Я понятия не имела, как объяснить это полной палате людей, не имеющих ни метафизического, ни вампирского опыта, поэтому ответила:

— Собираюсь найти вампира.

— Как? — спросил заместитель Эл.

— В этом мне поможет Малыш Генри.

— Как? — повторил Эл.

— Проще показать, — ответила я и начала разоружаться. Всем мужчинам у кровати нужно было сделать то же самое, но на это не было времени. Сейчас же это можно было сделать. Я сняла все, что мог бы схватить Генри и использовать против нас, и затем то же самое сделала с каждым мужчиной, и когда мы оказались в такой безопасности, какая могла быть возможна в данной ситуации, я принялась за поиски. Начала рыскать в разуме Малыша Генри Кроуфорда.

Глава 71

Они приковали Малыша Генри наручниками к металлическим поручням кровати, но он продолжал биться и вырываться так сильно, что Никки предупредил:

— Поручни могут не выдержать, поторопись.

В Малыше Генри не было зверя, которого я могла бы призвать. Он не был вампиром, которого я могла бы подчинить некромантией. Мне и прежде приходилось разрывать связи между оборотнями и их мастерами-вампирами, но я никогда не пробовала освободить от этой связи человека. И я не была уверена как это проделать, но Никки был прав; чтобы я не предприняла, мне следовало поторопиться.

Я начала с прикосновения, потому что все вампирские способности усиливаются от прикосновения кожи к коже. Как только я дотронулась до него, то почувствовала силу вампира. Мой крест вспыхнул белым опаляющим светом и раскалился, как и кресты полицейских. Генри закричал громче, и голос у него стал срываться. Я попыталась отследить источник силы, но словно потерялась в Генри, словно что-то очень теплое и человеческое в нем каким-то образом сбило мою силу.

— Дерьмо.

— Что случилось? — спросил доктор Эймс, придвигаясь ближе.

— Если бы он был ликантропом или вампиром, у меня бы получилось, но с человеком сложнее.

— Получилось что? Что вы пытаетесь сделать?

— Освободить его от вампира, который им завладел.

— Это невозможно, — сказал Эл.

— Я делала это и раньше, — ответила я.

— Это невозможно, как только вампир овладевает тобой, тебе не освободиться, — возразил Эл.

Я покачала головой:

— Не для меня, для меня это не невозможно.

Я подумала о том, чтобы прислонить крест к его коже. На несколько секунд это отгонит вампира, но не освободит того, кто уже попал под такое сильное воздействие.

Я обошла кровать и подошла к Никки:

— Помоги мне забраться на кровать.

Никки не стал переспрашивать, а просто поднял меня.

— Что вы собрались делать, Маршал? — спросил доктор Эймс.

— Мне нужно увидеть его глаза, но я слишком низкорослая.

Никки помог мне пробраться над этими длинными, мускулистыми руками, которые все еще боролись с наручниками и узкими металлическими поручнями кровати. Двое офицеров продолжали прижимать его ноги, или в ином случае он бы скинул меня с кровати. Я пыталась удержаться на коленях над его телом, но он слишком сильно брыкался. И тогда я оседлала его грудь, обеими руками обхватив его голову. Он все еще кричал, и находиться прямо у его лица, так близко к источнику звука, было почти болезненно. Мой крест пылал столь ярко, что я от него почти ослепла. Мне нужно было увидеть его глаза, но я не могла. Решусь ли я снять крест? Но другие освещенные предметы сияли так ярко, что я не была уверена, изменит ли это хоть что-то.

Под моими руками кожа его лица казалась прохладной и я смогла почувствовать вампира внутри его. Я решила обращаться с ним, как будто он не был человеком, как будто бы я имела все права ожидать его отклика на мою силу.

— Генри Кроуфорд, Генри, посмотри на меня! — я влила энергию и силу в свои слова.

Он прекратил сопротивляться и моргнул, глядя на меня сквозь свет от креста.

— Генри, Генри, ты меня слышишь?

Он моргнул, уставившись на меня, как будто не понимал что я такое.

— Генри, ты меня слышишь?

— Я слышу тебя, — прошептал он.

— Я собираюсь освободить тебя.

— Ты не можешь. Он сказал мне, что я навеки его.

— Он солгал, — ответила я. — Они все лгут.

— Кто? — спросил он.

— Вампиры.

Свет от креста слегка потускнел и я увидела насыщенный каре-зеленый цвет его глаз. У большинства людей с карими глазами встречаются вкрапления серого цвета или зеленого, но глаза Малыша Генри действительно смешивали в себе фрагменты карего и зеленого. Я видела боль и замешательство в его глазах, а потом увидела это, отблеск чего-то темного. Я никогда не знала, как на самом деле «вижу» это или это мой разум так передавал непередаваемое. И в следующее мгновение вампир влил силу в Генри, пытаясь добраться до меня, но с вампирами мне все было понятно. Я уже боролась с другими двумя, восставшими из мертвых, некромантами; один из них едва не убил меня, но это было до того, как я приняла себя такой, какая я есть, кто я есть, и что все это значит.

Вампир затопил Генри страхом и он набрал воздуха, чтобы закричать, но я заменила его страх любовью. Я послала теплую волну приветствия и дружелюбия; я предложила ему руку помощи в темноте. Я предложила Генри Кроуфорду надежду и путь к выходу. Я зажгла луч света в темноте, что предлагал вампир, и Генри поступил так, как всегда поступают люди; нам нужна надежда едва ли не сильнее всего остального; ведь без нее мы теряемся. Я помогла Генри найти обратную дорогу из ада, в котором запер его вампир, и я видела что он с ним делал. Этот вампир кормился страхом и продолжал держать Генри в постоянном ужасе на протяжении всего дня.

— Ты подлый ублюдок, — прошипела я.

Его голос раздался изо рта Генри, но Генри этот голос не принадлежал:

— Я не подлый, Анита Блейк; он мой, мой раб для исполнения моих желаний.

— Нет, я говорю, что ты его не получишь.

— Слишком поздно, он мой!

— Херня! — я протолкнула свою силу сквозь Генри, пустила свою некромантию как самонаводящуюся ракету. Генри был как небо, и я летела по нему в поисках вампира, а Генри хотел мне помочь, потому что я впервые предложила ему покой и надежду после того, как им завладел вампир. Генри помог мне простым желанием моей победы. Он открылся и не сопротивлялся мне, пока я использовала на нем свои способности, которые не были предназначены для использования на людях. Я пыталась смягчить это вторжение, но честно говоря больше думала о вампире.

— Он мой, Анита Блейк, мой!

— НЕТ! — Я увидела вампира, его тело было укутано темной тканью и находился он где-то наподобие пещеры или в помещении со стенами из голого камня. Он повернул голову, она была изможденной, практически череп, обтянутый кожей, но глаза — глаза были живыми, святящиеся огнем столь темным, как сама ночь.

— Да, нектомантка, Мать Всего Сущего вдохнула в меня свою силу, когда ты ее высасывала. Она пыталась скрыться в моем теле, но ты бы не отпустила ее; поэтому у меня есть ее силы, но я свободен от ее контроля. Она контролировала всех вампиров не удовольствия ради. Некоторых она контролировала для того, чтобы они все не разрушили.

— Тебе не разрушить все.

— Я способен уничтожить всех людей, нашими с ней объединенными силами. Я не привязан к этому телу и могу перескакивать в другие. Мать брала меня с собой, когда пыталась овладеть тобой, Жан-Клодом и остальными вашими людьми, но теперь мне не нужна посторонняя помощь чтобы овладевать чужими телами.

— Кто ты?

— Не узнаешь меняя, Анита? Ты и твои любовники уже испробовали на себе мои силы. Однажды ты посчитала меня мертвым, но в горах вы с полицией накормили меня, а потом еще раз — в больнице; с каждой новой смертью я кормлюсь и становлюсь сильнее.

— Ты не Любовник Смерти, не можешь им быть.

— Почему же?

— Твоя сила ощущается совсем по другому.

— Я возродился, когда ты убила нашу Мать; она наполнила меня своей темнотой и я чувствовал как и ты тоже наполнилась ею. Мы — все, что от нее осталось, Анита Блейк, ты и я.