Канболет вернулся к реке и стал вглядываться в тот берег, начавший слегка проступать сквозь легкую пелену предутреннего тумана, плывущего над водой.

Он еще надеялся, что Нартшу уцелел и, возможно, переходит сейчас через реку. И в самом деле – он услышал чей-то голос, обрадовался, но тотчас же понял свою ошибку. Канболет увидел силуэты девяти верховых: каждый вел за собой в поводу одну, а то и две лошади, навьюченные каким-то грузом.

– Здорово дрался этот последний их парень, – сказал один из всадников.

– Да все они, малокабардинцы, дерутся сильно, – ответил ему другой.

Хорошо, что мы с арбы весь этот хабыр-чабыр перегрузили на лошадей.

Снесло бы ее течением и опрокинуло, – сказал третий.

– Воды в Тэрче прибавилось, – заметил кто-то еще. – Наверное, ночью прошли дожди в верховьях.

Остатки княжеского отряда приближались. Каждое слово ясно и отчетливо разносилось над тихой рекой. Канболет отъехал чуть ниже по берегу и укрылся за облепиховыми зарослями.

– Надо бы князя догнать…

– Догони зайца в лесу!

– Больше я не служака Вшиголовому, – решительно заявил кто-то из уорков.

– Я тоже хочу перейти к другому князю… Сыт на всю жизнь сегодняшними зверствами!

Всадники вступили на берег и, не задерживаясь и не оглядываясь, начали быстро удаляться от реки.

«Пожалуй, и мне пора в путь, – подумал Канболет. – Вот только куда?.. На отцовское пепелище? Нет, мне там делать нечего. Да и чем я смогу утешить осиротевшие семьи! И кто сможет утешить меня? Уж, конечно, не Кургоко Хатажуков, который скоро узнает о смерти своего брата. Больший князь, оглушенный и ослепленный горем, не услышит голоса рассудка и не скажет справедливого слова. Мы теперь с ним кровники…»

Канболет вывел коня на первую попавшуюся лесную тропу и поехал шагом, опустив поводья и низко склонив голову. «Отец бы еще жил долго… А какие были хорошие друзья Нартшу, Шужей, ох, несчастье, несчастье! И не каменное ли у меня сердце? Почему оно не истекло кровью и не затихло навек?»

Долго так ехал молодой Тузаров, не замечая ничего вокруг. Уже наступило солнечное утро, в ветвях деревьев весело пересвистывались беззаботные синицы и зяблики.

Вдруг конь остановился и тихонько заржал. Канболет очнулся, как от глубокого сна, и поднял голову. В нескольких шагах сбоку от тропы он увидел мальчика, сидящего на корточках возле тела какого-то мужчины. Чутье воина сразу подсказало Канболету, что этот мужчина мертв. Мальчик вскочил и выхватил кинжал. Канболет спешился.

– Не надо, дружок, – сказал он, подходя поближе, – кинжал тебе не понадобится.

Канболет рукавом черкески утер слезы на мальчишеском лице.

– Ты и так весь мокрый… А дождя, кажется, не было. У тебя горе? Это твой отец?

У мальчика задрожали синие от холода губы и он громко всхлипнул.

– Говори что-нибудь. Я сегодня тоже потерял отца…

– Это мой дядя, – мальчик наконец заговорил. – Это Исмаил Хатажуков, брат моего отца.

– А твой отец?..

– Кургоко!

– Вот, значит, как… А кто нанес твоему дяде этот удар в висок?

Мальчик умолк, настороженно глядя в глаза Канболета.

– Не хочешь говорить, паренек? Понятно. Ты не знаешь, с кем имеешь дело, с врагом или другом. А ты не бойся. Я всем на свете мальчикам – друг.

– А еще ты кому друг? Шогенукову или… или Тузаровым?

Канболет изумленно охнул:

– Да ты вопросы задаешь, как взрослый! Сколько тебе лет?

– Девять.

– Возраст немалый. Ты уже многое должен понимать. Ну, а имя свое ты от меня не скроешь?

– Нет, не скрою. Я – Кубати.

– Хорошее имя. Ну, а теперь, Кубати, тебе нужно срочно обсушиться у костра, а то заболеешь. Наш разговор мы еще продолжим. Но прежде всего вынесем твоего дядю из леса. – Канболет поднял тело Исмаила, вышел с ним на дорогу и положил труп между колеями от тележных колес. – Здесь его подберут и увезут домой еще до полудня. А для нас с тобой, Кубати, здесь место не совсем подходящее. И сушняка нет, чтоб хороший огонь развести. – Канболет вскочил в седло, наклонился к мальчику, подхватил его за пояс и усадил на коня впереди себя.

Канболет отъехал подальше от дороги, выбрал лужайку с хорошей травой – здесь мог пастись конь – и остановился. На краю поляны оказалась небольшая сухостойная березка – как раз то, что было нужно. Канболет перерубил ствол толщиной с оглоблю одним ударом седельного топорика и случайно заметил вспыхнувший в мальчишеских глазах огонек немого восторга. Тогда он отбросил топор и легко стал переламывать ствол голыми руками, упираясь в него коленом: знал, что тем самым вызовет еще большее восхищение Кубати. Не любившему хвастаться Канболету сейчас было немножко стыдно, однако он нарочно старался произвести на парнишку отрадное впечатление. Зачем ему это нужно, Канболет пока еще не смог бы объяснить даже самому себе.

Потом, сидя у костра вместе с продрогшим Кубати, Тузаров повнимательнее пригляделся к сыну большего князя Кабарды. «Глазенки у мальчика умные, упрямые… – думал Канболет. – Тоже мой кровник…»

– Так кто же убил твоего дядю? Или ты не знаешь?

– Знаю! – со злостью выкрикнул Кубати. – Мухамед его убил. Как дал кулаком…

– Мухамед?! Твой другой дядя? – удивился Тузаров. – Ну и дела… Клянусь пророком, не ожидал!

– Они с Шогенуковым поехали убивать младшего Тузарова. Убьют его и потом скажут, что это – за Исмаила.

– Постой, маленький джигит. Ты видел, как Мухамед проломил висок Исмаила?

– Только я видел, да пши Алигоко.

– А почему они решили мстить за Исмаила Тузаровым?

– Да потому! Они будут говорить, что Исмаила убил сын Тузарова…

Постепенно мальчик рассказал все. Он вспомнил слово в слово разговоры князей, описал подробности резни на лесной поляне. Канболет узнал, как погиб и как был «погребен» его отец, Кубати рассказал о переправе через Терек – как появилась страшная змея, испугавшая лошадь, как утонул Хагур, а он, Кубати, выплыл к берегу. Всю ночь он плутал в лесу, и только на рассвете случайно вышел на то же самое место, где был убит дядя Исмаил.

– Они думают, наверное, что я тоже утонул, – закончил Кубати, – А если бы не утонул, не знаю, что бы со мной сделали. Кажется, какому-то Абдулле хотели отдать.

– Да-а, мальчик, жеребенка волк задрал – на тавро смотреть не стал…

– Ты отвезешь меня домой?

– А давай-ка мы лучше поедем на охоту! Подстрелим косулю или оленя, зажарим на костре мясо и поедим как настоящие мужчины! Согласен? Я ведь знаю, что ты очень голоден, только не признаешься в этом, держишься молодцом!

– Согласен! – Кубати торопливо поднялся на ноги.

– А твоя одежда высохла?

– Уже давно!

Сегодня им дважды повезло. Сначала они, едва отъехав от места привала, поймали оседланную лошадь.

– Это бабуковская! – обрадовался Кубати. – Тоже, значит, выплыла!

– Вот и прекрасно, – сказал Канболет. – Садись на нее. Погоди! я только подкорочу стремена.

Потом они увидели, как реденький подлесок неторопливо пересекает грациозный гордец – олень с красивыми ветвистыми рогами. Канболет быстро прицелился и спустил тетиву. Кубати изумленно всплеснул руками – хоть расстояние до цели было очень далеким, стрела попала оленю прямо в шею.

Снова горел костер, снова паслись на лужайке стреноженные кони и снова юноша и мальчик, оба повзрослевшие сегодня на несколько лет, вели беседу у огня.

– Как бы ты, Кубати, поступил с Мухамедом, если бы он оказался в твоей власти?

– Убил бы! – не задумываясь, ответил мальчик.

– А с человеком, который в честном поединке зарубил Мухамеда?

Кубати откусил, кусочек горячего, чуть недожаренного мяса, немного помедлил и сказал не очень уверенно:

– Ведь он все равно мой кровник…

– Ну, а если Мухамед убил отца этого человека, перерезал всех его друзей и родичей, сжег и разграбил его дом, что тогда?!

Глаза Кубати испуганно расширились:

– Н-не знаю… Ведь все равно кровник. Он меня убьет, если не я его…