Недоверие, отрицание, с мощной волной проносятся через меня, я не готова к этому, я никогда не думала, что такое может случиться. Я просто сижу и растерянно смотрю на доктора.

— Как это могло произойти? — спрашиваю я; беспокойство заполняет кровь, словно мощный наркотик, в секунды распространяясь по крови. — Я думаю, что это, скорее всего, ошибка. Я… Я не могу быть беременной.

Я слышу свой голос, будто со стороны, он искажен, заполнен дрожью и страхом.

Доктор Лимонт подает мне салфетку, и только тогда я понимаю, что плачу. Она садится на стул рядом со мной, кладет руку на мое колено.

— Я представляю, в каком ты сейчас состоянии шока. Но иногда такие вещи случаются. Да, это большая редкость, что без оперативного вмешательства у тебя получилось забеременеть.

— Но… но у меня не было стабильного менструального цикла!

— Ну, скорее всего первая овуляция, которая наступила вследствие постепенного выхода гормонов из организма, закончилась беременностью, — объясняет она, затем до меня доходит ужас произошедшего. У меня был секс с тремя мужчинами — это приводит меня в состояние полнейшей паники, я замираю, не в силах произнести ни слова. Святое дерьмо!

Во что я себя втянула?

— Я хочу быть с тобой откровенной, — говорит она тихим голосом. — Процент того, что ты сможешь выносить своего ребенка очень низкий. Эта беременность относится к группе риска.

Волна печали накрывает меня, когда я слышу ее слова.

Что не так со мной? Это должно сделать меня счастливой, верно? Я не могла иметь детей, но если по какой-то причине мое тело исцелилось, то тогда проблема решена. Я должна радоваться. Так почему мне так грустно?

Когда я ничего не отвечаю на ее слова, она говорит мне:

— Тебе нужна минутка?

— Минутка?

Она кивает, говоря:

— Да, минутка, подумать и все такое. Потому что я бы хотела сделать тебе узи, провести измерение и обследование ребенка.

— Ребенка, — повторяю я тихо такое незнакомое слово.

— Но если тебе нужна минутка, чтобы подумать…

— Нет. Нет, я в порядке, — говорю я, перебивая ее.

— Тогда хорошо. Я наберу медсестру, чтобы она принесла аппарат ультразвука. Он у нас переносной, поэтому ты не испытаешь неудобства, переходя из комнаты в комнату.

Доктор Лимонт регулирует высоту стола, чтобы я могла удобно улечься. Сердце бьется напротив грудной клетки, когда я пытаюсь разложить в голове все по полочкам. Я не могу сосредоточиться ни на чем, потому что все мысли перемешались, и только одна пульсирует в моей голове: Я БЕРЕМЕННА.

Дверь открывается, и молодая девушка закатывает в кабинет большой аппарат ультразвука на колесиках. Она представляется, когда начинает устанавливать его. Врач в это время снова и снова напряженно просматривает мои результаты анализов.

После того как она все установила, я ложусь удобно, затем она приподнимает подол накидки-халата и выдавливает теплый гель на мой живот. Прижимая датчик узи к низу живота, она говорит мне:

— Так как мы конкретно не знаем количество недель у плода, сейчас мы посмотрим это, а также как он развивается. Вообще мы делаем такого рода обследование на ранней стадии, но сейчас я бы хотела посмотреть его состояние.

— Хорошо, — выдыхаю я, не отводя глаз от монитора экрана.

Она начинает щелкать по клавиатуре, пока болезненно крепко водит узи датчиком по нижней части живота, затем говорит:

— Так, а вот и мы, — и мое сердце пропускает удар. — Видите это? — она показывает на белое пятнышко на экране, затем настраивает что-то на клавиатуре и экран замирает.

— О, боже мой.

— Так, дайте мне пару минут, нужно посмотреть какой уже срок. — Черт побери, я четко вижу головку и животик. Не просто какое-то белое пятнышко, как рассказывают некоторые. Я четко вижу ребенка: голова, животик и четыре маленькие конечности, две ручки и две ножки. Ей даже не надо увеличивать изображение, потому что тут просто нельзя ошибиться. Никогда реальность не била меня так сильно, как сейчас. Я не могу поверить, что такое случилось со мной.

— Вам на данный момент девять недель и пять дней, — говорит она, прежде чем убрать функцию календаря на экране. — Ребенок был зачат перед новым годом.

Я не могу говорить, потому что все, о чем я думаю — это Беннетт, Деклан и Пик. У меня не было секса с Пиком примерно месяц, но девять недель назад у нас был секс. Боже, я ненормальная, я могу вынашивать ребенка от одного из троих мужчин.

— Десятое октября приблизительная дата родов, — говорит она мне, затем нажимает кнопку, и громкий звук заполняет комнату, «тук, тук, тук» — слышится звук через динамик.

— Что это такое?

— Это сердцебиение вашего ребенка.

— О, боже мой, — шепчу я снова. Сердцебиение? Так все по-настоящему. Он живой. Слышать громкое сердцебиение, которое исходит из меня, это как та ложь, которую я сею вокруг, испытывая вечный страх, что меня раскроют.

— Хороший и крепкий малыш, — говорит она, перед тем как выключить звук; я закрываю глаза, но звук биения сердца раздается в моей голове. Как это произошло?!

Когда она заканчивает, я сажусь, и она вручает мне в руки копии снимков узи, на которых видны ручки и ножки, говоря счастливо:

— Мои поздравления.

Зная мою ситуацию, доктор поздравляет меня, хотя тут особо не с чем поздравлять. Она отдает мне снимки, на которых видно ребенка с разных ракурсов. Затем они вдвоем выходят из комнаты, чтобы я могла одеться. Но я не могу двинуться с места, я просто сижу и глазею на то, что у меня в руках. Я бы даже не поверила ей, если бы не увидела своими глаза. У меня будет ребенок. Мой ребенок. Ребенок.

Я никогда не думала, что захочу иметь ребенка. Даже не думала о вероятности. Но вот у меня он есть, и я не знаю, как себя чувствую по этому поводу. Я напугана, мне страшно, но в то же время меня переполняет сильное стремление защитить того человечка, что развивается, растет во мне. У меня никогда не было чего-то, что принадлежит только мне, знать, какой прогнивший этот мир, и ощущать, что маленький комочек находится во мне в безопасности — это несравнимо ни с чем.

После того как одеваюсь, я направляюсь на выход. Когда поток холодного воздуха ударяет мне в лицо, я чувствую себя напуганной, потому что понимаю, насколько моя жизнь фальшивка. А ребенок — реальное, правда.

Что он значит для меня? Сможет ли он выжить и увидеть этот мир? Хочу ли я этого? Вопросы прибавляются и прибавляются, словно образуя снежный ком, что норовит смести все на своем пути. Я не замечаю ничего. Вокруг меня идут люди, сигналят машины, жизнь движется. Ветер усиливается, ударяя сильным потоком мне по лицу, и внезапно я начинаю рыдать, открывая себя перед случайными прохожими.

Я выхожу из машины, мне нужно прогуляться, мне просто нужно двигаться. Время все идет и идет, а я бесцельно брожу по улице. Скажу ли я Беннетту? А если он узнает, что это его ребенок, вдруг его?! Боже, могла бы я убить отца нашего ребенка?

Да, могла. Я бы сделала это, потому что от одной только мысли о том, чтобы разделить с ним это, меня тошнило. Мысль о необходимости смотреть ему в лицо, мысль о том, что я подарю ему ребенка, счастье и радость, от всего этого меня тошнило.

Я отчаянно нуждаюсь в чьей-нибудь помощи. Чтобы кто-нибудь пришел и обнял меня, сказал, что все будет хорошо. Чтобы позаботился обо мне, подержал за руку и отогнал прочь все мучения. Мне надоело постоянно чувствовать одиночество.

Я спускаюсь с бордюра и начинаю пересекать улицу, когда слышу рев двигателя. Я вздрагиваю, поднимаю голову и сквозь пелену вижу, что автомобиль мчится прямо на меня, и я застываю на месте.

— Нина! — в панике кричит мужской голос.

Я закрываю глаза, еще больше слез начинает стекать по лицу, когда что-то врезается в меня. Я больше не стою на ногах, меня несут на руках, и когда меня ставят обратно на землю, я уже знаю по запаху, что я в безопасности.

Деклан.

— Ты в порядке? — спрашивает он, когда я открываю глаза и смотрю на него, а затем рассматриваю окружающее пространство. Я в фойе его отеля.