Но Джулиан тут же перестал думать о нем, лишь только взглянул на спутницу этой пары, шедшую чуть позади. Он сразу узнал в ней свою утреннюю знакомую. Она и в самом деле была высокая, и, как оказалось, совсем молоденькая — ей не было и двадцати. Это угадывалось по хрупкой девичьей фигуре и застенчивой робости, с какой она держалась. Как и Стивен Гаррисон, она явно была смущена тем вниманием, которое они привлекали к себе. Девушка шла, опустив голову, нервно сжимая тонкими пальцами томик Библии. Когда она чуть повернулась, Джулиан увидел ее лицо. Красавицей в полном смысле она не была, но большие карие глаза под длинными темными дугами бровей и кремово-медная смуглая кожа придавали особую прелесть этому серьезному сосредоточенному личику. Нос был несколько длинноват, но тонок, а рот, пожалуй, слишком велик и излишне чувственен для столь скромного взгляда. Вот открытая стройная шея была по-настоящему красива: длинная, чуть склоненная вперед — такие называются лебедиными; голова посажена на ней с врожденной естественной грацией, с гордостью, внушающей почтение.

Меж тем новоприбывшие заняли свои места перед кафедрой, и суровый пастор продолжил речь. Но при этом взгляд его так и впился в даму в алом:

— Внемлите же мне, дети мои, и помните: Судный день грядет! И те, кто кичится своими пышными одеждами, будут ввергнуты в бездну отчаяния! А человеческое воображение в силах представить все ужасы ада!..

При этом проповедник почти указывал на Еву Робсарт и даже облизнулся, наверное, представляя себя в роли палача Господня, а красавицу в алом — в роли вожделенной жертвы. В зале стоял гул, многие согласно кивали. Но Стивен Гаррисон, видимо, контролировал ситуацию. Он даже встал и что-то сказал проповеднику. Тот смерил помощника шерифа гневным взглядом, но все же несколько успокоился, даже постепенно сменил тему проповеди. Теперь он говорил, что верующим следует настаивать, чтобы Господь Иисус Христос был признан единственным и вечным королем Англии, чтобы законы этого царя небесного, как они записаны в Ветхом завете, были объявлены окончательным судом для всего подлунного мира.

Неожиданно поток его красноречия был прерван чистым и звонким голосом Евы Робсарт:

— Если сделать, как вы требуете, преподобный, тогда бы воров в Англии не клеймили, а убивали. Но разве не гласит одна из заповедей Иисуса — не убий? И какого Бога вы имеете в виду — Бога ненависти Ветхого завета или Бога милосердного Нового завета?

Кажется, красавица намеревалась сорвать проповедь теологическим диспутом. Захария и в самом деле запнулся и смотрел на нее, открывая и закрывая рот, немо, как рыба, выброшенная приливом на берег, словно от возмущения и гнева у него перехватило дыхание. И опять под старым каменным сводом церкви пронесся недовольный гул. Были и такие, кто встал и покинул церковь, явно ожидая, что проповедь окончится скандалом. Стивен попытался увести свою дерзкую невесту, к нему присоединилась и знакомая Джулиана. Но Ева Робсарт отрицательно покачала головой. Она потешалась. Происходящее вызывало у нее улыбку, которая в какое-то мгновение, так показалось Джулиану, окрасилась каким-то хищным оттенком.

Наконец Захария Прейзгод совладал с собой и продолжил речь. Теперь он говорил о зле, с которым должны бороться праведные.

— Вокруг нас сгущается нечто худшее, чем тьма египетская. Но я верю в вас, верующих в Мессию. Недаром в этой мирской суете вы, не жалея ни себя, ни своих близких, боролись за Божье дело. Среди нас есть те, кто понес утраты в этой борьбе. Достойная Сара Холдинг потеряла двоих старших сыновей, которые с оружием в руках стояли за дело славного Оливера Кромвеля, и мы скорбим об ее утрате и вместе с ней радуемся, что пали они за святое дело.

Тут важная пуританка, восседавшая рядом с белокурой Рут, встала.

— Не жалейте о моих сыновьях, святой отец, как не жалею я. Истинно говорится: Бог дал, Бог взял. А когда подрастет мой меньшой, — и она положила тяжелую ладонь на плечо мальчика-подростка, сидевшего подле нее и Рут, — я сама вложу в его руки меч и буду счастлива, если он прольет кровь за наше святое дело.

— Вот достойная мать! — воскликнул Захария. — Та, чей пример должен вдохновлять всех нас!

А Ева Робсарт вдруг повернулась к Стивену и сказала достаточно громко:

— Видишь, Стив, от соединения с каким змеиным кодлом спасла тебя любовь ко мне.

Рут Холдинг при этом вдруг громко вскрикнула и лишилась чувств. Несколько дам кинулись к ней, подняли, стали обмахивать платочками. Стивен тоже встал, хотел было подойти к ним, но взгляд Евы удержал его. Тогда он схватил шляпу и спешно направился к выходу.

Меж тем в церкви поднялся гул, похожий скорее на грозный рокот. Выходки Евы, ее презрение к богослужению по-настоящему обозлило пуритан. Спутница Евы поняла это и стала что-то негромко объяснять красавице, видимо, уговаривая ее уйти. Она даже попыталась взять из ее рук спаниеля, чтобы заставить ее встать. Ева отвела ее руки и, насмешливо улыбаясь, повернула голову в ту сторону, где пришла в себя и плакала ее поверженная соперница. Свирепый взгляд грозной Сары Холдинг явно не предвещал ничего хорошего.

— Гаррисон не должен был оставлять Еву, — услышал Джулиан негромкий голос короля.

Грэнтэм в ответ только усмехнулся:

— Эта девица сама будет виновата, если спровоцирует

прихожан.

В самом деле, теперь, когда Стивен Гаррисон, представляющий реальную власть в округе, вышел, Захария Прейзгод открыто повел свою речь против дерзкой Евы.

— Презренная! — говорил он спокойно, но грозно. — Ты похожа на ту заблудшую овцу, которая и не думает о своем спасении. Ты носишь красные одежды, а красное — это цвет сатаны.

— Далось вам мое платье, — пожала плечами Ева Робсарт, словно не замечая стараний спутницы сдержать ее. — Я — дочь лорда и буду носить то, что мне заблагорассудится!

Она держалась спокойно, почти иронично, и это окончательно вывело проповедника из себя. Привыкший к своей неограниченной власти над верующими и получив вдруг такой отпор, он прямо-таки рассвирепел.

— Дети мои! — вскинул руки преподобный Захария. — Взгляните на эту дщерь антихриста, пришедшую смущать вас. И выразите ей свое презрение, я же, властью, данной мне от Бога, проклинаю ее!

— Святой отец… — Ева грациозно и гордо поднялась со своего места. — Напоминаю вам, что у хулы есть повадка возвращаться назад, на тот самый насест, с которого она слетела. Помните это и не будьте столь щедры на проклятия.

Теперь и она, кажется, готова была уйти, но дорогу ей преградила разъяренная Сара Холдинг.

— Что ты сделала с моей дочерью, блудница Вавилонская? Чтоб ты сдохла! Ты являешься сюда, отравляешь нашу святую молитву и издеваешься над моей дочерью!

— Ваша дочь слишком уж трепетна для пуританки, — со спокойным равнодушием заметила Ева.

— Она ангел! — проорала разгневанная фурия. — Но я-то иная! И я сама разделаюсь с тобой, ибо вижу на твоем лице печать зверя! — Губы матроны побелели, в уголке рта заблестела слюна. Она стала засучивать рукава и шагнула вперед.

Хрупкая фигурка Евы перед ней казалась особенно беззащитной, но в том, как девушка горделиво вскинула подбородок, чувствовались решимость и достоинство.

— Не унижайте себя манерами дешевой торговки, миссис Холдинг, — произнесла она. — Иначе всем станет ясно, сколько обиды накопилось в вашей душе из-за того, что Стивен предпочел меня Рут.

Эти слова только подзадорили Сару. Она замахнулась, но Ева успела отступить. Тут песик на руках Евы залился лаем, соскочил на землю и, схватив юбку обидчицы его хозяйки, стал ее яростно трепать. Сара Холдинг с силой пнула спаниеля, и тот с визгом откатился к кафедре, а сама она решительно двинулась на попятившуюся леди. Какое-то напряжение нависло под старыми сводами церкви, прихожане подались вперед. На их лицах читались ярость и гнев. Казалось, достаточно малейшей искры, чтобы вся эта толпа взорвалась и сдерживаемая ярость выплеснулась наружу.

Ева Робсарт теперь выглядела испуганной. Она надменно отступала от взбешенной фурии, когда меж ними выросла высокая тонкая фигура спутницы молодой леди.