Это он сделал меня такой. Он вселил в меня страх и развил во мне потребность в нем. И если он думал, что внезапно отказавшись от меня, он очистит этим свою иссохшую совесть, то он здорово ошибался.
Мое внимание привлек странный шум, вырвавший меня из этих мыслей. Несмотря на свой заново оживший страх, это было желаемым отвлечением.
На мгновение я подумала, что Калеб мог удариться, поскользнувшись в душе или что-то в этом роде, но никакого сильного грохота не было... только приглушенные звуки. Внимательно прислушавшись, я стала ждать повторения шума, раздражаясь из-за ощутимой громкости собственного дыхания.
- Ах!
Снова этот шум. Словно хныканье, смешанное с ворчанием.
Ах!
Что-то внутри моего живота напряглось. Должно быть, мышечная память. Мне следовало игнорировать эти звуки, но я не могла.
Несмотря на все то, что произошло со мной, несмотря на замысел и поступки Калеба, я все еще считала его самый красивым созданием, которое я когда-либо видела.
- Min fadlik!- громко выдохнул он, но я не знала, что это означает.
Что бы это ни было, это звучало... нуждающимся. В чем Калеб нуждался? И почему мысль о его нужде так меня интриговала?
Я нуждалась в его прикосновении - нет, не хотела - именно нуждалась.Только его обнимающие руки заставляли мои кошмары исчезнуть, только его запах заставлял меня забыть зловонное дыхание избивавших меня мужчин. Только его. Я всегда была и благодарна, и раздосадована его присутствием.
Из ванной послышалось еще больше звуков, и я уже не могла устоять. Я была не в силах остановить прилив адреналина, мчавшийся по моим венам и призывающий меня предпринять хоть какие-либо действия, чтобы узнать, что происходило за закрытой дверью. А что, если он там кого-то трахал?
От этой мысли я покрылась холодным потом, мой желудок скрутило, а горло сдавило от подступающей рвоты.
- Он бы так не сделал, - прошептала я в темноту комнаты.
По какой бы то ни было причине, в своем сознании я не допускала такой возможности.
Он делал это и раньше. Помнишь? Помнишь, как он трахал ту женщину, в то время как ты висела привязанная в соседней комнате.
Голос в моей голове был безжалостным. Я должна была знать! Я должна была знать, способен ли он сотворить со мной такое еще раз. Ублюдок!
С дрожащим телом и влажными от пота ладонями, но не в силах оставаться в неведении, я заставила свои ноги направиться в сторону ванной комнаты.
- Блять...
Приложив ухо к двери, я услышала ругательство, сказанное чуть громче шепота.
- О... да, детка, - потом что-то на другом языке, потом, - раскрой свою киску.
Почувствовав слабость в коленях, я привалилась к двери. Между ног я ощутила слабую пульсацию, отбивающую единый ритм с моим сердцем.
Пожалуйста, прошу, пусть там не будет никакой гребаной бабы.
Внутри слышалось гудение включенной вентиляции, отчего Калеб, видимо, не боялся издавать шум. И если бы я не проснулась, я бы его не услышала.
Собираясь с мужеством, которого я не чувствовала, я прикоснулась к ручке двери. Я сжимала ее в кулаке до тех пор, пока пот не стал просачиваться сквозь мои пальцы.
Душ располагался слева, и я забеспокоилась, что мне не удастся ничего увидеть, не открыв дверь полностью, и, следовательно, не объявив о своем присутствии, но справа висело зеркало, и я надеялась рассмотреть в нем отражение происходящего. Мне оставалось только молиться о том, чтобы он не стоял лицом к двери или к зеркалу.
Я приоткрыла дверь, буквально на зазор, в который не поместился бы даже палец, но за эти несколько бездыханных секунд, стук моего сердца стал отдаваться в моем горле.
Я ждала, надеясь, не услышать его крика или удивленного оха. Я слышала его тяжелое дыхание, и те же стоны, что и прежде, сопровождающиеся влажным ударным ритмом. Не доверяя своим ногам в поддержке, я опустилась на колени, и, приложив свою раскрасневшуюся щеку к зазору, осторожно заглянула внутрь.
Комната была заполнена непроглядным, удушающим паром. Ожидая, пока хотя бы часть его рассеется, все, что мне удалось увидеть - это лишь очертание в зеркале. Набравшись смелости, я открыла дверь чуточку шире, пропорционально чему увеличился уровень бушующего во мне адреналина.
Покидая ванную комнату, пар оседал на моем лице и шее, образовывая капли пота, скатывающиеся в ложбинку между моих грудей, и впитываясь моей сорочкой. Теперь, зеркало стало намного чище и, наконец, я смогла увидеть картину, происходящую в душе.
Я ахнула, но Калеб не слышал меня. Я была уверена, что он не мог. Он был слишком увлечен тем, что делал один в душе, всего лишь в нескольких шагах от моих любопытных глаз.
Мне следовало чувствовать себя виноватой или смущенной, но мне было не до этого. Все, что я чувствовала на тот момент, это пульсацию между ног и острый прилив желания к низу живота.
Он был чертовски... идеальным. Такииим чертовски идеальным. Он стоял лицом к стойке душа, поэтому я видела только его профиль.
От высокой температуры воды его кожа была розовой и белой. Одной рукой он упирался в стену, его длинные ноги были расставлены для равновесия, а голова опущена к груди... и он тяжело дышал. Его вторая рука была неподвижной; мышцы напрягались, а его большая ладонь обхватывала внушительных размеров эрекцию.
С трудом сглотнув, я облизала, осевший на моих губах, пар.
Скользящая в его кулаке головка была крупной и темно-розовой. У основания его ствол был толще, там его пальцам приходилось сжиматься крепче, чтобы удерживать его.
Я помнила его вес в своей ладони.
Он не двигал своей рукой по всей длине. Он толкался своими бедрами в кулак, при каждом движении вперед, напрягая накачанные мышцы своего зада, при этом его тяжелые на вид яички покачивались между его расставленными ногами в заданном ритме.
Его член был стрелой, а кулак - мишенью.
Я не могла оторвать от него взгляда.... я даже не пыталась. Мне было интересно, как много спермы пряталось в его больших яичках, и всю ли он мне ее отдал, когда кончил в мою руку и на мою грудь.
Я подумала о том единственном разе, когда он был внутри меня, и вспомнила звук того, как они шлепали о мою влажную киску, пока он вводил в меня свой огромный член, удерживая меня попой кверху.
Пульсация между моих ног была неумолимой. Мои собственные мысли ускорили мое дыхание и увлажнили мою плоть. Эти воспоминания были сексуальными и пошлыми, и наполнили мое тело всеми воображаемыми ощущениями.
- Заставь его полюбить тебя,- прошептала Безжалостная Я.
- Сделай так, чтобы он не смог жить без тебя.
- Я не могу,- прошептала я в ответ.
- Я пыталась. Он назвал мои попытки смехотворными. Ему нет до меня никакого дела.
- Будет.
- А... ммм... давай.
Глаза Калеба были крепко закрыты, а с его прекрасных раскрытых губ слетали самые сексуальные звуки, которые я только могла слышать в своей жизни.
Мне стало интересно, о чем он думал. Мог ли он думать обо мне. Могла ли я быть причиной этой безумной демонстрации похоти?
- Даааааа,- встрепенулась Безжалостная Я.
Мои соски были напряженными и болезненными, задевая, внезапно огрубевшую ткань моей сорочки. Мне хотелось высвободить их. Мне хотелось прислониться ими к чему-нибудь прохладному.
Продолжая наблюдать за Калебом, во всем его мужественном, и в некотором смысле, уязвимом великолепии, я прижалась телом к двери, и начала тереться сосками о твердое дерево. Отклонившись назад, своей ладонью я начала выписывать небольшие круги на своем холмике, боясь, что за этот короткий промежуток времени, это не подарит мне того, что мне нужно.
Я не хотела теряться в своем удовольствии. Я хотела наблюдать за Калебом, и увидеть, как он кончит.
Эта мысль заставила меня прижаться своими пальцами к клитору, и ласкать себя еще быстрее и жестче. Почувствовав дрожь в животе, а затем теплое покалывание, распространяющееся от позвоночника по всем конечностям, я, наконец, ощутила, как моя киска плотно сжалась, затем расслабилась, и снова сжалась. Тихонько вскрикнув, я засосала свои губы и прикусила их, чтобы больше не издать ни малейшего звука.