И, естественно, были женщины, которые занимались уходом за больными уже потому, что им приходилось заботиться о своих родственниках.

Виктор бросил на свою тещу многозначительный взгляд, прежде чем она успела выразить удивление.

— Я был бы рад, если бы ты присоединилась к нам, belle-mère, — пригласил он Нору. — Может быть…

Виктор не стал говорить дальше, однако, разумеется, речь шла о надежде установить с ее помощью контакт с одной из местных знахарок — баарм мадда. Нора с удовольствием согласилась. Она горела желанием увидеть поселение рабов в поместье Новый Бриссак.

Между тем Дюфрены и их гости уселись за стол и им подали первое блюдо.

Дуг нерешительно ковырял вилкой в коктейле из крабов. Неужели яд Макандаля действительно не имеет вкуса?

— Ах да, верно, вы ведь тоже своего рода целитель, — обратилась Луиза Дюфрен к Норе. Слово «доктор» явно не хотело слетать с ее губ. — Для меня вообще является загадкой то, как можно разбираться в медицине, однако в этом есть нечто привлекательное. — Это прозвучало так, словно Нора только что вслух восхитилась изучением кровососущих насекомых.

— Это было в некоторой степени необходимостью, — невозмутимо объяснила Нора. Она с болью вспомнила о днях, проведенных с Элиасом, ее первым мужем. Иногда ей приходилось придумывать предлог, чтобы объяснить свою заботу о рабах. Нечто подобное, казалось, было и здесь. — Наш единственный врач в Кингстоне… ну да, он слишком хорошо знаком с бутылкой, если вы понимаете, что я имею в виду. К тому же черных он все равно не лечит. Таким образом, если кто-то из рабов говорил, что он болен, право решать, трудоспособен он или нет, предоставлялось надсмотрщикам. А они почти всегда посылали людей на поля, и те зачастую умирали от болезней или ранений, которые можно было бы вылечить за три или четыре дня при соответствующем уходе. Это огромные финансовые потери, ведь полевой раб стоит целое состояние. На сегодняшний день на Ямайке почти ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что выгоднее обращаться за помощью к врачевателям. А очень большие плантации даже имеют собственных докторов.

Виктор кивнул.

— Вы повторяете мои слова! Отец, твои рабы, а сейчас еще и рабы Жерома… Получается почти шестьсот человек. Стоит кого-то нанять для того, чтобы их лечить… Я даже сам мог бы…

Он замолчал. Разумеется, Виктор предпочитал свой дом в Кап-Франсе замку своих родителей, однако, может быть, жизнь на плантации сделала бы Деирдре счастливее. Казалось, ей своеобразие старших Дюфренов мешало значительно меньше, чем ему самому. Она, очевидно, очень быстро привыкла наряжаться на каждую встречу со своей свекровью и свекром, как на государственный прием — а, за исключением обеда, у нее в Новом Бриссаке свободы было больше, чем в городе. Никого не волновало, выезжает она верхом на прогулку или нет. Виктор слышал, как Деирдре призналась своей матери, что даже нашла здесь речку для купания.

— Конечно, там время от времени можно увидеть крокодила, — заметила Деирдре, подмигивая. — Но днем они абсолютно не опасны. Крокодилы охотятся только по ночам.

На самом деле никто никогда не слышал, чтобы крокодилы на Эспаньоле на кого-то нападали, однако Виктор все же беспокоился, и Нора тоже с удовольствием отказалась бы от купания в присутствии этих рептилий. Она предпочитала море, однако бухта красных манговых деревьев находилась недостаточно далеко, чтобы можно было чувствовать себя защищенной от любопытных взглядов.

Жак Дюфрен лишь покачал головой в ответ на очередную попытку своего сына.

— Еще чего не хватало — чтобы ты работал врачом здесь на плантации! — возмутился он. — Что скажут люди? Дюфрен, который падает перед ниггерами в грязь и лечит их испачканные ноги? И при этом ты еще хочешь пользовать соседских дам, да? Это невозможно, Виктор! Да и ни к чему все это. Чернокожие парни очень крепкие, а их бабы еще крепче. А если у нас все же кто-то и умрет… Мы здесь не голодаем, мадам Фортнэм. Мы в состоянии возместить наши потери.

Дуг вздохнул. Он уже не знал, сколько раз ему приходилось выслушивать эти аргументы. При этом он надеялся, что паписты на Эспаньоле признают, что у их рабов тоже есть душа. В конце концов, священники не жалели усилий, чтобы спасти чернокожих с помощью крещения. Однако это, казалось, приобретало значение лишь после того, как новообращенные прощались с жизнью. До тех пор пока рабы были живы, с ними обходились так же, как с обычным товаром, стоимость которого сравнивалась с расходами на его приобретение и хранение.

К счастью, Луиза Дюфрен закончила обед раньше, чем разгорелся спор. Дуг вздохнул. Он уже сейчас мечтал вернуться в город, а еще сильнее — в Каскарилла Гарденс. Но тем не менее он все же старался поддерживать вежливый разговор.

— А как насчет того, монсеньер Дюфрен, чтобы показать мне, как выращивают кофе, пока наши добрые самаритяне будут заботиться о ваших рабах? — спросил он с простодушным видом.

Конная прогулка казалась Дугу прекрасным времяпрепровождением после плотного обеда. Однако при виде элегантной одежды Жака Дюфрена он вряд ли мог представить себе, что этот плантатор лично будет инспектировать свою плантацию. Отец Виктора, очевидно, больше занимался продажей произведенных продуктов, нежели управлял плантацией. Этим, казалось, занимались главным образом его наследники. Жисбер в настоящее время находился на кофейной бирже в Порт-о-Пренсе, а управление плантацией они оба предоставляли надсмотрщикам.

Отец Виктора махнул рукой.

— Я могу предоставить вам одного из надсмотрщиков в качестве проводника, — предложил он. — Или же завтра утром вас сможет сопроводить Жером. Вы ведь все равно хотели побывать на плантации Роше о Брюм, не так ли?

Вечером в Новом Бриссаке должен был состояться званый вечер, но на следующий день Фортнэмов ожидали на соседней плантации, которой руководил Жером Дюфрен после женитьбы на наследнице ее хозяев.

— Он хочет показать вам свое новое увлечение. Сахарный тростник…

Жак Дюфрен слегка наморщил нос. Он, казалось, смотрел на плантаторов, возделывавших сахарный тростник, сверху вниз, что, опять же, немного рассердило Дуга. Выращивание сахарного тростника и производство сахара было тяжелой работой. Возможно, качество в данном случае и не играло такой роли, как при производстве кофе — рафинирование сахара, собственно, удавалось всегда, однако такими уж квалифицированными специалистами плантаторы, выращивающие кофе, тоже не были. Большинство из них поставляли свои кофейные бобы в Европу в необработанном виде, где они только после поджаривания приобретали специфический аромат.

— Я тоже могу показать вам плантацию, когда мы закончим работу в поселении рабов, beau-père[40], — предложил Виктор своему тестю. — Просто присоединяйтесь к нам.

Таким образом, Дуг переоделся и поехал верхом вместе с Виктором и женщинами. Он сидел на маленькой смирной лошадке, получая удовольствие от ее мягкого хода. На Ямайке лошади были рослыми. Их импортировали из Англии. Нора тоже наслаждалась ездой на своей элегантной гнедой лошади, пусть даже она бежала не так быстро, как Аллегрия, на которой скакала Деирдре.

— Дрессировка, конечно, также имеет значение, — заметила Нора, обращаясь к своей дочери. — Разумеется, у этих лошадей прекрасный галоп, если их отпустить. В этой породе все же есть огонь. Вот подожди, когда я привыкну к этой малышке, я вызову тебя на состязание.

Деирдре рассмеялась.

— Конюх будет недоволен, — ответила она. — Ведь он добивается именно того, чтобы эти лошадки двигались медленно. Плантаторы здесь никуда не торопятся. Они хотят, чтобы им было удобно и чтобы они при этом выглядели грациозно.

Нора, Дуг, Деирдре и Виктор ехали по хорошо укрепленной дороге к деревне чернокожих. Дорога между господским домом и поселком рабов была короткой, но вела в совершенно иной мир. Виктор направил своего коня поближе к Норе. Он хотел еще немного подготовить ее к тому, что ее ожидало.