Я уже имел возможность наблюдать за ним некоторое время назад, я сейчас получил возможность проверить правильность сложившегося у меня о нем мнения.

Мне он не казался особенно чувствительным, хотя, конечно, я не знал, в каком он сейчас был настроении. Он был примерно того же роста и сложения, что и я, но, откидывая ложную скромность, прямо заявляю, держался много хуже меня и производил удивительно неприятное впечатление: какой-то мягкотелый и развинченный, – я бы назвал его самым обычным слюнтяем… Очевидно, потребовалось бы немало труда, чтобы его как следует отрегулировать и настроить… Правда, во внешности Дональда было и что-то привлекательное: темно-синие глаза, да и физиономия недурная, совсем недурная, если бы только он лучше ощущал свое «я», верил в себя и свои возможности, ну и следил бы за своим лицом и одеждой.

– А!.. Вы здесь, Гас? – спросил Дитмайк-младший, что было не слишком умно.

– Да, я здесь, – ответил Гас с таким видом, как будто парировал весьма заковыристый выпад.

Дональд, прищурившись от света, бившего ему в глаза, повернулся к Вульфу. По всей вероятности, ему хотелось быть вежливым:

– Мы очень удивились тому, что вы так долго упаковываете вещи Энди. Вы нам сказали, что собираетесь заняться этим немедленно. Но, как я вижу, вещи вас не интересуют.

– Наоборот… Скоро мы как раз вещами и займемся.

– Понятно… Не считаете ли вы, что уже сейчас пора заняться их укладкой? Может быть, вы все-таки уедете отсюда?

– Непременно. Я очень рад, что вы зашли, мистер Дитмайк, это дает мне возможность побеседовать с вами. Разумеется, вы находитесь под…

– Я совсем не расположен беседовать с вами, – извиняющимся тоном сообщил Дональд, повернулся и живехонько выскочил из комнаты.

Дверь за ним захлопнулась, торопливые шаги Дональда зазвучали уже на крыльце.

– Вот видите, – сказал Гас, – он такой и есть. Папаша приказал ему пойти и выставить вас отсюда, а как это у него получилось?

– Когда имеешь дело с чувствительными и легко возбудимыми людьми, никогда не знаешь, чего ожидать! – вздохнув, проронил Вульф. – Но нам надо поторопиться с нашим разговором, поскольку я вовсе не хочу, чтобы теперь к нам пожаловал сам мистер Джозеф Г. Дитмайк. Что вы знаете о нем? Меня интересует «внутренняя информация». Сегодня днем я подумал, что в отношении женского пола он не так скромен, как его сын Дональд. Могу поспорить, что Дитмайк-старший отличит женщину от мужчины в любом виде!

– Можете не сомневаться… Даже с закрытыми глазами и на расстоянии в милю, – рассмеявшись, согласился Гас.

– Откуда такая уверенность?

Гас открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его, посмотрел на меня, потом на Вульфа.

– Хм, сначала вам нужны были только факты, а теперь требуются уже и доказательства?

– Но вы же понимаете, что я строю различные гипотезы, а для них мне нужны исходные данные, которыми располагаете вы…

Гас нахмурил лоб, на секунду задумался, потер руки, потом решительно кивнул головой.

– А, черт с ним! Я был очень зол на вас, решив, что вы предали Энди. А теперь понимаю, вам и правда надо помочь… Не сошелся же свет клином именно на этом месте? Можно же найти работу и в другом… Так вот. Мистер Дитмайк однажды душил девушку…

– Мистер Дитмайк?!

– Да.

– И задушил ее?

– Нет, только придушил. Ее зовут Флоренс Хефферен. Родители Флоренс прежде жили в коттедже в Грин Хиллз, который правильнее было бы назвать собачьей конурой, а сейчас у них шикарный дом и участок земли в тридцать акров в долине… Я не думаю, что Флоренс с ним флиртовала. Точно не знаю, принудил ли он силой ее стать его любовницей, или у них это как-то иначе получилось… Знаю лишь одно, что эти тридцать акров стоят двадцать одну тысячу долларов, и Флоренс не была слишком расстроена, когда уехала в Нью-Йорк. Если эти тысячи не от Дитмайка, значит они упали с неба… Существуют две версии, почему он принялся ее душить. Одна – от Флоренс, что он был просто без ума от нее, по-дикому ревновал, подозревая, что забеременела она не от него. Сама об этом по секрету сообщила своей подружке, моей приятельнице. Другая версия, что рассердился на нее, когда у него потребовали слишком много денег. Но и эта версия исходит от той же Флоренс. Она ее «выдала» много позже, перед самым отъездом в Нью-Йорк. Очевидно, посчитала, что так дело выглядит гораздо пристойнее. Как бы там ни было, он ее так придушил, что у нее на шее долго оставались следы пальцев, я их сам видел…

– Превосходно!

У Вульфа был такой довольный вид, как будто ему самому только что преподнесли тридцать акров земли.

– Когда это было?

– Около двух лет назад.

– Вы не знаете, где сейчас находится Флоренс Хефферен?

– Не знаю, но могу раздобыть ее нью-йоркский адрес.

– Хорошо… – Вульф погрозил ему пальцем. – Раз я говорил, что не требую никаких доказательств, то я их не требую. Но все же скажите, что из сказанного вами является фактом, а что – сплетнями?

– Это вовсе не сплетни, а самые настоящие факты.

– А вы не знаете, что-нибудь из этой истории было в газетах? Дело не слушалось в суде?

– Ни боже мой! Какой уж суд, если мистер Дитмайк выложил сорок или пятьдесят тысяч только за то, чтобы замять скандал.

– Та-ак. Все же хотел бы я быть совершенно уверенным в этом. Скажите, история Дитмайка с Флоренс получила огласку? Обсуждалась соседями?

– Да нет, не очень. Конечно, разговоры шли, но только два или три человека толком знали, как обстояло дело. Я случайно оказался среди них, потому что, как уже сказал, моя девушка – подружка Флоренс. А сам я не распространял сплетен и не поощрял разговоры на эту тему. Только сейчас впервые открыл рот. И лишь потому, что хочу помочь Энди… Но, черт меня побери, если я вижу, как эта чепуха сможет ему помочь!

– Зато Я ВИЖУ, – возразил ему Вульф. – Скажите… Помогал ли мистер Дитмайк еще кому-нибудь в делах, связанных с покупкой земли или с недвижимым имуществом?

– Нет, насколько я знаю. Наверное, он тогда потерял голову. Ну, а вообще-то он и правда неравнодушен к женщинам. Я видел, как он любезничает со своими гостьями. Одно могу сказать, его сын не унаследовал папенькиных вкусов и привычек… Может оно и к лучшему, конечно. Не могу понять, как вот такой седой старик не желает смириться с тем, что его время прошло, что пора уже и остепениться, найти другие развлечения. Взять хотя бы вас. У вас ведь тоже седина… Убежден, что вы не станете лебезить перед всякими барышеньками, нашептывать им пошлости и незаметно прижимать в темном углу.

Я невольно ухмыльнулся. Вульф грозно посмотрел на меня и обратился к Гасу.

– Нет, мистер Тренбл, не стану… Ваши наблюдения очень интересны, а выводы разумны, но боюсь, они мне мало чем помогут. Нужен хороший скандал с достаточной оглаской. Есть ли у вас что-нибудь такое в отношении мистера Дитмайка?

Но, очевидно, основным козырем Гаса была история с полузадушенной Флоренс, а козырь этот он уже выложил. Вне сомнений, Гас располагал еще кое-какими слухами и наблюдениями о «старике Джозефе», но я был почти уверен, что все они не внесут изменений в ту картину, которую Вульф себе нарисовал, и не помогут нам доказать, что именно Дитмайк-старший является убийцей.

Начать с того, что не было даже намека о существовании романа между Дими Лауэр и хозяином дома… Правда, Гас сразу предупредил, что в доме бывает мало и слабо информирован, что в нем творится…

Очевидно, Вульф тоже решил закончить разговор о мистере Дитмайке, потому что спросил:

– Что вы можете сказать о его жене? Я не слышал, чтобы о ней вообще сегодня вспоминали. Так, мельком, в разговоре о поступках других. Как она выглядит?

– Она – олл-райт! – коротко бросил Гас. – Не думайте о ней!

– Конечно, – согласился Вульф. – Она была совершенно одна в тот момент, когда шла по каменным ступенькам в сад посмотреть на розы, – полувопросительно продолжал он, – споткнулась, упала на спину и все?

– «Все», – это – повредила позвоночник.