Миртл ласково посмотрела на нее:

— Я буду счастлива, если ты поедешь с нами, Нерис. Тебе это пойдет на пользу.

Поздно вечером в супружеской спальне Эван, задув свечу, неловко забрался под одеяло и просто сказал:

— Спокойной ночи, дорогая.

Нерис повернулась к нему лицом и вперила взгляд в темный силуэт.

— И это все?

Он отодвинулся от нее — на полдюйма, не больше, но Нерис почувствовала это. Маленькое движение, но столько скрытого смысла в нем. Нерис все поняла. Муж больше не рассматривал ее в качестве помощницы и компаньона, он считал, что она — еще одна помеха на его пути.

Через три дня сумка с вещами Нерис стояла во дворе миссии. Рядом возвышалась огромная куча вещей МакМиннов. Слуги поспешно распределяли между собой груз и навьючивали пони. Нерис раздавала яблоки и сушеные абрикосы местным детям. Не только ее ученики, но и все дети, которые заглядывали во двор миссии, получали лакомства из ее рук. Среди оравы детей она заметила троих отпрысков Дискит. Кухарка стояла на крыльце и плакала. На ней не было платка. Нерис поставила корзину с фруктами на землю и подошла к Дискит.

— Не плачь, я вернусь через два месяца. Сагиб привезет меня домой.

Слезы градом покатились по ее щекам. Нерис обняла кухарку, вдохнула запах ее волос.

— Не забывай надевать косынку. Особенно когда готовишь. И позаботься о сагибе. Ради меня.

Дискит шмыгнула носом, вытерла слезы рукавом.

— Хорошо, мэм.

— Пони готовы, — объявил Арчи.

Навьюченные лошадки постукивали копытами по твердой как камень земле. Миртл надела пробковый шлем и опустила вуаль, Нерис покрепче завязала ленты широкополой соломенной шляпы. Эван стоял в стороне. Теперь, когда наступил момент прощания, он не выглядел ни уверенным в себе, ни счастливым. Нерис подошла к нему и потянулась за поцелуем. Эван неловко прикоснулся сухими губами к ее губам, тут же отстранился и похлопал ее по плечу.

— Время быстро пролетит. Благослови тебя Господь.

Нерис пробормотала слова прощания. За ними внимательно наблюдали Дискит и орава настырных школьников. Только МакМинны тактично отошли в сторону и делали вид, что проверяют крепеж багажа. Самые отважные из детишек бросились к Нерис. Она наклонилась и поцеловала каждого. Арчи и Миртл оседлали пони и ждали Нерис. Один из носильщиков помог ей усесться в мягкое седло, затем взял вожжи и направил пони к воротам миссии. Нерис обернулась и помахала всем на прощанье. Процессия двинулась вниз по переулку, их путь лежал мимо часовни, к дороге, ведущей на базар. На фоне белой каменной кладки четко выделялся одинокий силуэт Эвана.

День выдался ясным и солнечным. Первые мили путешественники ехали по открытой, залитой солнцем долине Инда. Нерис чувствовала, как лучи проникают сквозь плетение ее шляпы и жалят лицо. Ну почему она не додумалась надеть перчатки, чтобы защитить руки от палящего солнца? Через некоторое время на высоком отроге показались молитвенные флаги и медные шпили монастыря Спиток, которые выглядывали из-за внушительных стен. Спиток был первым храмом на их пути и самой дальней точкой, до которой Нерис отваживалась доезжать из Леха. Нетерпеливая Миртл уехала далеко вперед, но осадила пони, чтобы подождать Нерис. Арчи, ехавший в авангарде вьючных пони, остался далеко позади. Караван был окутан плотным облаком дорожной пыли.

— Поедем вместе? — Миртл сверкнула темными глазами. — Или оставить тебя в покое?

Нерис посмотрела на горные хребты. Удивительная сила, которую она ощущала в себе во время долгого перехода от Манали, похоже, вновь разливалась по ее венам.

— Только вместе, — улыбнулась она.

Миртл приподнялась в седле и погладила ее по коленке.

— Замечательно.

Они направили пони на запад.

Вскоре Нерис осознала, что путешествовать с МакМиннами намного интереснее, чем с Эваном. На ночь они останавливались в гостиницах или на постоялых дворах. Для них всегда находилась комната. Британского сагиба везде встречали с почестями и старались всем им услужить. Миртл и Нерис воспринимали такие привилегии как нечто само собой разумеющееся. Они не чувствовали угрызений совести, когда ради них из номеров выгоняли путешественников из Ладакха и Кашмира. Ни у одной из них не дрогнуло сердце, даже когда на улице оказался мусульманин с несколькими женщинами и дюжиной маленьких детей.

Эван и Нерис никогда не позволяли себе причинять беспокойство другим людям. Даже самое незначительное. Когда они приезжали в переполненную гостиницу, то ставили на обочине палатку и ночевали там. Как правило, местное жилище представляло собой лачугу из двух комнат, гостиной и грязной кухни, лишенной элементарных удобств, но сагиба МакМинна всегда приветствовали как дорогого гостя и всячески пытались угодить ему. Арчи имел хорошую привычку платить за все, чем они пользовались, но не разбрасывался деньгами и жестко пресекал любые попытки обмануть его. Но если все было в порядке, расставался с деньгами легко и быстро.

К гостинице первыми подъезжали слуги. Они распаковывали вещи, устраивали пони в стойлах и устанавливали раскладушки в комнатах. Господа вселялись в уже подготовленные апартаменты. Раскладушки устанавливали по просьбе Миртл. Она наотрез отказывалась спать на стационарных кроватях, которые, по ее словам, кишели насекомыми. Арчи всегда делал вид, что разделяет беспокойство жены, но в глубине его глаз плясала снисходительная улыбка.

Всем хватало теплых одеял и льняных простыней, которые распаковывались для ночлега и упаковывались утром. Слуги покупали еду у местных торговцев и постоянно пополняли продовольственные запасы, повар каждый день готовил вкусные обеды и ужины, подавал их на тарелках, которые тщательно мыл в растворе марганцовки. Иногда даже устраивали походную ванну — сворачивали холст и заполняли его водой. Нерис нежилась в теплой воде, поливая тело и волосы из эмалированного кувшина.

Каждый вечер, разбив свой маленький лагерь, они подолгу болтали и смеялись, сидя на походных стульях под балдахином из москитной сетки. Миртл сплетничала про знакомых, шутила и даже не стеснялась обсуждать привычки местных жителей.

— Как думаете, у них это происходит по очереди? — Вопрос касался щекотливой темы взаимоотношений мусульманина со своими женами.

— Нет. Думаю, мужчина отдает предпочтение самой красивой, — ответил Арчи. — Я поступал бы именно так.

— А как он определяет, которая из них красотка? — продолжала любопытствовать Миртл.

— Дорогая, они не ложатся в постель в парандже.

Миртл рассмеялась. Она курила тонкие черные сигареты. Роскошный золотой мундштук порхал в ее руках. Когда Миртл впервые закурила, Нерис удивленно и с укоризной посмотрела на нее. Миртл в ответ спокойно выдохнула облачко табачного дыма.

— Знаешь, в твоем доме я притворялась хорошей девочкой. Мы все-таки жили в миссии. Надеюсь, я настоящая не разочарую тебя.

— Думаю, нет, — улыбнулась Нерис.

Поздно вечером слуга принес им по кружке какао. Арчи плеснул немного бренди в свою кружку и кружку жены, вопросительно посмотрел на Нерис.

— Да, пожалуйста.

Эту их привычку она переняла с большим удовольствием. В гостиницах они заселялись в одну комнату, Нерис быстро привыкла делить кровать с Миртл и Арчи. Перед сном Миртл переодевалась в жемчужно-серую шелковую пижаму с французской этикеткой.

— Очень удобно в дороге. Здесь полно вшей, но они не могут прицепиться к шелку.

Она была права. Что такое нашествие вшей, Нерис испытала на себе во время похода в Лех. Они целыми колониями селились в швах фланелевой сорочки Нерис. Под ритмичный храп Арчи и размеренное дыхание Миртл она засыпала лучше, чем в миссии Леха.

С первыми лучами солнца слуга приносил им в постель по чашке чаю. Они выпивали его, и Арчи в халате выходил на крыльцо бриться, а женщины тем временем одевались. Потом они все вместе завтракали. Им подавали горячую овсянку, омлет и вкуснейший свежеиспеченный хлеб. Целый день они двигались по узкой тропе, минуя крошечные селения и маленькие поля, золотившиеся готовой к жатве пшеницей, выходили на обочины ухабистых дорог. Перед их небольшой кавалькадой в разные стороны разбегались грязные куры, беспризорные овцы пристраивались к пони и семенили рядом. По обе стороны дороги то и дело попадались кусты шиповника.