— Кораль! Кораль! — в ужасе воскликнул Айртон.

В самом деле: у нового кратера был иной наклон, лава потекла в сторону кораля и, следовательно, несла с собою гибель плодородной части острова, истокам Красного ручья и лесу Жакамара.

В ответ на вопль Айртона колонисты кинулись в конюшню, где стояли онагры. Мгновенно запрягли тележку. У всех была одна мысль: мчаться в кораль, выпустить запертый там скот.

Ещё не было трёх часов утра, когда они подъехали к коралю. Оттуда неслось дикое мычание и блеяние, свидетельствовавшее о панике, охватившей муфлонов и коз. Со склона ближнего отрога надвигался пылающий поток расплавленной массы, он уже извивался по лугу, подбираясь к ограде кораля. Айртон распахнул ворота, и обезумевшие животные бросились из них во все стороны.

Час спустя кипящая лава разлилась по всему коралю, обратив в облака пара протекавший по нему ручеёк, подожгла жилой дом, и он вспыхнул, как солома, охватила огнём ограду, пожрав её всю, до последнего столба. От кораля ничего не осталось!

Колонисты пытались бороться с вторжением лавы, — попытка безумная и бесполезная, ибо человек безоружен перед такими страшными катаклизмами.

Настал день 24 января. Прежде чем возвратиться в Гранитный дворец, Сайрес Смит и его сотоварищи решили выяснить, какое направление окончательно примет поток лавы. Начиная от горы Франклина поверхность острова имела скат к восточному берегу, и были основания опасаться, что, несмотря на защитную завесу, которую представляла собою лесная чаща Жакамара, поток лавы дойдёт до плато Кругозора.

— Озеро защитит нас, — сказал Гедеон Спилет.

— Будем надеяться, — коротко ответил Сайрес Смит и больше ничего не добавил.

Колонисты хотели было добраться до равнины, на которую упал верхний конус вулкана, но лава преградила им дорогу: она текла по двум впадинам — по долине Красного ручья и по долине Водопадной речки — и воду в них обращала в пар. Перейти через потоки лавы не было никакой возможности, наоборот, приходилось отступать перед ними. Развенчанный вулкан был неузнаваем. Кратер стал плоской дырой, края которой оказались разорваны с восточной и южной стороны, и из этих разрывов непрестанно выливалась лава, сбегая вниз двумя раздельными потоками. Над новым кратером клубились облака дыма и пепла, смешиваясь с тучами, собравшимися над островом. Раскаты грома сливались с грохотом извержения вулкана. Из жерла кратера взмётывались на высоту свыше тысячи футов раскалённые каменные глыбы и, разорвавшись в облаках, разлетались тысячами осколков, как картечь. На грохот вулкана небо отвечало громами и молниями.

Укрывшись на опушке леса Жакамара, колонисты наблюдали эту картину, но к семи часам утра им стало невмоготу. Вокруг дождём стали сыпаться камни, а, кроме того, лава, переполнявшая русло Красного ручья, грозила перерезать дорогу к берегу. Ближайшие к опушке деревья загорелись, и оттого что соки их мгновенно обращались в пар, стволы разрывались с треском, как хлопушки; деревья менее сырые стояли нетронутыми.

Колонисты вновь выбрались на дорогу, которая вела из кораля в Гранитный дворец. Они шли медленно, поминутно оглядываясь. Но, следуя наклону долины, лава быстро текла к восточному берегу; лишь только нижние её пласты застывали, на них тотчас же накатывались новые кипящие волны.

А главный поток, устремившийся по долине Красного ручья, становился всё более страшной угрозой. Вся ближняя к нему часть леса была в огне, над деревьями клубился дым, подножия стволов уже потрескивали, загоревшись в раскалённом потоке лавы.

Колонисты остановились у берега озера, на расстоянии полумили от устья Красного ручья. Близилась минута, от которой зависела их жизнь или смерть.

Сайрес Смит никогда не терялся в критических обстоятельствах; зная, что перед ним люди, способные выслушать самую горькую истину, он сказал:

— Может быть, озеро остановит поток лавы, и в таком случае часть острова, будет спасена от полного опустошения, но весьма возможно, что лава разольётся по лесам Дальнего Запада, всё уничтожит, и на острове не останется ни единого растения. Тогда нас ожидает смерть на голых скалах, и долго ждать её не придётся, ибо остров взлетит на воздух.

— Это что же? — воскликнул Пенкроф и, скрестив на груди руки, топнул ногой о землю. — Значит, нечего нам и трудиться над постройкой судна?

— Пенкроф, — ответил Сайрес Смит, — долг свой надо выполнить до конца.

В эту минуту река расплавленной лавы, проложив себе дорогу среди прекрасных деревьев, которые она быстро пожирала, подобралась к озеру. На пути её поднимался бугор, и, будь тут подъём круче, он мог бы остановить поток.

— За работу! — крикнул Сайрес Смит.

Замысел инженера сразу поняли. Он решил возвести плотину и таким способом направить поток лавы в озеро.

Колонисты помчались к верфи, принесли оттуда лопаты, кирки, топоры. При помощи земляных насыпей и завалов из срубленных деревьев им удалось за несколько часов сделать плотину высотою в три фута и длиной в несколько сот шагов. Когда они кончили работу, им казалось, что она длилась всего лишь несколько минут.

Успели как раз вовремя. Расплавленная лава уже подползла к перемычке. Поток её вздулся, как река в половодье, стремящаяся выйти из берегов; казалось — вот-вот он одолеет единственную преграду, которая могла помешать ему затопить леса Дальнего Запада… И всё же плотина сдержала его. Была ужасная минута — огненная река остановилась, словно в нерешительности, но вдруг устремилась в озеро Гранта, падая с обрыва высотою в двадцать футов.

Едва дыша, застыв недвижно, онемев, колонисты смотрели на совершавшуюся перед ними борьбу двух стихий.

Шла битва воды и огня! Какое зрелище! Чьё перо могло бы описать эту чудесную и страшную битву? Чья кисть могла бы её нарисовать? В озеро низвергались струи кипящей лавы, и вода с шипением обращалась в пар. Белые клубы взлетали на огромную высоту и кружились вихрем, словно кто-то внезапно открыл клапаны исполинского парового котла. Но как ни велико было количество воды в озере, в конце концов огонь осушил бы его, потому что убыль воды не пополнялась, а страшная огненная река, которую питал неистощимый источник, неустанно катила всё новые волны расплавленной массы.

Падая в озеро, лава тотчас же застывала, превращалась в каменные глыбы, и, громоздясь друг на друга, они вскоре уже поднимались над водою. По их поверхности скользили и скатывались в воду новые струи лавы и тоже каменели, но скоплялись ближе к средине озера. Таким образом вырастала каменная гряда, грозившая заполнить всю котловину озера, а оно не могло выйти из берегов, так как воды его обращались в пар. Над озером раздавалось оглушительное шипение и треск, ветер подхватывал и уносил к морю облака испарений, и там они, охлаждаясь, рождали дождь. Каменная дамба всё удлинялась, глыбы затвердевшей лавы громоздились друг на друга. Там, где только что простиралась спокойная водная гладь, вздымалось скопище дымящихся скал, как будто землетрясение вздыбило дно озера рифами. Вообразите себе поднятые ураганом огромные волны, внезапно скованные льдом на двадцатиградусном морозе, и вы получите некоторое представление о той картине, какую являло собою озеро через три часа после вторжения в него всесокрушающего потока лавы.

На этот раз огонь победил воду.

Однако для колонистов было большим счастьем, что лава устремилась в сторону озера Гранта. Это на несколько дней отсрочило катастрофу. Плато Кругозора, Гранитный дворец и корабельная верфь на время оказались вне опасности. За эти несколько дней передышки нужно было закончить обшивку корабля и хорошенько его проконопатить. Потом спустить его на воду; оснасткой же заняться лишь тогда, когда судно окажется на море, в своей стихии. Оставаться на суше стало крайне опасно: острову угрожал взрыв и уничтожение. Гранитный дворец, который ещё так недавно был надёжным убежищем, с минуты на минуту мог обрушиться.

И вот шесть дней, с 25 по 30 января, колонисты работали над постройкой корабля с неистовым усердием, сделали столько, что и двадцать плотников за ними бы не угнались. Они не давали себе отдыха, почти не спали, вели работу круглые сутки, так как при свете пламени, вырывавшегося из кратера, ночью было видно как днём. Вулкан всё ещё извергал лаву, но, пожалуй, менее обильно. Этому можно было только порадоваться: ведь котловина озера Гранта была уже почти заполнена, и если б новые потоки устремились в водоём, лава неизбежно разлилась бы по плато Кругозора, а оттуда низверглась бы на берег океана.