— Надеюсь, — продолжил ее Вергилий, слегка склонив голову на плечо, как петух перед атакой на курицу, — что я не перегрузил вас ненужной информацией.

— Ни в коем случае, поскольку изучать историю британской архитектуры мне ранее не приходилось, — съязвила Дороти.

— А у меня сложилось впечатление, что вы знаете все. Вы говорите на таком количестве иностранных языков, сколько не знает ни одна из моих знакомых дам. Вы дипломированный врач и работали учителем в школе. Вы бились голыми руками в одиночку со свирепыми тиграми-людоедами и исполинскими кровожадными крокодилами во время их ежедневных набегов на ваш центр в поисках свежей человечинки на обед.

— Мне в самом деле было очень интересно. Тем более что в джунглях Америки знания по истории архитектуры периода правления династии Стюартов получить было практически невозможно. Видимо, постоянно отвлекали свирепые тигры и зубастые крокодилы, которых вы столь красочно живописали, не говоря уже об исполинских пауках и змеях.

Роберт улыбнулся. Улыбка очень шла ему, делая его лицо мягче, добрее и еще привлекательнее. Она даже ощутила эту улыбку физически, как прикосновение на своем лице — легкое, трепетное, нежное движение пальцев по коже. Она внутренне потянулась к этому человеку, страстно желая коснуться его. Столь неожиданное чувство — да еще тогда, когда его невеста загорает где-то внизу у бассейна, почти рядом, — ужаснуло ее.

Ей с трудом удалось восстановить самообладание и продолжить экскурсию. Она даже не помнила, действительно ли коснулась его или это было только виртуально. Следующие два часа она покорно и механически следовала за ним из комнаты в комнату, с этажа на этаж, убеждая себя, что ничего не произошло, что все идет нормально и это обычная, рядовая экскурсия.

Она даже старалась вообще не смотреть на него, что было не очень трудно, поскольку в каждой из бесчисленных комнат было много интересного. В одной из комнат, окна которой выходили на бассейн, она посмотрела вниз и увидела одинокую неприкаянную фигурку Стеллы, раскинувшейся на деревянном лежаке с закрытыми глазами. Дороти стало стыдно за свой предыдущий порыв, но процесс раскаяния заглох, не успев развиться, когда она опять почувствовала стоящего рядом Роберта. Даже не видя, она знала о его приближении по тем электрическим импульсам, которые тотчас побежали по ее телу и волосам.

Дороти не осмелилась повернуться и посмотреть на него. Он приблизился к ней почти вплотную и едва не касался ее своим телом. Она почувствовала его живое тепло, его ауру, притягивающую, обволакивающую и растворяющую ее сущность.

— Знаете, я обратил внимание на то, как вы смотрели на нас со Стеллой, когда мы были рядом. У вас слишком живое, выразительное лицо. Вы не умеете скрывать свои чувства. На вашем лице в тот момент было написано удивление и попытка разгадать, что же связывает нас, столь противоположных людей? Или, точнее, что же я нашел в ней?

О Боже! Неужели я настолько открыта и прозрачна? Она молчала, не зная, что сказать, ибо ситуация с каждым мгновением все осложнялась и становилась запутаннее.

— Возможно, вы и правы. Кто знает? Может, мне больше подходит тип женщины, способной ответить на вызов судьбы? — сказал Роберт мягким и вкрадчивым шепотом.

Дороти все сильнее реагировала на его близость, на обволакивающий и расслабляющий баритон его голоса, на струящуюся от него мощным потоком энергию. Она почувствовала непривычное для себя увлажнение между ног и никогда не испытанную ранее жаркую пульсацию внутри, какими-то волнами нарастающее снизу отчаянное желание уже не робких касаний, а уверенно-властных объятий мужских рук и полного слияния с мужским телом. Ей стало страшно.

До этого она была знакома с такими ощущениями только теоретически. Это был порок, похоть, разврат. Низкое чувство, ничем не напоминающее романтический образ отношений между юными влюбленными, с томными вздохами, робкими и нежными поцелуями и целомудренным держанием за руки под луной. Марк иногда целовал ее в губы, но делал это очень деликатно и предупредительно, не переходя грани допустимого предела. А нынешнее чувство действовало резко и мощно, как внезапное извержение проснувшегося вулкана.

— Я не знаю, какая женщина вам нужна, — с трудом выдавила из себя Дороти.

— Да, пожалуй. Никто из нас не может знать и судить о чем-то уверенно, пока сам не попробует. Так сказать, пока сам не изопьет воды.

И тут он совершенно неожиданно коснулся ее! Всего-навсего провел одним пальцем по ее губам, но медленно и плавно, повторяя все изгибы, и столь чувственно, что между ногами она почувствовала уже не теплую влагу эротического позыва, а боль неутоленного вожделения, волной прокатившуюся по всему телу, скручивая мышцы и вызывая помутнение рассудка. Груди налились тяжестью и болью, соски разбухли и затвердели, а глаза увлажнились слезой.

— Не надо! — Ее затрясло крупной, нервной, безостановочной дрожью. Ноги ослабели и стали ватными, и она ничего не видела перед собой, только какие-то серо-белые полосы и вращающиеся бледно-розовые круги. Сколько это длилось, она не помнила. Кажется, он даже испуганно отшатнулся, не ожидая столь бурной реакции. Когда Дороти немного пришла в себя и восстановила способность реально воспринимать окружающее, она увидела, что он растерянно стоит рядом с ней, у окна, не решаясь или не зная, что сказать. — Пожалуйста, больше так не надо! Просто досмотрим дом. Она уставилась на кончики туфель и никак не могла поднять глаз, оторвать их от созерцания привычных мелких деталей на них, каких-то рубчиков и швов. Ей было страшно, страшно вновь увидеть его лицо и вновь почувствовать приступ боли и страданий.

Роберт не произносил ни звука. Он молчал, потому что пытался подавить первобытный инстинкт, мощный и безрассудный, сминающий и отбрасывающий любую логику, любые табу и нормы приличий. Наконец, почувствовав, что начинает уже контролировать свои эмоции и голос, он хрипло выдавил из себя:

— Конечно, просто посмотрим. Наверно, я вас переутомил. Похоже, я переусердствовал.

Да уж, в излишнем усердии его трудно обвинить. Скорее, в чрезмерной и неожиданной активности. Должно быть, сейчас сожалеет о своем жесте, поскольку не ожидал такой бурной и необычной реакции. Тем более от такой неуклюжей, примитивной самки из джунглей. Теперь пытается восстановить баланс в отношениях с помощью легких шуток. Роберт напомнил ей тигра, временно укрощенного снотворным. Но только временно. Она чувствовала, что тигр может проснуться в любой момент и вновь броситься на избранную жертву.

Они спустились к бассейну, где и решили перекусить вместе со Стеллой, уже успевшей слегка загореть, Эмили, жена управляющего, принесла три порции салата, ветчину и сыр. С учетом влияния деревенских обычаев и свежего воздуха, пробуждающего аппетит, принесенные порции были заметно щедрее и внушительнее, чем лондонские. Но все же Дороти осталась голодной.

— Не переживайте, — заметил ее страдания Роберт. — Ужин будет посолиднее, чем ланч. Это просто старый английский обычай — кормить холодными салатами днем в теплую летнюю погоду.

После скудной трапезы им наконец удалось завершить турне по дому, правда чуть ли не бегом. Осмотреть земельный участок, особенно фруктовый сад, наметили на следующий день. В шесть вечера они опять оказались у бассейна. К этому времени Стелла завершила принятие воздушных ванн и водных процедур. Загар, похоже, прилипал к ней прямо на глазах, и Дороти вполне искренне сделала ей комплимент по этому поводу.

— Правда? — Она попыталась изогнуться сразу в нескольких плоскостях, чтобы самой убедиться в произошедших приятных переменах. — Что скажешь, Роберт?

— Угу. — Жених даже не посмотрел на нее, хотя думал в этот момент как раз об их отношениях. О том трудном разговоре, который предстоит ему с ней провести сегодня вечером. Пора разобраться серьезно и окончательно в их отношениях. Фактически их связь давно закончилась, и беседа будет носить чисто формальный характер.