Тебе предстоит приобщиться к знаниям скарабея — повелителя непрерывных перемен. Это займет много времени и сил и будет настолько трудно, что ты можешь погрузиться в эту науку с головой и забыть о главном.

— А если я справлюсь и с этим испытанием, что тогда?

— Мы увидимся снова, и я вынесу вердикт. А сейчас тебе пора отправляться в Буто, священный город Севера.

Иными словами — пройти по землям Быка!

— Ты пойдешь один! — приказал Предок.

— А кто укажет мне местонахождение этого города?

— Твой осел поведет тебя.

Северный Ветер поднял правое ухо.

Нармер выглядел расстроенным.

— Тебе необходимо встретиться с хранителями этого священного места, чтобы потом ты мог противостоять главам кланов. Без поддержки Душ Буто ты обречен на смерть.

— А если… если они меня отвергнут?

Глаза Предка сверкнули.

— Это будет доказательством того, что ты — недостойный!

39

Бык пребывал в страшном гневе, и давящая тишина повисла над его укрепленным лагерем. Лично проверив караулы, он обнаружил двух спящих часовых.

Обезумев от ярости, он затоптал этих бездарей и кричал так, что у всех солдат душа ушла в пятки. В любую минуту могла начаться война, и малейшее нарушение дисциплины было непростительно.

Трепещущая Аистиха готовила настои из лечебных трав для солдат, получивших раны или травмировавшихся во время тренировки. Генерал Густые-Брови не жалел ударов для того, кого считал слабым воином, и пожилой главе клана приходилось трудиться все усерднее.

Бык созвал своих командиров в центр лагеря и обрушил на них град упреков.

Наконец его гнев поутих, и все поспешили вернуться к своим обычным занятиям. В загородках дикие быки перестали в бешенстве рыть копытами землю.

Могущественный глава клана подошел к седой целительнице. Аистиха выглядела невеселой.

— Будь бдительна, — потребовал он, — и не занимайся лодырями! О таких докладывай мне напрямую!

— Уверяю тебя, я не видела ни одного притворного больного. Ты подвергаешь своих подданных тяжкому испытанию. Не боишься ли, что они совсем выбьются из сил? И присмотрись получше к своему генералу Густые-Брови. Его жестокость — не лучший способ поднять боевой дух.

— Не люблю, когда мне читают нотации, Аистиха!

— Я стара, и для себя я ничего не хочу, а потому я — единственная, кто может так с тобой разговаривать.

— Ты ничего не знаешь о войне!

Прибежал Густые-Брови.

— Вас желает видеть Газель!

Бык вернулся в свое жилище и пригласил войти самую красивую из повелительниц кланов. Он в очередной раз залюбовался ее красотой и изяществом, однако тут же предположил, что она явилась с плохими новостями, которые заставят его вступить в войну. Эта легкая улыбка Газели — дипломатическая уловка или доброе знамение?

— Лев объявляет мне войну?

— Нет, — ласково ответила Газель.

Бык удивленно приподнял брови:

— Он объяснился?

— Из его слов следует, что истребления клана Орикса невозможно было избежать.