— Но ведь когда-то ему придется выдать Софию замуж! — воскликнул Дитмар, игнорируя знак Рюдигера, что следует понизить голос.
Дядя и племянник вернулись с турнирной арены в покои французских рыцарей. После разговора с Авраамом и обмена несколькими словами с растерянной Мириам Рюдигер наконец понял, к чему все шло. Однако сарай возле конюшен епископа был не самым укромным местом в городе. В любой момент кто-то мог войти или даже услышать разговор из конюшни, если собеседники будут говорить громко.
— А она… гм… так сказать, его наследница…
Рюдигер кивнул и попытался быть терпеливым.
— Когда-то не означает сейчас, — объяснил он. — Сколько лет девочке? Четырнадцать? Твоя мать вышла замуж в двадцать четыре года. Так что у Софии есть время. И да, пока что она является его единственной наследницей, но все может измениться. Господи, Дитмар, этот тип держится Лютгарт, потому что она служит хоть каким-то основанием законности захвата Лауэнштайна. Я не знаю, помнишь ли ты об этом, но она была женой твоего дедушки. Однако после его смерти и тем более после свадьбы твоих родителей все ее притязания на владение крепостью были безосновательны, ведь она не родила супругу ребенка. Поэтому все доводы Роланда — это колосс на глиняных ногах. Завтра ему может все это надоесть, и он прогонит свою даму. Или — решение более изящное, — будучи под хмельком, она упадет со стены своей крепости. С молодой девушкой он сможет произвести на свет троих сыновей или даже больше. В таком случае он выдаст Софию замуж за кого угодно, но уж точно не за тебя!
Дитмар поднял на дядю полные печали глаза.
— Ты не можешь этого знать, — заметил он, но это прозвучало уже не так уверенно, а скорее как последний протест несчастного ребенка. — Если я спрошу…
— Если ты спросишь, он может найти какую-нибудь причину, чтобы вызвать тебя на поединок! Ни в коем случае тебе не стоит вступать с ним в разговор! Дитмар, эта девушка может быть милейшим созданием на земле, но ее отец — твой заклятый враг. Помни об этом всегда, когда что-то делаешь или даже говоришь, особенно с девушкой. На свете много девушек, Дитмар, но жизнь у тебя одна!
— Не желают ли господа сейчас пройти к арене? — Ханзи просунул голову в сарай, выполнявший роль рыцарского зала. — Я не хотел перебивать, господин Рюдигер, но ты просил сообщить, когда Орнемюнде будет сражаться.
Рюдигер кивнул своему оруженосцу, равно как и Дитмару.
— Благодарю, Ханзи, — сказал он. — А ты, Дитмар, сейчас пойдешь со мной и сам увидишь, кого хочешь отправить на выдел для стариков…
Дитмар и Рюдигер явились вовремя — Роланд Орнемюнде как раз выезжал на арену вместе с рыцарем из Тюрингии. Он восседал на роскошном коне, при виде которого Авраам, теперь присоединившийся к Дитмару и Рюдигеру, заскрежетал зубами от досады.
— Это лошадь из конюшни моего дяди, готов поклясться костью святой Перпетуи! — пробормотал он.
Рюдигер кивнул. Наравне с виноделием разведение лошадей было увлечением иудейского лекаря, который являлся другом и советником Дитриха и часто гостил в Лауэнштайне. Несмотря на то что Соломон из Кронаха никогда не похвалялся своими лошадьми, чтобы не вызывать зависть у алчных христианских господ, на церемонию посвящения он подарил Дитриху роскошного белого коня, на котором после смерти графа долгие годы ездил Рюдигер. Его нынешний жеребец был сыном прославленного Флоремона, и, возможно, вороной конь Роланда был его близким родичем. После побега господина Соломона с Герлин и Флорисом Роланд, разумеется, присвоил лошадей еврея.
Однако Рюдигер заметил сходство своего жеребца и вороного коня в поставе шеи при выезде. Ему следовало запомнить это на случай, если когда-то придется выезжать на поединок с Роландом. Эта мысль внезапно пришла ему в голову как опытному участнику турниров, но он тут же ее отбросил. Нет, он никогда не станет сражаться деревянным мечом с Роландом Орнемюнде! С этой враждой можно было покончить только острым оружием!
Дитмар сразу же присмирел, увидев, как Роланд, первый раз атаковав, сбросил противника в пыль. Да и последовавшее сражение на мечах было весьма яростным. Причем рыцарь из Тюрингии не был новичком, как первый соперник Рюдигера. Даже опытному воину следовало остерегаться ударов Роланда Орнемюнде.
— Вот теперь ты видишь! — продолжал убеждать юного рыцаря Рюдигер. — Тебе нужно упражняться еще несколько лет, прежде чем ты сможешь противостоять этому типу в поединке! Так что не раздражай его без надобности всякими предложениями руки и сердца. Лучше вообще не попадайся ему на глаза. Твое время придет, но пока тебе нужно проявить терпение.
Рюдигер забеспокоился, когда Дитмар поморщился.
— Я не стану его раздражать, — сказал юный рыцарь. — Но я не могу не попадаться ему на глаза! Мы оба участвуем в состязании, дядя! Этот турнир еще не завершился. И если мне придется сражаться с ним… Я не опущу перед ним копье!
Рюдигер и Авраам переглянулись — и одновременно отвели глаза. Нельзя было допустить, чтобы Дитмар сражался с Орнемюнде. Деревянным мечом также можно убить, и Роланд владел всяческими уловками. Им придется что-нибудь придумать, чтобы предотвратить эту встречу!
— И что ты будешь делать, если до этого дойдет?
Авраам и Рюдигер встретились вечером в кабаке. Оба были одеты неприметно, чтобы никто с первого взгляда не смог узнать в них рыцаря и мавра. В эту ночь им не стоило беспокоиться о Дитмаре. После победы во втором за этот день поединке он завоевал небольшой приз как один из победителей дня и теперь имел честь сопровождать принца на праздничный ужин, устраиваемый королем. Разумеется, его распирало от гордости, да и Рюдигер радовался за него. К тому же на пиру у короля он наверняка не встретится с Роландом Орнемюнде. Ни Роланд, ни Рюдигер в этот первый день больше не сражались. Таким образом, они оба отстали от Дитмара и их не пригласили к столу короля.
— Уловка с копьем святого Георгия еще раз нам не удастся… — Авраам сделал большой глоток вина.
Ханзи, который практически не отходил от Рюдигера, фыркнул. Авраам рассказал ему о поединке между Дитрихом из Лауэнштайна и Роландом Орнемюнде. Это было показательное сражение в честь посвящения Дитриха в рыцари, но Герлин, Флорис и лекарь опасались, что Роланд собирался убить юного рыцаря. Никому из них ничего не пришло в голову, как можно было бы предотвратить несчастье, и только Рюдигер, который в то время был оруженосцем Роланда, принял меры. Сначала он подсунул рыцарю непригодное копье, которое Авраам — «Это копье святого Георгия, на нем еще сохранилась кровь дракона!» — продал ему под видом реликвии. Разумеется, оно сломалось о доспехи Дитриха. Деревянный меч, с которым Роланд продолжил сражение, также был подготовлен. Несколько недель у открытого огня в комнате Рюдигера сделали дерево ломким. В итоге Дитрих был объявлен победителем, после того как и меч противника сломался во время поединка.
— Нет, — с сожалением заметил Рюдигер. — Так близко он меня больше не подпустит… Нам нужно придумать что-то другое.
— А что, если тебе придется сражаться с ним? — спросил Авраам. — Ты выйдешь против него?
Рюдигер пожал плечами.
— Я еще не решил, — ответил он. — Не то чтобы я опасаюсь за свою жизнь — Роланд не сможет убить меня деревянным мечом, я отобьюсь. Но мне не хотелось бы показывать ему свою манеру ведения боя, слабые места…
— Но, с другой стороны, ты узнаешь его слабые места, — размышлял Авраам.
Рюдигер расплылся в улыбке.
— Авраам, я почти год служил у него оруженосцем. Я досконально знаю его стиль ведения боя и многому научился у него. Хоть он и не придерживается даже в какой-то мере рыцарских добродетелей и не знает, что такое честь, но что касается копья и меча, то найти ему ровню трудно. Если мне придется противостоять ему в серьезном поединке, понадобятся все уловки, какие я только знаю. Поэтому, если я уже сейчас все это ему продемонстрирую…
Авраам пожал плечами:
— Тебе виднее. Но что ты собираешься делать с юношей?