— Нашим девочкам он понравится, — улыбнулся он и перекинул шланг через плечо. — Давай-ка испытаем.

— У меня миллион дел, — ответила я. — Как, впрочем, и у тебя.

Я вела себя как стерва. Но таким образом я возводила между нами стену — так безопаснее.

Приехал ветеринар справиться о состоянии Сиры и заявил, что она совершенно здорова. Я закрылась в кабинете, сверяла счета, пыталась придумать, как урезать одно, чтобы расплатиться за другое, например выплатить гонорар ветеринару. Дженна играла у моих ног, раскрашивала карандашами фотографии в старых газетах. Невви уехала на одном из грузовиков в город отладить мотор, а Грейс убирала в сарае у африканских слонов.

И только когда Дженна стала тянуть меня за шорты и говорить, что она проголодалась, я поняла, что прошло несколько часов. Я сделала бутерброды с арахисовым маслом и вареньем и разрезала их на небольшие квадратики, чтобы они как раз умещались у малышки в ручке. Корочки я срезала и спрятала в карман для Моры. И тут я услышала какой-то странный звук, похожий на предсмертный стон.

Я схватила Дженну и бросилась к сараю с африканскими слонами — откуда, собственно, и раздавались звуки. В голове билось несколько оглушительных мыслей: «Мора дерется с Гестер. Мора пострадала. Кто-то из слоних обидел Грейс. Кто-то из слоних обидел Гидеона».

Я рывком открыла дверь и увидела Гестер и Мору в своих стойлах. Раздвижная решетка, разделявшая их, была широко открыта, и слонихи резвились, танцевали, фыркали под искусственным дождем. Гидеон поливал их из пожарного шланга, а они кружились и визжали.

Слонихи не умирали. Они радовались жизни.

— Что ты делаешь? — воскликнула я.

Дженна тут же стала пинаться и вырываться у меня из рук. Я поставила ее на землю, и она принялась прыгать по лужам на цементном полу.

Гидеон засмеялся, направил шланг на решетку и начал водить им туда-сюда.

— Навожу красоту, — ответил он. — Посмотри на Мору. Ты когда-нибудь видела, чтобы она теряла голову?

Он был прав. Казалось, от горя Моры не осталось и следа: она качала головой, топтала струю, поднимала хобот вверх и трубила.

— Ты печь починил? — поинтересовалась я. — В вездеходе масло поменял? Забор в африканском загоне снял? Выкорчевал поле на северо-западе? Восстановил склон пруда?

Это был перечень дел, которые нам необходимо было сделать.

Гидеон повернул сопло таким образом, чтобы вода текла тонкой струйкой. Слоны заревели и с надеждой повернулись, ожидая дальнейших развлечений.

— Вот о чем надо думать! — заявила я. — Дженна, милая, идем.

Я шагнула к дочери, но она, шлепая по лужам, убежала от меня.

Гидеон поджал губы.

— Эй, начальник! — окликнул он чуть позже.

Когда я обернулась, Гидеон повернул сопло, и струя ударила мне прямо в грудь.

Вода была ужасно холодной, струя — неожиданной и такой мощной, что я попятилась. Отведя волосы с лица, я посмотрела на свою мокрую одежду. А Гидеон снова направил шланг на слонов. Он улыбался.

— Тебе нужно остыть!

Я бросилась к шлангу. Гидеон был, конечно, сильнее, но я оказалась проворнее. Я тут же направила струю на Гидеона.

— Ладно! Ладно! — задыхаясь, смеялся он, закрывая лицо руками. — Сдаюсь!

— Сам начал, — напомнила я, когда Гидеон попытался выхватить сопло.

Шланг извивался между нами подобно змее. Мокрый, скользкий Гидеон наконец-то обхватил меня руками и развернул лицом к себе. Струя ударила в ноги, и я больше не могла удерживать сопло. Шланг упал на землю, дернулся и замер, продолжая бить фонтаном воды в сторону слоних.

Я так сильно смеялась, что начала задыхаться.

— Ладно, ты победил. Отпусти меня! — выдохнула я.

Мои волосы прилипли к лицу, и Гидеон убрал их, чтобы я могла видеть его улыбку. У него были невероятно белые зубы. Я не могла оторвать глаз от его губ.

— Я так не думаю, — ответил он и поцеловал меня.

Шок от этого был сильнее, чем первый удар струи. Я замерла. Всего на секунду. А потом мои руки обвили его талию, мои горячие ладони легли на его влажную спину. Я провела руками по его крутым плечам, по буграм мышц. Я поцелуями пила из него, как из глубокого колодца.

— Мокрая, — пролепетала Дженна. — Мама мокрая.

Она стояла рядом с нами, одной ручкой схватившись за мою ногу, другой — за ногу Гидеона.

Я совершенно забыла о дочери. Как будто и без этого мне не за что было сгореть от стыда!

Во второй раз я бросилась прочь от Гидеона, как будто над моей жизнью нависла угроза. Что, по всей видимости, было правдой.

Следующие две недели я намеренно избегала встреч с Гидеоном, передавая ему поручения через Грейс или Невви, и не оставалась наедине с ним в сарае или в вольере ни на секунду. Я оставляла ему записки с перечнем необходимых дел в кухне, а по вечерам сидела с Дженной на полу нашего домика, собирая картинки-загадки, перекладывая кубики и плюшевые игрушки.

Однажды Гидеон по рации вызвал меня из сарая.

— Доктор Меткаф, — сообщил он, — у нас внештатная ситуация.

Я не помню, когда он последний раз обращался ко мне «доктор Меткаф». Либо это была его реакция на холодность, которую я излучала, либо действительно случилось что-то срочное. Я усадила Дженну на вездеход и поехала к сараю с азиатскими слонами, где Грейс готовилась к вечерней кормежке.

— Присмотришь за ней? — попросила я. — Гидеон сказал, что-то срочное.

Грейс потянулась за корзиной и перевернула ее так, что получился импровизированный табурет.

— Иди-ка сюда, солнышко, — позвала она. — Видишь эти яблочки? Можешь по одному давать их мне? — Она оглянулась и заверила меня: — У нас все хорошо.

Я поехала к сараю с сеном и увидела Гидеона, а чуть дальше от него Клайда — нашего поставщика. Ему мы доверяли: слишком часто фермеры пытались всучить нам заплесневелое сено — это всего лишь слоны, так какая разница?! Клайд стоял, скрестив руки на груди. Из грузовика выгрузили только половину тюков.

— В чем проблема? — спросила я.

— Клайд говорит, что не будет брать чек, потому что последний платеж был заблокирован. Я не могу найти свободной наличности, а пока не найду, Клайд не даст мне выгрузить остальные тюки, — сказал Гидеон. — Может, ты подскажешь, что делать?

Последний платеж не прошел потому, что на счету нет денег. А наличных нет потому, что я все их потратила на покупку продуктов на неделю. Если мы выпишем еще один чек, его постигнет та же участь — последние деньги на счету пошли на оплату ветеринара.

Я не знала, чем буду расплачиваться за каши для дочери на следующей неделе, не говоря уже о сене для слонов.

— Клайд, — начала я, — у нас трудные времена.

— Как и у всех в стране.

— Но мы же друзья… Вы с моим мужем много лет работаете вместе, верно?

— Да, и он всегда со мной расплачивался. — Клайд нахмурился. — Я не могу бесплатно отдать вам сено.

— Знаю. А я не могу оставить слонов голодными.

Было ощущение, что меня засасывают зыбучие пески. Медленно, но уверенно я шла ко дну. Необходимо было раздобыть денег, но у меня не было на это времени. Мое исследование забыто, я не прикасалась к нему уже несколько недель. Я едва успевала поворачиваться, не говоря уж о том, чтобы заниматься привлечением новых спонсоров.

Привлечь…

Я посмотрела на Клайда.

— Я заплачу на десять процентов больше, если вы сейчас отдадите мне сено, а расплатиться позволите в следующем месяце.

— С какой стати?

— Потому что, хотите вы признавать это или нет, Клайд, но у нас уже устоявшиеся отношения, и вы просто обязаны дать мне шанс.

Ничего он нам не должен. Но я надеялась, что опасения оказаться соломинкой, которая переломит хребет заповеднику, будет достаточно, чтобы он согласился.

— Двадцать процентов, — принялся торговаться Клайд.

Я пожала ему руку, забралась в грузовик и стала выгружать тюки с сеном.

Через час Клайд уехал, а я присела передохнуть. Гидеон продолжал работать, спина его напрягалась, когда он складывал тюки на хранение, поднимая их выше, чем позволяли мои физические возможности.