С этими словами он отбросил в сторону ягдташ, которым был опоясан, и стянул с себя верхнюю одежду. Стонтон обследовал все карманы, в том числе и в брюках техасца, который тем временем болтал с остальными.

— Все в порядке! — сказал наконец капитан. — Я доволен, ты славный малый! А теперь добро пожаловать к нам! Все, что ты здесь видишь, — к твоим услугам! Жалко, что тебя не было вчера, — мы вволю поохотились на ниггеров, девятнадцать человек подстрелили.

— В самом деле, жалко, черт возьми! — воскликнул Йеррес.

Путь к восстановлению прежних дружеских отношений вновь был открыт, и вся компания направилась в хижину. Ричард отвел лошадь Йерреса в сарай, служивший конюшней. Когда он вернулся в хижину, старые приятели уже распивали виски и Йеррес рассказывал, как его схватили и заточили в главной гасиенде, как однажды привели к дону Лотарио и тот сообщил ему, что мистер Коннингэм утонул и окрестности снова стали безопасными, потому что нашли записку, из которой можно было понять, что недруги мистера Коннингэма покинули эти места.

— Я сперва делал вид, — закончил свой рассказ Йеррес, — что ничего о вас не знаю. Но потом обстоятельства изменились, и я спокойно признал, что я с вами заодно. Но я убедил их в том, что выслеживание мистера Коннингэма — не приватное дело, а предписание правительства Юга, а мы всего лишь исполнители. По крайней мере, сказал я, больше мне ничего не известно. Они не представляли, что делать со мной дальше, и дон Лотарио отпустил меня, снабдив на прощанье целой кучей отеческих наставлений. В Толедо все убеждены, что этот парень действительно утонул, и теперь они, наверное, уже установили на берегу реки надгробный камень в его память. Черт возьми! Если бы они только знали, что вам удалось захватить этого янки живым!

— И все же сдается мне, что нас выследили, — озабоченно заметил Стонтон.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовался Йеррес.

— Потому что в Эль-Пасо-дель-Норте мы слышали, что там кто-то расспрашивал про четырех всадников с пленником, — ответил Стонтон. — А это прямо как про нас.

— Ничего не понимаю! — покачал головой Йеррес. — Быть такого не может, чтобы имели в виду вас. Я же говорю, весь Толедо считает этого янки утонувшим! Должен сознаться, когда я неожиданно увидел его здесь, у меня мурашки по спине побежали!

Стонтон и все остальные громко расхохотались. Потом капитан рассказал Йерресу, как он вместе с Вули и Стибби захватил Ричарда.

— Похоже, он уже целиком покорился своей участи, — заметил Йеррес, бросив взгляд на Ричарда. — И сколько же это еще будет продолжаться? Я думал…

— Знаю, знаю, что ты думал, и нечего тут его стесняться, — вставил Стонтон, когда Йеррес запнулся. — Мы рассчитываем выколотить из его врага и его отца как можно больше монет. Пока кто-нибудь из Нью-Йорка сумеет напакостить нам здесь, немало воды утечет. Одним словом: мы уступим парня тому, кто больше предложит.

— А если им окажется его враг? — спросил Йеррес.

— Тут уж ничего не поделаешь! — ответил Стонтон. — Но думаю, его отец будет щедрее.

— Тогда тот, другой янки сделается твоим заклятым врагом, — возразил Йеррес.

— Не так-то просто ему будет разыскать меня! — смеясь, воскликнул капитан. — Этим я сейчас вообще не хочу забивать голову. Парень оказал нам здесь немалую услугу, поэтому мы должны обходиться с ним по-человечески.

И он рассказал о спасении Наззи из пасти аллигатора.

— Ты, я вижу, хитрец каких мало! — сказал Йеррес, успевший уже как следует выпить. — Есть чему поучиться! Впрочем, у тебя в любом случае будет время все обдумать.

— Еще бы! — самодовольно ответил Стонтон. — Мне только не терпится быстрее получить аванс за наш товар. Торговец виски не хочет больше отпускать в кредит.

— Ну, может быть, это немного поможет твоей беде, — сказал Йеррес, протягивая капитану три двадцатидолларовые монеты.

— Тысяча чертей, да ты при деньгах! — обрадовался Стонтон.

— Как видишь! Еще сегодня утром я и мечтать не мог, что дам тебе хоть цент, но чего не сделаешь, если столько пережито вместе!

Стонтон, тронутый великодушием Йерреса, поднялся, едва держась на ногах от выпитого, и обнял техасца.

— Я заплачу тебе в десять раз больше! — воскликнул он. — Но где ты их раздобыл?

— Прихватил у старого Кироны, который меня приютил, — объяснил Йеррес. — Старик держит деньги в открытом ящике стола, как у них там водится. Когда мне приказали покинуть Толедо за четверть часа и я на минуту-другую оказался в комнате старика один, я вспомнил об этих деньгах, которые ему там совсем без надобности, и взял их себе на дорогу.

— И правильно сделал! — одобрил Стонтон. — Вули, голубчик, поезжай прямо сейчас и заплати проклятому скряге сорок долларов… хотя погоди, что я говорю, — эти золотые у нас здесь вдвое дороже бумажек! Так что дай ему одну монету и скажи, что остальное мы вернем самое позднее через месяц, и возьми новую порцию. Теперь мы заживем в этом Богом забытом бэйю как миллионеры!

Вули спокойно объяснил капитану, что очередь ехать не его, а Стибби и тот сразу после обеда отправится в дорогу, поскольку все жаждут пополнить запас бутылок.

Сколько бы ни заходила речь об окрестностях, Ричард ни разу не слышал названия какого-то определенного места. Казалось, существовал некий уговор не упоминать никаких названий, чтобы помешать молодому человеку определить свое местонахождение. Место, которое было указано в письмах и где жил Элеазар Гешер, кому Ральф и мистер Эверетт должны были адресовать свои ответы, находилось, по всей вероятности, довольно далеко от бэйю.

Обед, приготовленный Биггом, исполнявшим в этот день обязанности повара, состоял из отварного риса и жареного сала. Съели его быстро, после чего Стонтон завалился на свое ложе из мха. Остальные последовали примеру капитана.

— Кому сегодня сторожить? — пробормотал Стонтон.

— В этом нет нужды, — ответил ему Бигг. — Наззи присмотрит за парнем.

Каждому техасцу досталось примерно по полбутылки виски. Поэтому как только они улеглись, то почти сразу же захрапели. Не составлял исключения и Йеррес, в самом деле утомившийся за долгую дорогу. Таким образом Ричард, который молча поглощал в своем углу незамысловатую стряпню Бигга, снова остался наедине с Наззи, вернее сказать, Наззи был единственным, кто бодрствовал. Что касается Стибби, он уже полчаса как уехал.

Глаза Ричарда заблестели. Он то и дело переводил взгляд со спящих на берег и плотину. Ведь Наззи обещал ему не стрелять! Если бы удалось привлечь его внимание к чему-то, что способно его заинтересовать, затем взять ружье, немного провизии и перейти бэйю вброд — ведь вода будет доставать ему лишь до колен! — или уйти тайком и переплыть бэйю в другом месте…

Наззи, поглядывавший на юношу, прервал этот водоворот мыслей, захвативших Ричарда.

— Это просто пытка, — сказал Наззи. — Другие у тебя на глазах то и дело пьют, а ты сиди и глотай слюнки! Как ты думаешь, маленький доктор, виски мне все еще нельзя?

— Ну, стаканчик, пожалуй, можно, — ответил Ричард, — но больше ни-ни!

Как только в руках у Наззи очутился стакан, глаза его засверкали, в нем проснулась былая страсть, и он одним глотком опорожнил его. Бутылку он зажал между колен, и, когда Ричард попытался забрать ее, Наззи оттолкнул юношу здоровой рукой, поднес бутылку ко рту и пил долго, почти не отрываясь.

— Ну и вкуснотища! — изрек он наконец. — Настоящий бальзам! Теперь я через день-два буду на ногах!

Щеки его раскраснелись, глаза вначале заблестели, а затем потускнели. Голова свалилась набок — виски подействовало на него усыпляюще.

Ричард находился рядом, внимательно следя за техасцем. Странная дрожь охватила его, когда он увидел, что с каждой минутой сон Наззи становится все крепче. Юноша дрожал от радостного возбуждения. Он окинул взглядом остальных спящих. Стонтон, Бигг и Вули дрыхли как убитые. Лишь на лице Йерреса отсутствовало то расслабленное, почти животное выражение, какое было на лицах его товарищей. Но и он, казалось, крепко спал.