Сайрес Смит даже заметил, что за это время не было ничего похожего на таинственную связь, как будто установившуюся сквозь каменный кряж между обитателями Гранитного дворца и незнакомцем, чьё присутствие Топ, казалось, улавливал чутьём. Собака перестала рычать, да и Юп тоже не выказывал беспокойства. Оба приятеля (Топ и обезьяна крепко подружились) больше уже не сновали около закрытого трапом провала, не тявкали и не скулили с какой-то особой тревогой, сразу же насторожившей внимание инженера. Но разве Сайрес Смит мог сказать с уверенностью, что с этой загадкой покончено и на попытках разгадать её надо поставить крест? Разве мог он утверждать, что уж никогда не возникнут такие обстоятельства, при которых неведомый благодетель вновь выступит на сцену? Как знать, что сулило им будущее?

Зима кончилась. Но как раз в первые вешние дни произошло событие, чреватое очень важными последствиями.

Седьмого сентября Сайрес Смит, рассматривая макушку горы Франклина, заметил над кратером потухшего вулкана извивавшуюся в воздухе струйку дыма и белое облачко пара.

Услышав от инженера страшную весть, колонисты бросили работу и молча устремили взгляд на гору Франклина.

Итак, вулкан пробудился от сна; пар и газы, поднявшись из его недр, прорвались сквозь слой твёрдых пород, скопившихся на дне кратера. Но вызовет ли подземный огонь сильное извержение? Ни предвидеть это, ни предотвратить беду не было возможности.

Но даже если предположить, что извержение неминуемо, ещё оставалась надежда, что от него пострадает не весь остров. Изливаясь из вулкана, расплавленные породы не всегда несут с собою гибель. Остров уже прошёл через такое испытание: об этом свидетельствовали потоки застывшей лавы, бороздившие северные склоны горы. Кроме того, сама форма кратера и глубокая трещина, рассекавшая его верхний край, должны были направлять извергаемую лаву в сторону, противоположную плодородной зоне острова.

Однако прошлое не гарантировало будущего. Нередко бывает, что у вулканов давние кратеры забиты наглухо, но вместо них раскрываются другие кратеры. Это наблюдалось и в Старом и в Новом Свете — на Этне, на Попокатепетле, на Орисабе, а накануне извержения всего можно опасаться. Ведь бывает достаточно землетрясения — а это явление нередко сопутствует вулканическим извержениям, — чтобы внутреннее строение огнедышащей горы изменилось и расплавленная лава проложила себе новые пути.

Сайрес Смит объяснил всё это товарищам и, не сгущая красок, привёл все доводы «за» и «против» опасности положения.

В конце концов они тут ничего не могли изменить. Гранитному дворцу как будто ничто не грозило, кроме возможного землетрясения. Но кораль мог быть совершенно уничтожен, если б на южном склоне горы Франклина образовался новый кратер.

С того дня над вершиной горы всегда развевался белый султан пара, и даже заметно было, что он становится выше и шире. Однако к густым его клубам не примешивалась ни единая искра пламени. Пока ещё процессы шли в нижней части центрального очага.

Несмотря ни на что, с первыми тёплыми днями работы возобновились. Постройку корабля старались вести как можно быстрее; воспользовавшись движущей силой берегового водопада, Сайрес Смит устроил водяную лесопилку, и теперь колонисты гораздо быстрее, чем вручную, разделывали брёвна на доски и балки. Устройство этой установки было такое же простое, как и на сельских лесопилках в Норвегии. Ведь тут нужно было добиться только движения в двух плоскостях: двигать бревно в горизонтальном направлении, а пилу — в вертикальном, вот и всё; Сайресу Смиту удалось этого достигнуть при помощи колёса, двух валов и соответствующим образом расположенных блоков.

К концу месяца на верфи уже высился на подпорках набор судна, которое решили оснастить как шхуну. Набор был почти уже закончен, все шпангоуты держались на временных креплениях, и уже ясно выступала форма судна. На этой шхуне, отличавшейся узкой носовой частью и очень широкой кормой, несомненно, можно было в случае нужды делать довольно большие переходы, но требовалось ещё много времени на наружную и внутреннюю обшивку судна, на настилку палубы. После взрыва подводной мины удалось, на радость строителям, спасти все металлические части пиратского брига. Из искорёженных досок обшивки, из корабельных шпангоутов Пенкроф и Айртон вырвали клещами болты и множество медных гвоздей. Таким образом, кузнецам пришлось меньше трудиться, но у плотников работы было выше головы.

На неделю строительство шхуны пришлось прервать, заняться уборкой урожая, сенокосом да свезти в амбары и склады зерно и овощи, собранные на плато Кругозора. Но лишь только эти работы закончились, снова принялись за постройку корабля и уже ни на одно мгновение не отвлекались от неё.

К вечеру строители едва держались на ногах от усталости. Чтобы не терять зря времени, они переменили часы своих трапез: обедали в полдень, а ужинали только после захода солнца, когда совсем уж становилось темно. Тогда они поднимались в Гранитный дворец и спешили поскорее лечь спать.

Впрочем, иной раз завязывался разговор на какую-нибудь увлекательную тему, и колонисты ложились позднее обычного. В беседе они делились своими мечтами о будущем и охотно говорили о том, какие счастливые перемены в их судьбе принесёт путешествие на шхуне в ближайшие обитаемые края. И всё же в планах, которые они строили, неизменно господствовала мысль о возвращении на остров Линкольна. Нет, нет, разве можно расстаться с колонией, которую они основали, вложив в неё столько труда, перенеся такие тяжкие испытания и одержав столько побед? Надо только установить сообщение с Америкой, а тогда развитие колонии пойдёт ещё быстрее.

Пенкроф и Наб твёрдо надеялись прожить на острове до конца своих дней.

— Герберт, — говорил моряк, — ведь ты никогда не расстанешься с нашим островом?

— Никогда, Пенкроф, особенно если ты примешь решение тут остаться!

— Да я уж принял такое решение, голубчик, — отвечал Пенкроф. — Я тебя тут буду ждать. Ты приедешь с женой, с детками. Я стану пестовать твоих ребятишек, и они у нас вырастут такими молодцами, только держись!

— Решено! — смеясь и краснея, отзывался Герберт.

— А вы, мистер Сайрес, — мечтал вслух Пенкроф, — вы будете постоянным губернатором острова. Ах да, кстати! Какое население может прокормить наш остров? По-моему, не меньше десяти тысяч.

Случалось, друзья подолгу беседовали так по вечерам. Никто не высмеивал Пенкрофа, напротив — он всех увлекал за собой в область мечтаний, и в конце концов журналист даже основал на острове газету «Нью-Линкольн геральд».

Так уж устроен человек. Потребность созидать, оставить свой след на земле, вложить свою душу во что-то большое, что будет жить долго, переживёт его, — вот признак превосходства человека над всеми животными, населяющими нашу планету. Вот почему человек стал венцом творения, вот что оправдывает его господство над миром животных.

А впрочем, как знать. Может быть, у Топа с Юпом тоже были какие-нибудь мечты о будущем?

Один только Айртон держал про себя свои мысли о том, какое бы это было счастье, если б ему довелось встретиться с лордом Гленарваном и предстать перед всеми новым человеком, искупившим свою вину.

Вечером 15 октября приятная беседа затянулась дольше обычного. Было уже девять часов. Уже слышались откровенные протяжные зевки, свидетельствовавшие о том, что всем пора на покой и Пенкроф направился было к своей постели, как вдруг в зале раздался электрический звонок.

Все колонисты были в сборе — Сайрес Смит, Гедеон Спилет, Герберт, Айртон и Пенкроф, — в корале не осталось никого.