– Красавчик, – ответил я невнятно, жуя пончик. А что я еще мог сказать, Ник ждал от меня какой-то реакции, потому что знал, что мне нравятся мужчины. Я и отреагировал.

– Да, – протянул мой собеседник, и его живое, подвижное, как у обезьянки лицо скорчилось в какую-то невообразимую гримасу восхищения и сожаления. Ник вообще мастер на гримасы. Говорят, он пытался стать комическим актером, но не преуспел. – Честно говоря, он странный. Я думал, он клюнет на Клэр, специально их познакомил, а он даже носа в ее сторону не повернул, хотя она извивалась, как могла.

При этих словах я испытал дикую злую радость. Естественно, я не думал, что Тони остался равнодушен к чарам нашей звезды только из-за того, что по уши влюблен в скромного сценариста. Но мне совсем не хотелось слушать отчет о том, как он трахал Клэр. Или еще кого-нибудь. Ну и вообще, приятно, что хоть кто-то к ней равнодушен.

– Пропал он куда-то, – сообщил Ник. – А вчера вечером опять появился, интересовался нашим фильмом.

Сердце у меня заколотилось, как сумасшедшее.

– И тобой, кстати. Спрашивал, достаточно ли ты компетентный специалист и знаешь ли ты древние языки. Я сказал, конечно. Странно, правда, он вообще на студию пришел, чтобы узнать что-нибудь про наш сценарий. Ну про Книгу там, все такое. Он же спрашивал тебя?

– Ага, – выдавил я занемевшими губами.

– И о чем?

– Ну, сложно сказать. Насколько достоверен сценарий.

– Да, действительно, странно. Если его все это интересует, почему он не обратился в Университет, к специалистам. Ты, конечно, просто супер, – быстро поправился он. – Но тогда что ему надо от меня? Может он надеялся, что я его сниму? У него бы получилось. Прирожденный актер.

“Это точно” – подумал я с тоской. Меня обуревали сложные чувства. С одной стороны, я отчаянно, до слез надеялся, что хотя бы из-за Книги он появится у меня и я его увижу. Я просто посмотрю на него, на его глаза, на его ресницы, на то, как он кривит свой небольшой рот в задумчивой усмешке. А с другой – я совершенно не хотел снова таять, как воск на солнце, от одного его присутствия, и знать, что он относится ко мне как к какой-то помеси служебной собаки и подопытного кролика. От него это было совсем непереносимо.

Ник рассказал еще новую сплетню о Джесси Милз, которую я уже почти не слушал, и мы разошлись. Я поехал в библиотеку. Взял там Ленормана, сделал ксерокс и вернулся домой. У Ленормана есть выдержки из Книги. Попробую перевести.

18 марта.

Позвонил Флой, попросил не приходить. Сам сделал уборку, вылизал весь дом, счастливые часы, когда мне удавалось почти не думать о Тони. Что-то вроде операции по устранению любви. Написал обе статьи, отправил, получил восторженный отзыв от Джима. Люблю его, гада. Орет и матерится, как пьяный матрос, но дело свое знает. Два раза звонила Рози, спрашивала как я. Когда она узнал, что Тони убрался, вздохнула с облегчением. Нормальная женщина. Приняв тот факт, что я не женюсь, стала подыскивать мне мужика, причем по тому же принципу, что искала бы для сестры или подруги. Чтобы с деньгами и надежный. Тони под этот разряд не подходит. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Ну что еще? Пересадил свои цветы, они у меня совсем захирели. В общем, занятые руки – счастливые руки. И все равно я не перестаю о нем думать. Где он и что он. Что с ним. Не началось ли у него опять воспаление. Не попал ли он в переделку со своей тайной деятельностью. Как жена, честное слово. Иногда мне кажется, что я отдал бы правую руку за еще одну ночь с ним, а иногда я думаю, что я ненавижу его так, как никого еще ненавидел, за то, что он сделал со мной.

Самое главное, я перевел кое-что из Книги, это очень интересно.

В том куске, который я взялся переводить, речь идет о ветре. О том, как брать силу из ветра. Из неконтролируемой стихии, грозы, града, молнии. Хагал, короче. И приведено Слово. На все, оказывается, есть свое слово. И силу можно брать откуда угодно. Но для того, чтобы взять силу ветра, надо самому стать ветром. И еще вот что интересно, там приводится то, что я приблизительно понял, как Суть Стихии. Ветер - это то, что очищает, сметает, меняет. Это его одна сторона. И ветер - это убийца. Это обратная сторона любой стихии. Ветер - то, что корежит, ломает, выдувает из тебя все, что было тебе дорого. Возьми ту часть, которая тебе нужна, и используй ее. Очень увлекательно и очень просто на вид. Слово, чтобы вызвать ветер, Слово, чтобы войти в ветер, и Слово, чтобы овладеть ветром. Слова коротенькие, запомнить – раз плюнуть. Я уже запомнил. И все-таки интересно, к кому Тони пойдет за переводом?

19 марта.

Как говорил мой учитель математики, не задавай дурацких вопросов, не будешь получать дурацких ответов. И к кому же это он пошел за переводом, а?

Он позвонил вчера в дверь около восьми вечера. К вечеру мои страдания усиливаются, и я тупо сидел перед компьютером, пытаясь высидеть хотя бы абзац очередной статьи, и уговаривал себя не рыдать, потому что все равно бесполезно. И тут он позвонил в дверь.

Я уж не знаю, какая там у него взаправду сексуальная ориентация и как он понимает женщин, но меня он понимает. Может, конечно, он все делал инстинктивно, не знаю. Начнем с того, как он оделся. Узкие джинсы, белая майка, кожаная куртка. Можно сойти с ума. Оживший эротический бред с обложки журнала. Я всегда отчетливо понимал, что людей с такой внешностью, как он нельзя одевать слишком сложно. Они хороши в костюмах от кутюр, но в простых вещах они неотразимы так, что дух захватывает. Особенно хороши джинсы и кожа, ну, для меня, во всяком случае.

– Привет, – сказал он весело. – Можно зайти?

Я думаю, что я побледнел, покраснел, пошел пятнами и из ушей у меня повалил дым. Во всяком случае он коротко ухмыльнулся, глядя на меня. Я ужасно злился на него и одновременно волновался дико, даже не понимаю, почему у меня не дрогнул голос. Я сухо сказал:

– Что тебе нужно?

Он улыбнулся, так, что у меня сердце словно бельевой прищепкой сдавили, улыбаться он тоже умеет, от этого с ума можно сойти. У него делаются такие веселые и ласковые глаза, что хочется упасть на колени и начать чистить ему ботинки. Но я этого делать не собирался, и пускать его тоже.

– Твоя помощь, – ответил он с обезоруживающей откровенностью.

– Я тебе уже помог, – буркнул я, стараясь не смотреть ему в глаза. – С меня хватит.

– Ты сердишься? – спросил он грустно, мне показалось, что он немного растерялся или рассчитывал на что-то другое. – Я по тебе скучал.

Это меня добило. Сложно выгонять его из дома, глядя на него, но после того, как он сообщил, что скучал по мне, хотя это была самая беспардонная ложь, я уже ничего не мог поделать. Только молчать.

– Так я войду? – и не дождавшись моего ответа, он переступил через порог. Снял кроссовки и пошел на кухню. Так самоуверенно, как будто был здесь полноправным хозяином. На плече у него была сумка. Я потащился за ним, проклиная свою проклятую слабость. Но от его присутствия я просто с ума сходил. Словно тело прокалывают длинными иглами, вся боль неудовлетворенного желания, которую я так долго в себе подавлял, вернулась, словно по волшебству. Я просто ни о чем другом думать не мог, и понимал, что он это знает, и мне было ужасно стыдно, но я ничего не мог поделать.