— У Нанетт и Жака тоже были овцы, — вспомнила Мари и ощутила укол ностальгии.

— А я хочу купить несколько коз и делать сыр! — отозвался Поль.

Они обошли ферму. Мари выразила свое восхищение рыжими телочками с острыми рогами, полюбовалась утками варварийской породы, серыми курочками и гусями.

— Это — самые лучшие несушки! — пояснил Поль. — Бакалейщик берет у нас на продажу яйца.

— Дорогой, все это замечательно, но этого не хватит, чтобы обеспечить вам достойное будущее. Надеюсь, что вы не столкнетесь со слишком большими трудностями в плане финансов… Об остальном я не беспокоюсь. У меня впечатление, что вы здесь очень счастливы и с Лорой у вас прекрасные отношения. Пока в семье живет любовь, все получается. Но когда денег на все хватает, жить спокойнее…

Поль притянул мать к себе и шепнул ей на ухо:

— Лора — идеальная жена, по крайней мере, для меня. Я люблю ее как сумасшедший! Не знаю, что бы со мной было, если бы мы не встретились! Она чудесная! Знала бы ты, какая она энергичная, работящая, и всегда в хорошем настроении! Она даже находит время играть на фортепьяно…

Мари кивнула. Она вспомнила, что видела инструмент — подарок Адриана — у окна в спальне молодых супругов.

— Хочешь верь, хочешь нет, но стоит Лоре заиграть, как Люси становится просто ангелом и сразу засыпает! Получается, мы оба созданы для такой жизни. И, уверяю тебя, мы здесь очень счастливы! Нам так хорошо, что временами это меня даже пугает!

— Почему, Поль?

— Не знаю. Я боюсь, что могу однажды проснуться и понять, что это был прекрасный сон, что наше благополучие в один миг куда-то испарится! Давай лучше поговорим о чем-то другом. Например, о тракторе. Я слабо представляю, как бы я пахал мое поле плугом, как это делает большинство местных крестьян. Хотя, если придется, я смогу…

Мари с улыбкой слушала сына. Он же увлеченно расхваливал ей достоинства современной сельскохозяйственной техники. То, что Поль так быстро стал ориентироваться в этой новой для него сфере жизни, поражало, а ведь он несколько лет проработал страховым агентом! Если у Мари оставались сомнения в правильности выбора сына, то, послушав его и увидев результаты его труда, она сомневаться перестала.

Мари хотелось рассказать сыну о Матильде и ее новом капризе, но она сдержалась. К чему? Поль относился к младшей сестре снисходительно, если не сказать с некоторым безразличием. И он был так увлечен своей фермой, у него было такое хорошее настроение! Мари не хотелось портить прекрасный день упоминанием о столь неприятных для нее событиях.

Вернувшись во двор, украшенный горшками с розовой геранью, они застали Мелину играющей с белым котенком. Девочка сидела на скамье перед фасадом дома, в тени виноградной лозы. Камилла была рядом. Девушка стояла на пороге кухни и смотрела на небо над Прессиньяком.

— А где же Люси? — с беспокойством спросила Мари.

— Она спит, мадам Мари! — ответила Лора из глубины дома. — В такую жару малышам обязательно нужно спать днем. А вечером, когда становится прохладнее, я расстилаю для нее на земле одеяло.

Поль вытащил два шезлонга, принесенных из «Бори». Мари тотчас же их узнала.

— Мам, может, отдохнешь немного? Я совсем замучил тебя своими разговорами, а ведь у тебя отпуск, и им надо наслаждаться! Устраивайся поудобнее, сейчас к нам присоединится и Лора. Дорогая, хватит начищать все до блеска, иди сюда, поболтаем все вместе!

Это было приятное времяпрепровождение — обсуждение планов на будущее… Синички, дрозды и воробьи чирикали на изгороди у дороги. Редкие облачка украшали голубое небо своими перламутровыми округлостями. Лора вязала, Мари листала сельскохозяйственный журнал, Поль присел на траву рядом с женой и матерью.

Когда в Прессиньяке Мария-Антуанетта прозвонила пять раз, Камилла спросила, можно ли им с Мелиной съездить в поселок.

— Мы быстро вернемся. Особенно если Поль одолжит нам велосипеды. Я хочу купить конфет Жану и Бертий, у меня есть карманные деньги. Я обещала угостить их вечером конфетами.

Мари не увидела в просьбе дочери ничего странного. Девочки уехали веселые, их волосы развевались по ветру.

— Камилла расцветает на глазах, — негромко заметил Поль, глядя вслед сестре. — Ты уже понимаешь, что недалек тот день, когда она влюбится?

— Полагаю, что она пока не интересуется мальчиками, Поль, и я этим очень довольна, — отозвалась Мари, которая искренне верила в то, что говорила.

— Мадам Мари, любая девочка в шестнадцать мечтает о первой любви! — возразила Лора. — Спросите у Камиллы, и вы убедитесь…

На лицо Мари набежало облачко. Ее очень беспокоило поведение Матильды, недоставало еще мыслей о будущих влюбленностях Камиллы! На самом деле она в глубине души отказывалась признавать, что младшая дочь взрослеет, зная, чего можно ожидать от этого. В ее глазах Камилла оставалась подростком, и уж точно она пока не видела ее женщиной, способной любить и страдать.

— Давайте поговорим о чем-то другом! — предложила она весело, но веселье это было наигранным. — Всему свое время! Единственное, что меня сейчас беспокоит, — это поведение твоего банкира. Дело в том, Поль, что если он и вправду родственник Макария Герена, то он вполне может относиться ко всем нам плохо и поэтому отказывает тебе в ссуде многие месяцы!

— Мы это скоро узнаем, — вздохнул сын. — Я задам ему этот вопрос прямо при следующей встрече. Может отказаться, что ты права. Макария я помню смутно, но с этим банкиром они точно одного поля ягоды… Давайте и правда поговорим о чем-нибудь более приятном! Пришло время кормить скотину; ты со мной, мам?

— С удовольствием! Я докажу тебе, что умею работать на ферме не хуже тебя, дорогой! Правда, Лора? Когда после завтрака мы пошли кормить кур, я быстро вспомнила, как нужно разбрасывать зерно!

— Это правда, я сама видела! — подтвердила Лора.

И Мари с Полем энергичным шагом направились к хлеву.

***

Мелине надоело ждать. Она схватила Камиллу за запястье и прошептала на ухо:

— Долго мы еще будем здесь сидеть? Он не приедет, твой Гийом! И вообще, мне он совсем не понравился!

Девочки присели на низкую кирпичную ограду недалеко от главной площади поселка. Расстроенная Камилла сказала:

— Ты просто его плохо разглядела! Он красивый, говорю тебе, очень красивый! И эта улыбка… Пока мы тут, у меня есть шанс. Если он проедет здесь на машине, то обязательно меня увидит!

— Тогда тебе лучше было бы вернуться сюда в шортах! — заявила Мелина. — Зря ты попросила у Лоры юбку. У тебя красивые ноги, значит, их надо показывать!

Камилла, которая не ожидала от младшей сестры такой нотации, покраснела и посмотрела на Мелину с удивлением:

— Что ты такое говоришь?

— То что надо! — отозвалась Мелина. — В кино актрисы показывают свое тело. Вспомни, Марлен Дитрих прославилась благодаря своим ногам, а у Авы Гарднер вырезы на платье во-о-от такие!

Лукаво улыбаясь, Мелина пальцем нарисовала на своей груди линию глубокого декольте, чем вызвала возмущение Камиллы:

— Слышала бы тебя мама! И потом, ты еще слишком маленькая, чтобы меня учить!

Синие глаза девочки насмешливо сверкнули, когда она сказала:

— Почему бы и нет? Готова спорить, ты еще не целовалась ни с одним парнем!

— Что ты можешь об этом знать? — пробормотала Камилла.

— Побольше, чем ты! И не делай такие глаза! Помнишь мсье Бруазини, итальянца-каменотеса? Так вот, его сыну Луччано четырнадцать лет. Как-то вечером я встретила его возле Канала Монахов. Он сказал, что я хорошенькая, и поцеловал меня… в губы!

Глаза у Камиллы стали огромными, как блюдца. Она помолчала немного, словно оценивая правдоподобие услышанного, потом рассмеялась:

— Ты все придумала! Ты — и целовалась с мальчиком? А что, если я расскажу про это маме?

— Если ты меня выдашь, я расскажу, что ты влюбилась в этого Гийома и бегаешь за ним, как дурочка!

Камилла пожала плечами, признавая свое поражение. Это был далеко не первый раз, когда последнее слово оставалось за младшей сестрой. Она внимательно посмотрела на Мелину, пытаясь представить ее целующейся с сыном Бруазини. Возможно, это не так уж и невероятно, да и Мелина смотрит на нее свысока… Впрочем, если даже младшая сестра позволила Луччано себя поцеловать, это не ее, Камиллы, забота. А вот о том, что она влюбилась в красавца Гийома, матери знать никак нельзя! У Камиллы было предчувствие, что эта новость мать совсем не обрадует. И все же, как старшая сестра, она решила пожурить Мелину: