Соломон улыбнулся, явно надеясь на понимание. И юноша улыбнулся ему в ответ. Немного смущенно — и это была улыбка Герлин. Соломон задумался. Почему он искал в нем лишь черты Дитриха? Ведь у Дитмара были глаза Герлин, ее полные губы — и заразительная манера улыбаться, чем спокойный Дитрих не обладал.

— Тогда вы… вы путешествовали с моей матерью, — неуверенно произнес Дитмар. — Но… Но… если вы были одним из рыцарей, которые сопровождали ее… Откуда вы можете знать…

Во время поездки с Герлин Соломон выдавал себя за христианского цирюльника, однако на парижском постоялом дворе не стал отрицать, что он иудей. Но об этом знали лишь Герлин, Авраам, Мириам и…

Соломон с восторгом наблюдал за тем, как мысли Дитмара отражались на его лице. Дитрих умел так же напряженно размышлять.

— Но вы не можете быть лекарем. Матушка сказала, что он погиб в Париже.

Соломон покачал головой:

— Меня спасли, Дитмар, но я не стал сообщать об этом Герлин. Она обрела счастье с Флорисом. Кем был я, чтобы…

Нахмурившись, Дитмар пристально смотрел на него, и Соломон закусил губу. Разумеется, юноша ничего не знал о том, что произошло между ним и его матерью.

— Это долгая история, — сказал Соломон. — Но да, я Соломон из Кронаха, и я еврей. Однако здесь этого никто не знает. В Монтальбане меня называют Жером де Париж. — Он слегка поклонился.

Дитмар заговорщицки улыбнулся:

— Тогда я тоже буду вас так называть. Но вам следует поведать мне свою историю. Мы можем где-то уединиться?

Соломон кивнул.

— Сейчас. Как только я осмотрю эти патереллы. Они…

— Патереллы? — спросил Дитмар. — Вот как вы называете здесь орудия! Смешные маленькие катапульты. Но что вы собираетесь с ними делать? Они слишком малы и едва смогут послать камень на расстояние, превышающее дальность полета стрелы. Люди в крепости могут обстрелять своих же канониров.

Соломон покачал головой.

— Если наши расчеты верны, камни смогут улетать на добрые две сотни локтей, — заявил он. — Этому способствуют перекрученные тросы в нижней части, которые занимают меньше места, чем рычаг. Вот взгляните сами. Движение тросов при вращении порождает силу, которая рывком поднимает плечо. А канонирам в этом случае нечего опасаться — эти орудия будут установлены на стенах крепости.

Дитмар присвистнул.

— Требушет для обороны! Даже сразу три! Маленькие и легкие, удобные для перемещения! Осаждающие подумают, что все стены ими заставлены!

Соломон улыбнулся.

— У вас смех матери и ум отца.

— Но положение оси… — Дитмар не обратил внимания на похвалу. — Кто-то здесь поработал не на совесть.

Соломон вздохнул.

— Вот почему я не могу сейчас поговорить с вами, а должен разыскать столяров, которые строили эти машины для нас. И кузнеца, выковавшего кольца, — мы хотим усилить плечо… Это будет сделать непросто. Хозяин крепости, к сожалению, не обладает вашей дальновидностью. Он считает патереллу игрушкой и не поддерживает нас. Рабочие знают об этом и выполняют задания кое-как, — хоть и не он им платит. Но если вы не слишком спешите, — Соломон указал на свою негнущуюся ногу, — то можете сопроводить меня. Возможно, даже немного помахать мечом, тогда эти парни точно испугаются! — Он рассмеялся. — Но прежде всего я хотел бы знать, что вас привело сюда. Вы ведь не странствующий рыцарь, чтобы сражаться на стороне Раймунда? — Лекарь бросил испытующий взгляд на юношу, который когда-то был его приемным сыном. — Разве вы не должны отвоевывать Лауэнштайн?

Дитмар расправил плечи и гордо посмотрел Соломону в глаза.

— Это уже произошло, господин Соломон! Захватчик мертв, моя мать находится в Лауэнштайне и управляет крепостью, пока я не вернусь туда со своей женой.

Соломон засмеялся, радостно и с облегчением.

— Так вы сейчас ищете свою невесту? И кто же эта счастливица? У графа нет подходящих дочерей.

Дитмар закусил губу.

— Это тоже долгая история, — заметил он.

На следующий день небольшой караван отправился в Тулузу. Дитмар, Рюдигер и Ханзи были в полном вооружении, да и лекарь облачился в кольчугу. Это делало поездку утомительней, но хозяин крепости отказался предоставить дополнительных рыцарей для охраны трех катапульт. Они были все еще не готовы, но Дитмар хотел как можно быстрее попасть в Тулузу, узнав, что София находится там.

— А патереллы мы заберем с собой! — решил Рюдигер, когда Дитмар показал ему небольшие орудия. — Это великолепная идея — стрелять из них со стен города, и в Тулузе наверняка найдутся умелые рабочие. Да и граф явно будет более заинтересован в них, чем господин де Монтальбан.

— В случае сомнения его просветят звезды, — рассмеялся Соломон. — Мавританка убедит его в том, что им цены нет, об этом я не беспокоюсь. И она пустит в ход все свое очарование, ей ведь еще здесь не терпелось испробовать эти орудия.

— Главное, чтобы они не попали в руки Монфора, — сказал Дитмар, охотно облачаясь в доспехи. — У нас есть возницы?

Каждую из трех катапульт погрузили на легкую повозку, которую тянули два мула. Как и их больших собратьев, патереллы для перевозки разобрали на части, однако для их сборки потребуются не дни, а всего лишь час-другой.

— Два, — ответил Рюдигер. — И…

— Одной могу управлять я! — заявила Эсклармонда. Альбигойцы Монтальбана приняли ее дружелюбно. Они решили, что она хотела снова обратиться в их веру. Однако девушка все еще не определилась и воспользовалась возможностью сбежать от неистовых миссионеров. — Я могу управлять повозкой, я уже делала это в деревне. Ведь в нашем дворе все были изгоями.

Рюдигер и Дитмар посмотрели на нее с уважением, а Ханзи — с нескрываемым восхищением. Значит, девчушка не просто вернулась в родную деревню, но и предъявила претензии на хозяйство своего отца. Еще одна причина, по которой жители деревни хотели избавиться от нее.

— Ну, тогда за дело! — воскликнул Рюдигер. — Нам нужно спешить, чтобы попасть в город раньше Монфора. Если нам это вообще удастся!

— Это зависит от того, сколько деревень лежит на его пути в Тулузу, — заметил Ханзи. — Они не настолько спешат, чтобы отказываться от грабежа.

Когда почти через сутки всадники и повозки достигли Тулузы, им сразу бросилось в глаза, что на городских стенах царит оживление, да и стены Нарбонны, замка графа в западной части города, горожане заканчивали укреплять. Мужчины, женщины и даже маленькие дети усердно пытались восстановить стены до прихода Монфора.

— Монфор разрушил их, когда захватил город в последний раз, — сообщил Соломон рыцарям. — Чтобы жители не смогли обороняться. Но с тех пор, как вернулся граф, здесь полным ходом идут восстановительные работы. Поразительно, как много успели сделать за такое короткое время!

— Но выстоят ли они? — скептически произнес Рюдигер.

Стены не везде были укреплены камнями, часто в ход шли земля, брусья и даже кирпичи розового цвета, которыми славилась Тулуза. Сторожевые башни сооружали из дерева. Строители как раз обтягивали их свежими шкурами животных, чтобы осаждающим было непросто поджечь их.

— Это лучше, чем ничего, — заметил Дитмар. — К тому же здесь применены разные уловки. Вот, посмотрите, какие преграды они устроили перед крепостью. Это «подводные камни» для лошадей, да и тяжелые орудия не перетащить через них. Осторожно, Эсклармонда, ось повозки может сломаться!

Превосходное настроение Дитмара в этот день ничто не могло испортить, в то время как лекарь выглядел скорее обеспокоенным. Прежде чем они подъехали вплотную к стенам, Соломон должен был предостеречь юного рыцаря. Дитмар держал курс на замок и выглядел таким воодушевленным, словно ему всего лишь нужно было спрыгнуть там с лошади, чтобы тут же заключить Софию в объятия.

— Дитмар, я не знаю, говорил ли Рюдигер с вами об этом. Но… вы ведь понимаете, что ваше появление в Тулузе может создать… несколько щекотливую ситуацию?

— Щекотливую? — смутившись, переспросил Дитмар. — Почему же это? Я такой же рыцарь, как и другие. Графу следует радоваться любому, кто к нему присоединяется.