Глава восьмая
Вскоре японцы еще раз попробовали при помощи брандеров закупорить узкий проход в Порт-Артурскую гавань. С вечера стояла тихая, теплая погода, по небу медленно плыли небольшие тучи. На эскадре, проведшей целый день в море, было тихо, только в положенное время отзванивали на судах склянки. На батареях после дневного боя с легкими японскими крейсерами тоже было мирно и безлюдно, часовые мерно расхаживали по брустверам, наблюдая за морем. После полуночи небо очистилось, и месяц осветил своим мягким серебристым светом спящий Артур. На внутреннем рейде в прозрачной синеве тихой ночи чернели громады судов и темные силуэты миноносцев.
Вдруг с моря раздался выстрел, затем другой, с урчанием полетели снаряды и упали в заливе, высоко взбросив вверх воду. Лучи прожекторов заметались по морю в поисках врага и остановились, осветив силуэт быстро двигающегося миноносца. Гулко грохнул выстрел с берега, будя ночное эхо в прибрежных горках. Засверкали огнями выстрелов Золотая гора, Тигровка, Электрический Утес. К ним присоединились стоявшие в охранении у входа «Баян», «Отважный», «Бобр». Ночной бой сразу разгорелся и быстро затих, так как японцы исчезли в ночной темноте. Батареи замолкли, и опять воцарилась тишина. Война на время ушла из Артура, но в два часа батареи загрохотали вновь-с сигнальной станции на Золотой горе сообщили о появлении брандеров.
Дукельский, ночевавший вместе с Макаровым на «Петропавловске», бросился к адмиралу, но, к своему удивлению, у выхода из каюты он встретил его уже одетым.
– Что это за стрельба? – спросил Макаров. – Прикажите подать катер, – распорядился он. – Я хочу остаток ночи провести на судах сторожевого охранения.
Луна скрылась, и во мраке ночи ярко сверкали огни выстрелов, а в воздухе с шипением взметались ракеты, освещая внешний рейд с мчащимися миноносцами и следующими за ними брандерами.
На катере Макаров направился к канонерской лодке «Отважный», пришвартовавшись к которой, стояли дежурные миноносцы «Решительный» и – «Сильный».
В проходе перед ним открылась картина ночного боя на море: в лучах прожекторов виднелись многочисленные водяные столбы от непрерывно падающих снарядов, сверкали взблески выстрелов и взрывов, с берега раздавалась ружейная стрельба.
– Японские миноносцы, а брандеров я еще пока не вижу, – проговорил Макаров, смотря в бинокль. Но в это время, как бы в ответ ему, на расстоянии пяти-шести кабельтовых[100] в лучах прожекторов показался темный силуэт двухмачтового парохода, который двигался по направлению прохода. В тот же миг «Решительный» кинулся в атаку. Красный взблеск минного выстрела, затем – взрыв, летящие щепки, обломки, столб воды, дым, пар, – и через мгновение японский пароход выбросился на берег у подножия Золотой горы.
– Самый полный вперед! – заговорил Макаров, и как только катер подошел к «Отважному», адмирал с юношеской легкостью взбежал по трапу. Едва поднявшись на палубу, Макаров приказал «Сильному» тоже атаковать японцев.
– Отдать швартовы! – раздалась команда, и миноносец помчался навстречу врагу.
В это время второй брандер неожиданно появился со стороны Тигровки и, добравшись до середины прохода, отдал якорь. Было слышно, как на нем звякали якорные цепи. С него стали торопливо спускаться шлюпки под аккомпанемент криков «банзай» и стрельбы из мелкокалиберных пушек.
– По шлюпкам огонь! – распорядился адмирал. – Вызвать охотников для захвата брандеров.
– Есть, – ответил Лебедев, и вся артиллерия «Отважного» обрушилась на японские шлюпки. Они поспешно отошли в море. Попавший снаряд потопил одну из них, другие продолжали идти.
– Ваше превосходительство, разрешите мне на вашем катере отправиться на брандер, – попросил Дукельский. – На нем начинается пожар, который надо немедленно прекратить.
– Разрешаю, возьмите только с собой трех-четырех матросов с «Отважного», – согласился Макаров.
Отобрав людей, лейтенант отбыл на брандер. Вскоре огонь на японском пароходе погас. Вдруг левее, у подошвы Золотой горы, поднялся огромный столб воды и огня, и канонерка вздрогнула от сотрясения воздуха и воды.
«Мина на камнях разорвалась», – решил Макаров, но раздавшаяся рядом вслед за этим ружейная и пулеметная трескотня удивила адмирала.
– Не стрелять, мать вашу так: свой! – раздался в ответ крик на воде.
– Стреляют по нашему катеру, пошлите шлюпку на берег. Остановить огонь! – распорядился Макаров.
Сотня здоровых матросских голосов, как по команде, ответила: «Остановить огонь!» Стрельба сразу же смолкла.
Вскоре к адмиралу подошел Дукельский и сообщил, что хотя пожар и потушен, но пароход погружается в воду.
– Необходимо отбуксировать его кормой к берегу, чтобы он не загородил проход.
– Чем он гружен?
– Камнем и углем. Провода электрических батарей мною перерезаны, так что взрыва уже произойти не может.
– Подойдите с «Отважным» к брандеру и попробуйте его отбуксировать, пока он не затонул, – приказал Лебедеву адмирал.
– Есть, – отозвался тот.
Прибывший в это время с «Сильного» лейтенант Пелль доложил, что миноносец, встретив в море несколько японских судов, вступил с ними в бой, во время которого в машину попал снаряд. Взрывом убиты инженермеханик и шесть нижних чинов; командир и несколько матросов ранены. Преследуемый японцами и не надеясь с поврежденной машиной добраться до Артура, миноносец выбросился на берег у Электрического Утеса. Там же недалеко приткнулся один из японских брандеров. Пелль просил выслать на «Сильный» врача и перевязочные средства, так как судовой фельдшер не успевает всех перевязывать.
Выслушав доклад, Макаров приказал врачу с «Отважного» на адмиральском катере немедленно отправиться к миноносцу, захватив с собой все нужное для оказания медицинской помощи.
– «Сильный» окончательно выведен из строя? – спросил он лейтенанта.
– По-видимому, нет. Возможно, что с наступлением прилива его удастся снять с камней.
– Если только позволят японцы, – задумчиво добавил адмирал, – с рассветом они могут подойти к Артуру и расстрелять «Сильного».
– Они и сейчас обстреливают его с моря.
– На Электрическом Утесе, насколько я знаю, артиллеристы не дремлют и сумеют отогнать японцев, если они осмелятся подойти близко к берегу, – успокоил Пелля адмирал.
Пока они беседовали, «Отважный», подойдя к брандеру, подал на него перлинь[101] и попытался сдвинуть его в сторону. Огонь на море прекратился, только с береговых батарей время от времени еще раздавались отдельные выстрелы. Ночная тревога затихла. На палубе канонерки торопливо двигались матросы.
– Ваше превосходительство, – обратился один из матросов к адмиралу, протягивая доску. – Извольте посмотреть, что мы нашли на брандере.
– Это еще что такое? – удивился Макаров, рассматривая доску.
– «Помните, уважаемые русские моряки, – начал он читать. – Мое имя – капитан-лейтенант японского флота Такео Хиросе, я здесь второй раз. Первый раз был на пароходе „Ходкоку Мару“ в феврале, буду еще, если проход останется незакрытым. Привет адмиралу Макарову. Хиросе». Вот где встретиться с ним пришлось! – изумился Макаров. – Этот Хиросе был японским морским атташе в Петербурге с тысяча восемьсот девяносто седьмого по тысяча девятьсот первый год. Я не раз с ним встречался. Энергичный и, видно, храбрый человек, если рискует на брандере идти в Артур.
– Там, ваше превосходительство, боцман набрал много тросов, манильских канатов и других вещей, – сообщил подошедший Лебедев.
– Правильно. Это наш военный приз. Ничто не должно пропадать из захваченного имущества, – одобрил адмирал.
– Отвели брандер в сторону сажен на тридцать, дальше нельзя, стал на мель, – доложил Лебедев.
– Завтра попробуем его разгрузить и оттащить еще дальше, – решил Макаров. – «Отважному» вернуться на прежнее место, я же двинусь восвояси, на «Петропавловск». Лейтенант Дукельский!