— Я дико извиняюсь, — сказал рыбакам, — но зачем вам этот больной верблюд?! Отдайте его мне… Ставлю ящик вина.

Рыбаки, не раздумывая, согласились.

Алдана повезли на Север в крытом грузовике, потом еще в вагоне по «железке». Он не видел куда его везут, только чувствовал, что с каждым днем становится все холоднее. Наконец, товарняк встал на окраине большого города, Алдана вывели из вагона и он впервые увидел снег. Посмотреть на верблюда сбежалось полгорода, Алдан даже немного стушевался от такого внимания. (И в дальнейшем, за все время пребывания в городе, Алдана сопровождала толпа зевак.)

Торговец решил продать Алдана в городской зоопарк, но заломил такую сумму, которая оказалась зоопарку не по карману — то пристанище животных вообще было крайне бедным и находилось в плачевном состоянии. Тогда торговец привел Алдана в городской цирк.

— Я дико извиняюсь, — сказал директору цирка. — Готов вам для представлений продать верблюда, — и снова заломил баснословную сумму.

— Понимаете какая штука, — вежливо ответил директор цирка, — верблюд замечательное животное, но его надо готовить к выступлению с раннего возраста, а вашему уже не менее пятнадцати лет. Так что, тоже извиняюсь.

Неунывающий торговец немного приуныл и стал в голове перебирать другие варианты, куда повыгоднее пристроить верблюда — «урвать кусок», как он выражался. Он рассуждал примерно так: «Верблюд сильнее лошади, значит может везти больший груз». С этими мыслями торговец привел Алдана на кирпичный завод.

На кирпичном заводе не успевали вывозить кирпич по причине отсутствия запасных частей для грузовиков, поэтому дирекция завода с радостью встретила предложение торговца.

— Опять же реклама нашей продукции, — сказали кирпичных дел мастера и купили Алдана, только за меньшую сумму, чем просил торговец.

Пять лет отработал Алдан на кирпичном заводе. Летом, задыхаясь от красной раскаленной пыли, возил тяжелые телеги, зимой, под снегопадом и в метель — огромные сани-розвальни. Не раз зимой Алдан простужался и болел, но и тогда продолжал работать. В конце концов кирпичный завод достал запасные части, починил грузовики, а Алдана перепродал в леспромхоз.

В леспромхозе верблюд оказался как нельзя кстати. На заготовке леса работало несколько лошадей — они лучше всяких тракторов меж пней и завалов тащили спиленные деревья из чащи к дороге. Тащили волоком, связанные цепью два ствола. Алдан сразу же вывез четыре.

Вначале, после работы, Алдана вместе с лошадьми заводили в конюшню, но лошадям не нравилось такое соседство, жеребцы так и норовили куснуть Алдана — похоже, лошади завидовали его силе и побаивались, как бы их всех не заменили на верблюдов. Тогда на ночь Алдана стали приводить в сарай, где стояла корова. Машка (так звали корову) довольно приветливо встретила Алдана — немного одичала от одиночества, к тому же, она боялась мышей, а Алдан их совершенно не боялся и тем самым как бы успокаивал ее, трусиху. И хозяйка Машки обрадовалась новому пополнению. Но чего ей было не радоваться?! Во-первых, Алдану приносили сено и кое-что перепадало Машке, во-вторых, в свободное время Алдан «помогал по хозяйству»: возил дрова, бочку с водой…

Слухи о том, что Алдана с Арала увезли куда-то в холодную Сибирь пришли в цветущий городок запоздало. Мой благородный, чуткий друг разволновался не на шутку, приехал на Арал и узнал от рыбаков о торговце. И написал ему письмо, в котором просил сообщить о судьбе Алдана. Торговец ответил: «Судя по письму, ты — великий человек, а великий человек должен быть богатым. Готов дать информацию о местонахождении верблюда, но за определенную мизерную плату». В скобках стояла приличная сумма. Мой щедрый друг выслал деньги, а получив адрес леспромхоза, направил телеграмму, что готов выкупить Алдана.

К этому времени Алдан уже постарел, его походка стала тяжелой, по количеству вывозимых деревьев он сравнялся с молодыми лошадьми, а тут еще на заготовку леса прислали японские тракторы, маленькие, юркие, грузоподъемные. Короче, начальство леспромхоза выразило готовность продать Алдана, а заодно и лошадей. «Один верблюд — ни то ни се, — говорилось в ответной телеграмме, — забирайте вместе с лошадьми, их всего пять штук, отдадим дешево». Мой добросердечный друг обратился за помощью к соседям и встретил ответную сердечную поддержку. «Нам нетрудно» — откликнулись соседи, и каждый принес деньги, кто сколько мог. Но еще предстояло нанимать грузовик, оплачивать железную дорогу… И тогда мой отзывчивый друг продал свой дом, мебель и грандиозную идею насчет комет (ее приобрели «уважаемые люди», в надежде послать в Москву и прославиться).

Таким образом теперь мой великий друг живет в ветхой лачуге. Впрочем, это его ничуть не огорчает. «Главное, Алдан на заслуженном отдыхе», — ликует он и улыбается — так широко, что его усы из щеток превращаются в цветущие кусты саксаула.

Зверинец в моей квартире

Рыжик

Я нашел его в лесу. Он лежал в траве — светло-рыжий комок с выщипанным хвостом и ранками на голове; похоже, упал с дерева, где его клевали вороны — они часто нападают на бельчат. Притаившись в траве, он испуганно смотрел на меня, его нос мелко дрожал от прерывистого дыхания.

Когда я принес бельчонка домой, мой пес Миф пришел в страшное волнение: стал крутиться вокруг нас, принюхиваться — необычный зверек произвел на него сильное впечатление. Некоторое время Миф сердито бурчал и фыркал, на всякий случай задвинул свою миску под стол.

Прежде всего я решил покормить найденыша и налил в блюдце молоко, но бельчонок был слишком слаб и сам пить не мог. Тогда я впрыснул молоко в его рот пипеткой. Бельчонок смешно зачмокал и облизался. Молоко ему понравилось — он выпил целое блюдце. Потом я начал сооружать жилище бельчонку. На стол поставил коробку из-под обуви, наполовину прикрыл ее фанеркой, а внутри устроил мягкую подстилку. Жилище бельчонку тоже понравилось — он сразу же в нем уснул.

Два дня бельчонок не вылезал из коробки, только высовывал мордочку и с любопытством осматривал комнату. Если в этот момент поблизости находился Миф, бельчонок сразу же прятался и зарывался в подстилку.

На третий день меня разбудил Миф. Он стоял около стола и лаял, а бельчонок сидел на коробке и, быстро перебирая лапами, грыз карандаш. «Посмотри, что делает этот рыжий проказник!» — как бы говорил Миф и топтался на месте от негодования.

— Он поправился и хочет есть, — успокоил я Мифа.

Рыжик — так назвал я бельчонка — проявил редкий аппетит. Он ел все овощи и фрукты, и печенье, и конфеты, но особенно ему нравилась кожура лимона. Схватит лимон и начинает крутить, выгрызая ровную полоску на цедре. Но, конечно, любимым лакомством Рыжика были орехи — их он мог щелкать без устали. Разгрызет орех, ловко очистит от скорлупы и жует. Еще не съел один орех, а уже берет другой и держит его наготове.

Время от времени Рыжик делал кладовки — прятал про запас огрызки картофеля, моркови, печенье, орехи. Эти заначки я находил по всей квартире: под столом и за шкафом, на кухне за плитой и даже под подушкой на кровати.

Через месяц Рыжик превратился в красивого зверька, с ярко-оранжевой, блестящей шерсткой и пушистым хвостом. Он совсем освоился в квартире и с утра до вечера бегал из комнаты на кухню и обратно; быстро, как язычок пламени, забирался по занавеске на карниз и, пробежав по нему, прыгал на шкаф. Со шкафа скачками перебирался на косяк двери, с косяка бросался вниз и по коридору, шурша коготками, проносился на кухню. Там вскакивал на стол, со стола — на полку около окна.

Полку Рыжик избрал как наблюдательный пункт. С нее были видны не только деревья за окном, но и коридор и комната. Сидя на полке, Рыжик всегда знал, где в этот момент находится Миф, какая птица — голубь или воробей — сидит на оконном карнизе, что из съедобного лежит на столе. На полке Рыжик чувствовал себя в полной безопасности, но если замечал, что на дерево уселась ворона, стремглав бежал в коробку.