Будет легче забыть.

Снова звонит мой телефон, но я его игнорирую. Скорее всего,это мама или Джо. Знаю, что, возможно, они напуганы, но у меня нет выбора. И я могу сама летать на самолете. Я просто направляюсь домой. У меня даже нет багажа.

Экипаж самолета вызывает бизнес-класс и пассажиров с детьми в самолет. Я смотрю на номер сидения, указанный в билете.

Место 28Е, посадка через выход «C». Надеюсь, скоро вызовут мой отсек.

Я знаю, что должна была обдумать это получше. Никогда не действовала спонтанно. Если это можно так назвать. Задаюсь вопросом, что думает мама, но качаю головой. Она будет в порядке.

Достаю телефон и собираюсь позвонить папе, чтобы сказать ему, что лечу домой, и вижу их.

Они молоды. Возможно, моего возраста. У девушки темные длинные волосы, у парня светло-каштановые. Понятия не имею, кто они такие, но то, как они вместе двигаются, заставляет меня пристально смотреть.

Они держатся за руки и идут, улыбаясь, по терминалу. Останавливаются в нескольких футах от меня, и парень достает свой билет, смотрит на него и протягивает девушке. Что-то говорит ей, из-за чего она смеется и игриво отталкивает его. Он протягивает руку и обнимает ее за плечи, притягивая ближе. Она снова смеется, а он целует ее в голову. Через какое-то время, не замечая никого в этом здании, они предаются самому сладкому поцелую, который я когда-либо видела. Он касается ее щеки и откидывает волосы с ее лица. Кажется, будто весь мир для них остановился, и они единственные, кто имеет значение. Отстраняются друг от друга, и он целует ее руку, а затем они снова медленно идут.

Красивый момент. Мне тоже хочется такого, когда ничего не имеет значения, кроме человека, с которым ты разделяешь этот момент. Люблю ли я Карсона? Возможно ли так быстро влюбиться?

Женщина у стойки вызывает следующую группу пассажиров, из-за чего я паникую. Я уже купила билет, поэтому не могу повернуть назад, но начинаю обдумывать свое решение. Игнорируя мысли, атакующие мою голову, встаю и иду к женщине, чтобы вручить ей свой билет. Ее губы накрашены ярко-красной помадой, а светлые волосы убраны в тугой пучок. Она молода, лет двадцати. Я смотрю, как она сканирует на компьютере мой билет и протягивает мне его обратно с улыбкой на лице.

— Приятного полета, — говорит она.

— Спасибо, — бормочу я.

Начинаю идти к воротам, скручивая руки. Верно ли я поступаю? Я трусиха? Я не останавливаюсь. Не могу. Мои ноги продолжают двигаться, и я дохожу до сидения, присаживаясь между огромным мужчиной, от которого пахнет беконом, и старушкой, которая выглядит недоброжелательно.

В голове всплывает лицо Карсона. Его улыбка. Ямочка на щеке. Неудивительно, что я в него влюбилась. Потираю предплечья, когда мое тело окутывает озноб, и морщусь, когда в голове всплывает следующая картинка. Акула. Кровь. Мои крики. Я дрожу. Интересно, сколько трубочек и капельниц приковывают его к кровати в больнице?

Думаю о Лукасе. Обо всех наших воспоминаниях. Хороших, плохих. И тогда вспоминаю о тетради, засунутой в сумку. Достаю ее — если что и нужно мне прямо сейчас, то это Лукас.

Дорогая Окли,

Жизнь несправедлива. Ты это знаешь. Мы всегда задаемся вопросом, почему плохое случается с хорошими людьми.

Жизнь сложна. Но благодаря сложным ситуациям мы можем многому научиться. Возьми, к примеру, меня. Я узнал, как сильно может заботиться человек о ком-то еще. Я научился дорожить каждым моментом с любимыми. Научился не воспринимать все как должное — рукопожатие друга, разговор. Даже что-то такое простое, как дыхание.

Я узнал, что даже если это и сложно, жизнь имеет значение. Было бы легче просто убежать от своей жизни, но ты меня поддерживала. Ты еще не готова меня отпустить и, если говорить честно, ты гораздо больший борец в моей битве, чем я.

Когда я умру, не убегай от жизни. Даже если сложно. Она полна уроков. И счастья. И хороших вещей. Не отбрасывай ее. Иногда становится сложнее, иногда все несправедливо, но если заставишь себя посмотреть проблемам в лицо, все станет лучше. Все разрешится. И я знаю, что ты преодолеешь все препятствия, которые появятся на твоем пути. По крайней мере, пообещай, что попробуешь. За этот последний месяц ты совершенно точно показала мне, что можешь сделать. Поверь в себя. Я в тебя верю.

С любовью, Лукас.

Перечитываю письмо еще три раза.

Он забыл упомянуть, что жизнь — отстой. Но думаю, что это то же самое, что и несправедливость.

Лукас прав. Как обычно. Если он говорит, что я со всем справлюсь, значит, так и будет. Я не могу кинуть Карсона. Неважно, как сложно будет видеть его боль, я не могу так с ним поступить. Не после того, через что мы прошли. Серфинг, гитары, прогулки по пляжу — идеальная весна, полная воспоминаний, которые я не смогу забыть.

Если он умрет до того, как я смогу попрощаться...

Я сглатываю, и до меня доходит. Лукас сейчас был бы так мной разочарован. Он никогда бы не бросил меня, и Карсон тоже.

Я встаю и протискиваюсь мимо огромного парня прямо в проход. Я должна отсюда выбраться. Я могу быть сильной. Я могу помочь Карсону бороться. Я могу быть тем человеком, каким была, когда Лукас боролся за свою жизнь. Помогу ему, когда он слег. Поддержу его, когда намного легче отпустить. Я его не потеряю. И не отпущу. Не сейчас.

Жизнь несправедлива, но она достойна того, чтобы за нее боролись.

Иду к двери, бормоча всем извинения, и возвращаюсь обратно к воротам, в аэропорт. Я сделала свой выбор. Именно здесь я должна быть прямо сейчас.

С Карсоном.

Глава 23

Я прохожу сквозь двери больницы. Никогда не была именно в этой больнице, но они все пахнут одинаково — дезинфицирующими средствами, антисептиками, болезнями.

Запах напоминает о Лукасе, лежащем на больничной кровати, и у меня кружится голова, из-за чего я чуть не падаю. Опираюсь о стену и глубоко вдыхаю, стараясь игнорировать воспоминания о лекарствах, болезни и смерти.

За стойкой регистратуры стоит медсестра, и я направляюсь к ней. Сглатываю ком в горле. Я могу это сделать. Я могу быть храброй.

— Чем могу вам помочь? — У нее милый голос. Приятный и чуткий. Она напоминает мне мою бабушку с тонкими седыми волосами и очками на переносице.

— Я здесь, чтобы посетить пациента. КарсонаНая?

Она смотрит в свой компьютер и сочувственно улыбается мне.

— Нападение акулы, верно?

Я киваю и снова сглатываю.

— Он в палате интенсивной терапии.

— Ох. Ладно. — Я не знаю, как туда пробраться, и уверена, что они, возможно, меня не пропустят. Отступаю, а затем слышу знакомый голос.

— Окли?

Кеилани подходит ко мне и притягивает в крепкие объятия.

— Ох, Окли, я так рада, что ты здесь, — говорит она. Вытирает слезу, отпуская меня. Она выглядит уставшей.

Я же могу лишь кивнуть, только бы не заплакать.

Дама за стойкой ничего не говорит, когда Кеилани ведет меня по коридору. Мы заходим в лифт, и она нажимает кнопку второго этажа.

— Я не думала, что ты придешь, — говорит она. — Карсон рассказывал мне про твоего брата. Уверена, что для тебя это сложно.

— Я в порядке. — На данный момент.

Двери открываются, мы заходим в приемный покой. Конечно, родители Карсона здесь, но нас они еще не заметили.

У меня уходит минута, чтобы восстановить дыхание, потому что эта картина выглядит так знакомо. Она напоминает мне о том, как я с родителями ждали окончания операции Лукаса. Обычно мы часами оставались в приемном покое, ждали, когда подойдут доктора, чтобы сказать, как все прошло. Такое случалось больше раз, чем мне хотелось бы помнить.

Снова впитываю в себя эту картину и стараюсь контролировать свои эмоции. Рассматриваю все, начиная от искусственных цветов в огромной вазе, стоящей возле дивана, и раздражительного освещения, из-за которого у меня будет болеть голова, если я здесь задержусь, до пустых пенопластовых чашек, стоящих на кофейном столике. Смотрю внимательно на одну из них, по краю которой отпечатались следы от зубов. Такой стала бы и моя.