— Пересадка. — Объявил я. Ничего нового придумывать не стал — «конечная» была снабжена сеткой-уловителем для вагонов, то есть лодок. То есть… тьфу. Надо было все-таки другое название подземной транспортной системе дать… — Сейчас сюда и наверх.
…тем более, как сделать эскалатор на фито-основе, я пока не придумал, а без него и метро — не совсем метро… гхм, ностальгия, опять ты? Зато как сделать лифт — я придумал. Правда, сокращающиеся плети такой длины могли и порваться под тяжестью кабины с несколькими людьми, а лифт-гидроцилиндр с платформой-поршнем… так что «лифты» в «зеленой зоне» исполнялись в «ктулху-стайл»: захват лианой — и вверх. Или вниз. Ну — и только днем, разумеется.
…буквально позеленевшего под цвет вертикального транспорта алхимика, не боящегося столько лет у себя дома ходить по своим же «само-взрывающимся» минам пришлось вести по лестнице. Это кстати о фобиях… я ведь даже не подумал, как такая «красота» выглядит для человека, не имеющего симбионта. Хотя, сорок метров по ступеням вверх — все-таки перебор, надо было устроить все-таки «другу» стресс-тест… Слишком долго и скучно просто тупо шагать поворот за поворотом. Как на пятнадцатый этаж пешком, когда электричество отключали… хм, занятно — я выбрал именно это сравнение? Моя память до сих пор подсовывает такие ассоциации, хотя после двадцати двух лет тут земная жизнь мне даже уже не сниться. С другой стороны — те образцы «техники», что мы регулярно творим — такой страшный сон земного инженера… или чудесный — художника-дизайнера для голливудских фильмов!
— Это — трамвай. — Указал я на действительно теперь вагон, стоящий на платформе, возвышающийся над зеленым морем — верхним срезом-границей «леса». При желании, если посмотреть на восток, можно было разглядеть кромку опушки и далее желтую песчаную полосу до горизонта, над которой дрожал раскаленный воздух. Вот странное ощущение — даже над лесом кажется вполне приемлемая температура, хотя света до поверхности планеты доходит и там, и тут одинаково…
— О нет, опять биогаз! И крылья! — Разумеется, Рокс опознал «любимые» пульсирующие реактивные двигатели, четыре из которых были вынесенны на балках-опорах по сторонам от вагона-салона. Стерху как-то недосуг было поинтересоваться внутренним транспортом в «зеленой зоне» бывшей пустыни. А зря — на кораблях тут не поплаваешь. — А где кабина?
— Почти все внутреннее пространство пригодно для размещения людей и грузов… хотя для грузов место маловато. — Гордо пояснил я. Ну, что сказать — мой проект. Вот уж я намучился, пока собрал из имеющихся «запчастей» что-то годное… и все-таки летающее! — С такой энергетикой, что дает нам наш бывший пустынный, а ныне — растительный «полигон», клетки синтеза способны фиксировать и перерабатывать топливо из воздуха в нужном темпе, поддерживая давление топлива в камерах сгорания на постоянном уровне. Запас газа есть, но всего на минуту полета — аварийный, на случай экстренной посадки, потому высоко в небо не поднимаемся. Крылья (видите, какие короткие?) служат для удобства стабилизации у управляемости во время горизонтального полета, но частично несут на себе функцию аэродинмической поддержки. Двойные хвостовые кили — для поворотов во время движения. Там, между их креплениями, в корме — пятый двигатель, ходовой. Двигатели вертикальной поддержки до некоторой степени подвижны и дают возможность делать повороты, зависнув в воздухе с нулевой скоростью. Фитонейроузел с системой обратной связи и «автопилотом» дает возможность не думать о удержании горизонтального «равновесия», то есть вагон не опрокинется… в общем, даже безопаснее, чем по рельсам!
— А, может, лучше на метро? — С тяжелым вздохом и безнадежностью в голосе выразил свое и экс-мага мнение лидер Арка, уже понимая, каким будет ответ. А вот мои женщины мне доверяют — в первый наш полет несколько месяцев назад никаких комментариев «а оно безопасно?» не было! Хм, я подумал «мои» вместе с «женщины» — во множественном числе? С другой стороны — не мужчины же Эль и Лима, и обе определенно мне не чужие. И словосочетание «мои коллеги»… как-то не так звучит. Они для меня гораздо больше, чем коллеги. Особенно Лима. И Эль… так, хватит. Сегодня и так прямо день самоанализа и обнажения скрытых психологических комплексов какой-то… И, кстати, метро через всю бывшую пустыню нет не потому, что «слишком долго», а потому, что проходом вполне возможно воспользоваться постороннему. А вот «трамваем», как и морским тримараном Арка можно воспользоваться, только зная, на какие места в «интерфейсе» через симбионта «нажимать» для управления: даже с полной, как у меня и других Советников версией подключения к нервной системе с наскока не разобрать. Подозреваю, и не с наскока — тоже…
— …Станция «Город», станция «Город»! Уважаемые пассажиры, не забывайте свои вещи… что? — Я посмотрел на качающего головой Рокса. — Сейчас подберем группу поддержки и припасы, пообедаем в полете.
— Ничего. — Стерх еще раз покачал головой, как бы недоумевая. — Я с тобой знаком без малого двадцать лет… но иногда мне кажется, что тебе не пятьдесят, а десять! Помню, отец тогда сплавил меня дяде, как с друзьями залез на севший на мель баркас возчика: старик совсем не следил за лодкой, и обломок якоря разломал набор на дне как нога — гнилую ступеньку. Лодка, разумеется сразу брюхом на на банку, вода с бортами вровень… пока старик ходил за инструментом, мы и воспользовались: доплыли на досках и давай воображать себя невесть кем! Тогда в порту попасть к нужному пирсу, если пассажиром плыть, проще было по воде, чем обходить по набережным и докам: мало того, что на перо могли поставить средь бела дня за красивую шляпу — так можно было ногу сломать, в мусор насупив, как раз плюнуть… Вот и возили тех, кому карета или конка не по карману лодочники, обычно из тех, кому волнение уже рыбачить не давало. И у каждого пирса противно орали — «причал Сумрачный» или «причал Торговый Западный» — что б, если кто ждет лодку — подходил и садился. И вот мы, голытьба, залезли на лодку и давай орать: «причал Морской Звезды», «причал Доблестного Императорского Флота»… как уж орал-то на нас старый дурак — думал, мы его оскорбить вздумали, выкрикивая места, куда его в жизни не пустят…
— …теперь там все по-другому. — Через паузу, заполненную тишиной, все-таки договорил бывший имперский лейтенант.
— Портовых трущоб больше нет, набережные выложили гранитом, и на месте «дикой» застройки — нормальные подъездные пути и выделенная пешеходная зона. — Внезапно подал голос Фариз. Всю дорогу он просидел у «окна» монитора, наблюдая, как под аэротрамваем проносится совершенно однообразный пейзаж — лес, как и шельферы собирался из регулярных фрагментов — этакая масштабируемая система из «ячеек»: только так можно было добиться его автономного роста. И только так — одним внесенным изменение «апгрейдить» все зоны сразу. — Мне кто-то из вас рассказывал впечатления о Столице, я запомнил. И… Мора Рокс, мне очень знакомо это — мир изменился, изменился может и не мгновенно, но быстро — и ни единого шанса не осталось исполнить глупую детскую мечту. Как ни быстро менялось все, но в процессе это было… логично, в чем-то даже привычно. А через двадцать лет ты просыпаешься и внезапно понимаешь: все это вокруг тебя — чужое. От прошлого остались одни стены домов… да и то не везде.
— Тем не изменения не мешают мне видеть в летающем реактивном контейнере на «солнечной» тяге с питанием от гигантского искусственного леса, да еще и реактивной пушкой на носу — трамвай, кондуктором которого я так хотел стать в шесть лет. — Хмыкнул я, разбавляя почти осязаемый ностальгический туман, повисший в салоне. — И между прочим вам-детям-в-прошло тоже не мешали… некоторые условности. Если уж вспоминать прошлого-себя — то полностью, включая разбитые коленки и… эээ, более широкий взгляд на все вокруг. И, кстати, хочу напомнить, что те изменения, что еще впереди — по сравнению с ними то, что уже произошло — настоящий детский лепет!