Маленький Мариус с трудом стал уяснять, что этот икс имеет различное значение в различных задачах. Но для чего придумали этот икс? Зачем надо гнаться за ним сломя голову через всю доску и через все страницы тетради? И почему, наконец, этот загадочный икс оказывался обыкновенным числом — 28 или 15? Вот этого маленький Мариус решительно не мог понять, хотя и старательно записывал в свою тетрадь все примеры, которые решались на классной доске.

Вот и сейчас Мариус списал в тетрадь задачу, которую учитель Абель задал Броку:

«Пифагора спросили, сколько у него было учеников. Мудрый человек ответил: „Половина моих учеников изучает философию, одна треть — математику, а остальные, которые упражняются в молчании (вместе с тремя недавно поступившими), составляют четвертую часть тех, которые занимались у меня раньше“. Спрашивается: сколько учеников было у Пифагора до того, как к нему поступили три последних ученика?»

Мариус сидел за партой, а не стоял у доски, и поэтому он почти весело подумал, что такую замысловатую задачу решить немыслимо. Однако Брок стал быстренько манипулировать у доски. Мариус с трудом следил за его мелом.

В особенности Мариуса сбило с толку слово «раньше». Раньше чего? Вот на этот вопрос Мариус не решался себе ответить. Затем мысли Мариуса обратились к той бедной «третьей части» учеников, которые изучали математику. Нет, Мариус предпочел бы оказаться среди «остальных», которые у Пифагора «упражнялись в молчании».

Но тут размышления Мариуса внезапно были прерваны — его вызвали к доске.

Вероятно, учитель заметил, что Мариус сидел задумавшись, но, может быть, он и по своей записной книжке увидел, что настала очередь спросить Мариуса Готтвалла. Так или иначе, Абель отослал на место Брока, для которого эта задача была слишком легкой, и вызвал Мариуса.

Маленький Мариус автоматически подошел к доске. И на ней, среди многих цифр, он увидел несколько непонятных ему иксов. Но вот на доске мелькнуло что-то знакомое. Это была одна треть, что несомненно обозначало несчастную третью часть учеников, изучавших у Пифагора математику.

Учитель Абель, взмахнув своим пенсне, воскликнул:

— Nunc — parvulus Madvigius! Qvid tibi videtur de matrimonio?[46]

Едко усмехаясь, учитель продолжал говорить, обращаясь к маленькому Мариусу:

— Конечно, тебе, Готтвалл, ничего не стоит решить эту маленькую задачку! Ведь ты же отлично знаешь Пифагора, не правда ли, мой дорогой Madvigius? Pythagoras, qvi dixit, se meminisse gallum fuisse… Так вот продолжайте, господин профессор, не стесняйтесь! Тем более что задача почти готова. Брок, прежде чем пойти на свое место, показал нам, как следует ее решить. Или, быть может, маленький профессор занимался чем-либо иным, вместо того чтобы нас слушать? Маленький Готтвалл не должен огорчать свою бедную мать! Он должен подумать, как бы ему перейти в следующий класс.

Мариус стоял лицом к огромной доске и теперь чувствовал, как смех и шутки всего класса пронзают его спину. Но когда учитель Абель заговорил о матери, Мариус почувствовал горячие слезы на своих глазах. И с этого момента он перестал что-либо видеть и о чем-либо размышлять.

Все ученики класса, способные к математике, от души веселились. Ведь старший учитель Абель был неотразимо остроумен, когда он спрашивал «бессловесных» — так он называл тех, кто был неспособен к математике.

Только один Абрахам сердился. Он сердился, что издевались над его другом и что маленький Мариус и в самом деле выглядел у доски каким-то олухом. Быть может, поэтому Абрахам по временам смеялся вместе со всеми.

Учитель Абель надел свое пенсне и развернул записную книжку.

— Сейчас мы найдем ему достойного помощника, — сказал он. — А ну-ка, Мортен, обладающий неким прозвищем, поднимись с места и помоги своему духовному собрату.

Мортен Толстозадый нехотя поднялся. В нем чувствовалась скрытая непокорность, которая, однако, никогда не выражалась иначе, чем в бормотании и кислых минах.

В математике Мортен был не сильнее Мариуса. И поэтому они оба, один большой, другой маленький, одинаково тупо уставились на классную доску.

Но тут какой-то проблеск мысли осенил Мортена. Он взялся за ящик с мелом, позабыв, что в руке у него уже был изрядный кусок мела.

Учитель Абель, заметив это движение, воскликнул:

— Правильно, Мортен! Для того чтобы решить задачу, нужен прежде всего мел! Бери ящик с мелом под мышку, тряпку засунь в карман и садись верхом на линейку. Вот тогда ты будешь полностью вооружен для решения математических задач! Ах, Мортен, Мортен! Ты удивительно глуп, и мне кажется, что с каждым днем ты все больше глупеешь.

Некоторый проблеск мысли потух в Мортене. Теперь он стоял у доски, бормоча проклятия, которые отчетливо доносились до Мариуса.

Класс продолжал веселиться. А первый ученик Брок от смеха буквально лежал на парте. Но это не мешало ему с восхищением взирать на кафедру.

Учитель Абель воскликнул:

— В таком случае объявим мобилизацию!

И тут учитель вызвал к доске еще четырех бессловесных, которые были неспособны к математике.

Наконец объединенными усилиями задача об учениках Пифагора была решена. И тут маленький Мариус, которого совершенно оттеснили в сторону от доски, должен был выступить вперед, повторить весь ход решения и объявить, что искомый икс на этот раз был равен 72.

Учитель Абель с воодушевлением воскликнул:

— Ну-с, а теперь, подобно Наполеону, мы будем оперировать массами!

Весело взглянув на учеников, стоявших у доски, Абель продолжал:

— Ведь тут у нас скопились отборные войска, которые напоминают некую величественную силу, как она выводится на сцену в театре Кортеса. Мы имеем в виду барабанщика Йергена и еще двух жалких статистов, кои должны были олицетворять собой цвет французского дворянства… Так вот задача нашим отборным войскам: «Здравствуйте, двадцать гусей…»

— Мы вам не гуси, — пробурчал Мортен Толстозадый.

Учитель Абель весело продолжал:

— «Здравствуйте, двадцать гусей!» — сказала лиса. Гуси ответили лисе: «Нас не двадцать, но если бы нас было столько, сколько нас есть, да еще половина этого, да еще полтора гуся и один гусь — вот тогда нас было бы двадцать гусей». Спрашивается: сколько же было гусей?.. А ну-ка, Мортен, ответь нам — сколько было гусей?

Однако ни Мортен, ни кто-либо из бессловесных не придвинулся к доске, чтобы испробовать свои силы для решения этой задачи. И тогда старший преподаватель Абель, найдя, что комедия у доски слишком затянулась, сказал вызванным:

— Ступайте домой, отдохните. По дороге можете спеть старинную песенку: «Отдохни теперь, бюргер, ты это заслужил». Однако ваши совместные братские усилия у доски требуют равного к вам отношения. Поэтому каждый из вас получит свою шестерку. А ежели вы пожелаете выслушать мое суждение о вашем будущем, то оно таково: я не думаю, что вы найдете в жизни иное применение, чем высиживать куриные яйца. Что касается тебя, Мортен, обладающий неким прозвищем, — то ты, быть может, достигнешь в жизни некоторых высот — будешь помощником заместителя служки пономаря.

Развернув свою записную книжку, преподаватель Абель произнес:

— Абрахам Левдал, пожалуйте к доске!

Маленький Мариус, сидя на своем месте, увидел, что Абрахам чрезвычайно быстро составил задачу о гусях: 2x + ½x + 2½ = 20. Однако Мариус был слишком утомлен, чтобы удивляться. Помимо того, он был удручен новой шестеркой, которая, несомненно, еще в большей степени затруднит переход его в следующий класс. Но особенно угнетала Мариуса мысль о матери. Опять, опять она скорбно нахмурится, когда увидит новую шестерку в его табеле.

Часы пробили двенадцать. Старуха, продававшая классикам баранки и пряники, уже стояла на площадке лестницы:

Ученики четвертого латинского класса солидно прохаживались в своих сюртучках по коридорам. Школьники третьего класса, одетые в куртки, стояли группами и жевали. А счастливые малыши, которые закончили занятия в двенадцать часов, вихрем неслись к выходу, как это бывает только в субботу.