Бонни кивнула.

Глава 11

— Твой глупый муж спросил меня, не хочу ли я жениться на Бонни и открыть в этих трущобах лавку с каким-нибудь барахлом!

Не успел Виктор выехать на своей докторской карете из конюшни, как возмущенный Джеф тут же примчался к Деирдре. Она только что пришла на конюшню, чтобы оседлать Аллегрию, причем выказывала некоторые признаки озабоченности. Виктор за завтраком рассказал ей о запланированном разговоре с ее любовником.

— Не говори так о Викторе! — оборвала Деирдре Джефа, не на шутку рассердившись. — Он не глупый, он лишь… доверчивый. Настолько доверчивый, что мне иногда становится стыдно обманывать его. А идея о том, чтобы ты остался здесь с Бонни… я не считаю ее такой уж плохой. — Она внуздала свою кобылу и хотела вывести ее из стойла.

— Что? — Джеф так громко выкрикнул это слово, что Аллегрия испуганно подпрыгнула. — Ты хочешь, чтобы я женился на Бонни?

— Я считаю, что было бы прекрасно, если бы ты остался здесь, — уточнила Деирдре. — А Бонни нужен защитник, тут Виктор прав. Может быть, тебе и не надо на ней жениться — вы могли бы управлять лавкой, как… ну, например, как брат и сестра.

Джеф фыркнул.

— Деирдре, если бы я хотел вместе с Бонни торговать в какой-нибудь лавке, мы могли бы остаться на Большом Каймане! — вырвалось у него.

Деирдре с интересом взглянула на него.

— Значит, вы оттуда? С Большого Каймана? Да не смотри ты на меня так, я никому об этом не скажу. И я понимаю, что у тебя нет ни малейшего желания открыть здесь лавку и отрабатывать взятые на нее деньги… хотя… работать моим конюхом тебе ведь нравится, разве не так?

Она пододвинулась к нему поближе, чтобы будто случайно прикоснуться к его телу. На поцелуй у коновязи она не решилась. Если бы Амали или повариха случайно появились во дворе, они могли бы застать их врасплох.

Джеф сердито посмотрел на Деирдре.

— Ты так считаешь? — обиженно спросил он. — Я для тебя только… только слуга?

— Ты мой раб… — поддразнила его Деирдре и привязала Аллегрию, чтобы почистить ее. Собственно говоря, это было задачей конюха, но настолько глубоко ее любовник в эту роль не вжился. Хорошо уже, что он хотя бы поднимал тяжелое дамское седло. — Мужчина, который принадлежит мне. Вместе с кожей, волосами и сердцем…

Джефу, однако, это не показалось смешным.

— Тогда можешь купить себе кого-нибудь на рынке, когда меня тут не будет, — сказал он и набросил седло на Родерика так резко, что конь от неожиданности недовольно заржал.

— Обращайся с конем осторожнее. Он, может быть, стоит дороже, чем новый раб, — произнесла Деирдре насмешливым тоном, однако затем подошла к Джефу, заметив, что он всерьез рассердился. — Послушай, Большой, я не это имела в виду. Ты принадлежишь мне, а я принадлежу тебе… Ты мой господин, а я твоя госпожа. Вот как бывает между мужчиной и женщиной…

Джеф привлек ее к себе, обнял и начал страстно целовать. Ему, очевидно, было все равно, увидит их кто-нибудь или нет.

— И это то, чего я хочу, — вырвалось у него, как только они перевели дух. — Я хочу быть твоим мужем. Не рабом, не любовником. А… законным супругом… — Он смущенно засмеялся.

Деирдре нервно огляделась по сторонам. Она благодарила Бога за то, что поблизости никого не оказалось. Молодая женщина на миг задумалась, стоит ли упрекнуть Джефа в неосторожности, однако решилась только покачать головой и невозмутимо улыбнуться.

— Ах, Цезарь… Как же это? Я ведь замужем, ты что, забыл? А у тебя есть Бонни, о которой ты должен заботиться…

Джеф сердито нахмурился.

— Ах, забудь ты о Бонни! — холодно сказал он. — Она уж как-нибудь справится. С помощью тех денег, которые сэкономила. И у нее еще будут деньги, когда она вместе со мной вернется на корабль. Когда-нибудь найдется парень, который сделает вид, будто любит ее…

Деирдре наморщила лоб. Эта черта его характера ей не нравилась. Джеф редко разговаривал так в ее присутствии. Когда он презрительно отзывался о Бонни или даже о Викторе, Деирдре начинала сомневаться в том, что он любит ее. А способен ли он вообще любить? Или ему просто нравилось играть с огнем?

— Ты не думаешь, что Бонни даже без ее денег достойна любви? — строго спросила Деирдре. — И что будет со мной? Если я брошу Виктора, у меня денег не будет. Каким бы он ни был щедрым, но, если я убегу от него вместе с тобой, он больше не будет меня содержать. И как ты вообще себе это представляешь? Ты будешь плавать по морям, а я буду сидеть где-нибудь и ждать тебя?

Джеф покачал головой.

— Пока я буду в море, тебе нужно будет еще немного здесь потерпеть, — сказал он. — Но это недолго продлится. Я стану экономить деньги, не растрачу больше ни единого пенни. Более того, теперь я буду принимать активное участие в обсуждении, когда речь будет идти о том, какие корабли брать на абордаж. Может быть, меня даже изберут квартирмейстером или лейтенантом… — Должность лейтенанта, заместителя капитана во время боя, на «Морской деве» в настоящее время была вакантной. — В любом случае я раздобуду деньги, Деирдре, это я тебе обещаю. И намного больше, чем есть у твоего доктора. Если после этого я где-нибудь поселюсь с тобой, то буду, может быть… купцом или… судовладельцем…

Деирдре рассмеялась.

— Это воистину великие планы, — насмешливо сказала она. — Но мне, собственно говоря, не нужен большой дом и богатый муж. Мне было бы достаточно, чтобы ты был рядом со мной. То, что есть сейчас, мне очень даже нравится. Так что ты еще раз подумай над тем, не хочешь ли ты просто остаться тут и сделать Бонни счастливой.

Деирдре не упомянула о том, что при таком решении вопроса ей не придется делать Виктора несчастным. Даже если ее мечты каким-то образом связывали ее жизнь с Цезарем, она все же не видела никакой реальной возможности осуществить их. Она даже не знала толком, действительно ли хотела этого. Собственно говоря, с пиратом ее не связывало ничего, кроме страсти. Что касается романтики, разговоров и шуток, то к ним он был мало расположен. Он овладевал своей любовницей, удовлетворял ее и себя самого, однако кроме этого у них не было ничего общего. Большой чернокожий ни во что не ставил романтические пикники и лишь торопясь заглатывал еду, а затем не мог быстро раздеть Деирдре. Совместные поездки верхом тоже доставляли ему мало удовольствия, хотя за это время он научился ездить на лошади.

Деирдре настояла на том, чтобы давать Джефу своего рода уроки верховой езды, но он зачастую недовольно реагировал на ее замечания. Ему не нравилось, что она поправляет его. Но даже сейчас, когда Джеф довольно уверенно сидел на лошади, верховая езда для него заключалась только в том, чтобы приехать куда-нибудь, где он мог бы спокойно заниматься любовью с Деирдре. К тому, чтобы скакать галопом наперегонки или ехать рядышком верхом на лошадях в молчаливом счастье, наслаждаясь тем, как окружающая красота действует на них, — ко всему этому у Джефа не было ни малейшей склонности. Когда Деирдре представила себе возможную жизнь с ним, то оказалось, что она будет ограничиваться общей постелью. Но стоило ли это всех тех жертв, которые им пришлось бы для этого принести? Бонни, Виктор… А еще огорчение родителей Деирдре, порицание со стороны общественности…

Какого мнения будут люди о белой женщине, которая сбежала от мужа со своим конюхом?

Нет, по мнению Деирдре, все должно было оставаться как прежде, и планы Виктора по поводу Бонни и большого чернокожего она считала вполне разумными. В последующие часы она убедила Джефа в том, чтобы он, по крайней мере, не говорил сразу «нет».

Однако затем все же произошло два события, которые вынудили Джефа срочно принять решение.

— Значит, маленькая Бонни теперь действительно заполучит своего Большого? — спросила повариха.

Они вместе с Амали и Нафией сидели в кухне, где, в порядке исключения, царило расслабленное настроение и единство между слугами. Сие обстоятельство Амали объясняла тем, что Виктор и Деирдре в этот вечер очень сильно польстили Сабине. Хозяева пригласили на небольшой ужин проповедника с сестрой и учителя с супругой, то есть именно тех людей, с которыми принято общаться врачу. Собственно говоря, при этом никто не ожидал чего-то особо выдающегося в том, что касается кулинарии, однако Сабина при составлении меню превзошла саму себя и даже не ворчала из-за того, что у нее слишком много работы. За это время у нее появилось достаточно помощников. Амали умело прислуживала за столом и при этом выглядела очень красивой в униформе служанки. Нафия помогала на кухне, проявив при этом невиданную сноровку, и даже Бонни старалась быть полезной. Уже несколько дней девушка довольно уверенно держалась на ногах. Ей понадобилось шесть недель, чтобы оправиться после своего ранения. После того как гости удалились, она, усталая, ушла к себе, тогда как Амали и Сабина с удовольствием стали пробовать оставшееся вино. Нафия вылизывала тарелки и кастрюли и иногда не по-детски разумно комментировала разговоры женщин или переводила их для своей сестры. Новый язык давался ей не так тяжело, как Амали.