Мартина разрыдалась. Теперь и Питер огорчился. Он не ожидал, что его будущий тесть действительно осуществит свою угрозу.

— Карл, прошу тебя! Мы найдем выход, — попытался он спасти ситуацию.

Однако на этот раз даже Питер не смог уговорить Карла.

Несколько дней спустя на плантации появился Жан Риард. Юлия всегда радовалась, когда приезжал этот молодой человек, и старалась составить ему компанию, насколько это позволяли приличия. Но на этот раз она сидела хмурая, с задумчивым взглядом, на своем обычном месте на веранде и даже не пыталась завязать с ним разговор.

Бухгалтер, который сразу же почувствовал, что в Розенбурге очень напряженная обстановка, лишь на второй день нерешительно спросил Юлию, что случилось.

Женщина открыла ему свою душу:

— Я хотела бы организовать хорошую свадьбу для Мартины, однако… Она категорически отказывается разговаривать со мной. Как я могу помочь ей в таком случае?

Жан Риард был терпеливым слушателем, но не смог дать ей никакого совета. Ему было жаль Юлию, которая стала игрушкой в руках других людей. Он видел, как все больше и больше эта молодая женщина теряет интерес к жизни и погружается в депрессию. Повинуясь внутреннему импульсу, Риард, утешая, положил ладонь на ее руку:

— Мефрау, я…

Их взгляды встретились, и слова стали больше не нужны.

Юлия не знала, что с ней случилось. Каждый раз, когда она думала о молодом бухгалтере, в ее груди словно порхал мотылек. Ей становилось то жарко, то холодно, а затем хотелось пить. Она чувствовала себя не очень хорошо. После их последней встречи на веранде Риард на следующий день на рассвете уехал обратно в город. Юлии, собственно говоря, следовало думать совсем о другом, но она ничего не могла с собой поделать: молодой бухгалтер не выходил у нее из головы. Она пыталась забыть о нем, однако когда вспоминала нежное прикосновение его руки, его голубые глаза, его светлые волосы…

Когда через несколько недель Риард приехал снова, она каждый день, каждый час боролась с угрызениями совести, из-за того что в глубине души была рада его появлению. Неужели она влюбилась? Юлия этого не знала.

В один из декабрьских вечеров, когда все, как обычно, молча сидели за столом, а мысли Юлии находились где-то далеко, Мартина вдруг что-то сказала. Это было событием, потому что с тех пор, как отец отменил свадьбу, она просто игнорировала его. В отношениях между Питером и Карлом тоже появилась трещина. Юлия взяла себя в руки и сосредоточилась на том, что происходит в данный момент. Но тем не менее она не расслышала того, что Мартина только что заявила. А та с покрасневшими щеками сидела над своим супом, и у Питера тоже был какой-то испуганный вид. То, что Карл смотрел на свою дочь, прищурив глаза, опять не предвещало ничего хорошего.

— Что ты сказала?

— Я беременна.

Юлия не была уверена в том, что действительно услышала эти слова. Однако реакция Карла не допускала никаких сомнений. Он встал так резко, что его стул опрокинулся. Айку, который, как всегда, исполняя свою службу, стоял возле двери, вздрогнул.

Лицо Карла залилось краской гнева.

— Питер, немедленно в мой рабочий кабинет!

Проходя мимо, он схватил своего будущего зятя за руку и потащил его за собой. Дверь громко захлопнулась, но тем не менее Юлия успела услышать, как Карл заорал:

— Как такое могло случиться? Питер!

Мартина сидела на своем месте, сжавшись в комок. Юлия не знала, что сказать. Она молча ковырялась в своей еде, однако ей так и не удалось съесть ни кусочка.

Через какое-то время дверь кабинета Карла снова распахнулась. Хозяин дома тяжелыми шагами вернулся обратно в столовую, а за ним следовал подобострастно глядящий на него Питер. Карл остановился во главе стола, не преминув бросить гневный взгляд на Мартину, и злобно рявкнул:

— Поженитесь весной! Не дай бог, если… Вы это очень хитро придумали!

Карл повернулся на каблуках, взял стакан драма с подноса, который с готовностью держал перед ним Айку, и удалился к себе.

Питер оживился. Как только исчез Карл, он снял с лица маску раскаяния, и на ее месте появилась торжествующая злобная усмешка победителя. Питер властным жестом хозяина положил руку на плечо Мартины:

— Вот видишь, дорогая, у него не было другого выхода, кроме как сказать «да». — И, бросив косой взгляд на Юлию, он презрительно добавил: — Мы уж своего добьемся.

Глава 14

Кири серьезно беспокоилась о своей госпоже. Миси Джульетта потеряла аппетит и ела как птичка. Ее лицо было нездорового бледного цвета, а глаза, казалось, смотрели куда-то в пустоту и всегда были печальными.

Кири очень старалась поднять настроение своей миси. Она снова и снова рассказывала ей всякие мелочи из жизни детей в поселке рабов. Они ведь всегда доставляли ее хозяйке такую большую радость. Однако миси была теперь осторожной. Кири слышала, как масра Питер угрожал ей рассказать масре Карлу о том, как она заботится о рабах. А что это означало, знала не только Кири. Таким образом, миси Джульетте приходилось избегать встреч с рабами, и, может быть, поэтому она была такой печальной. Что-то угнетало ее. Если бы Кири только знала что!

С горя Кири призвала на помощь Амру. Домашняя рабыня наморщила лоб, и ее руки задумчиво стали мять полотенце для посуды, которое она только что использовала: она то разворачивала, то сворачивала его.

— Амру, что мне делать? Я боюсь, что моя миси заболеет. — Кири действительно очень встревожилась.

Амру неторопливо опустилась на один из старых стульев на задней веранде и знáком пригласила Кири сесть напротив. Девочка, однако, присела на корточки рядом с Амру. Она решалась садиться на стул только тогда, когда миси ей это разрешала. Правда, стулья здесь предназначались не для господ, но единственными рабами, которые сидели на них, были Амру и Айку.

Амру снова разгладила полотенце.

— Кири, мне кажется, что миси несчастлива, потому что она еще не подарила ребенка масре, — сказала она серьезно.

Кири очень удивилась. До сих пор ее миси не походила на женщину, которая желает подарить масре ребенка. Кроме того, Кири знала, что масра очень редко посещает миси Джульетту по ночам. Дело в том, что миси в таких случаях всегда приказывала Кири утром немедленно поменять простыни и постелить свежее белье, пока миси мылась, причем мылась так долго, словно не была в ванной несколько дней. Даже Кири чувствовала запах табака и алкоголя, которые масра приносил с собой в постель, и она предполагала, что миси отдавалась масре ночью не совсем добровольно. Но девочка никогда никому об этом не говорила.

Она слышала от других рабов, что белые люди иногда заключают браки, которые не основаны на любви, и белые женщины очень часто не имеют права выбирать себе мужа.

Правда, над женщинами-рабынями тоже всегда висела угроза, что масра с плантации сам назначит мужчин, которые должны будут принимать меры, чтобы на свет появлялось достаточное количество детей-рабов. Однако женщины очень умело уклонялись от таких «осеменителей».

Лучше всего было притвориться беременной или больной, тогда эти мужчины старались обходить тебя десятой дорогой. Хуже всего, если белого господина одолевала похоть при виде привлекательной рабыни. Тогда черные женщины должны были воспринимать его как неизбежное зло. Да, за это время Кири поняла, откуда появилось столько мулатов.

Отношения между рабами редко контролировались масрой или бассиа, пока это были рабы с одной и той же плантации. Женщина-рабыня имела право отклонить притязания своих почитателей. А вот у белых, казалось, все было иначе.

Но это была лишь одна сторона вопроса. Почему ее миси заполучила в мужья именно этого масру, Кири не знала, да и вряд ли когда-либо узнает. Но почему миси до сих пор еще не носила под сердцем ребенка, если этого хотел масра и она, — вот что для Кири было загадкой. Ведь на самом деле забеременеть было совсем нетрудно, и большинство рабынь скорее жаловались на частые беременности.