В конце концов, Рэйчел закончила список и вновь поглядела на дверь. Вдруг ее заполнило отчаяние. Сколько это может продолжаться? Неужели все они и в самом деле прокляты? И главное — ее отец потворствует этому. Как он может быть с ними так жесток! Решительно обмакнув перо в чернильницу, она дописала постскриптум: «Милый отец, ты так нужен здесь. Приезжай скорее, как только сможешь!»

Она запечатала письмо, откинулась на спинку стула и стала обдумывать, какие еще дела ей предстоят сегодня. Распорядиться насчет обеда, велеть Мэтью Шепстону, выполняющему, кроме прочего, обязанности плотника, заняться дверью в трапезной — она немного заедает. Еще неплохо бы сегодня сходить к арендаторам и заключить новые контракты. Не самое приятное занятие, ибо некоторые из крестьян вели себя с ней грубо, почти вызывающе, намекая на ее связь с нечистым. Но работники они были хорошие, арендную плату вносили исправно, и она старалась вести себя так, словно ничего не замечала. Раньше ей очень помогал в этом Патрик Линч. Управляющий умел держать себя с таким достоинством, что простолюдины прямо благоговели перед ним.

Да что простолюдины! Он даже Стивена вынуждал считаться с собой. Стивену приходилось применять грубость, чтобы осадить мистера Патрика. Рэйчел было больно от этого. К Патрику Линчу она была очень привязана, ценила и уважала старого слугу и понимала, что его оскорбительная слежка за Стивеном, когда тот в замке, просто необходима. Стивен что-то чувствовал, пытался докопаться до истины, а Патрик ему всячески мешал. Теперь это предстояло делать ей. Мешать Стивену. Но вместо этого она его избегала. Слишком сильна была ее тяга к нему, какое-то темное горячее чувство жило в ней и рвалось наружу, едва он оказывался рядом. Рэйчел боялась самой себя. Ее страсть к нему была словно болезнь. А ведь Стивен — помолвленный жених ее сестры. Любимой сестры. И как бы ни складывались их отношения, ей грешно так стремиться к нему.

Рэйчел вздрогнула, когда стукнула крышка двери-люка. И почему-то сразу поняла, кто это. Стивен. Он поднялся в библиотеку. Словно что-то запело в груди Рэйчел, когда он улыбнулся и подошел к ней. Рука небрежным жестом покоилась на эфесе шпаги, шпоры негромко позвякивали по плитам пола. А глаза были такими голубыми! Волосы, зачесанные назад, свободно падали ему на плечи и без всякой завивки были волнистыми и пушистыми. Одна прядь надо лбом спадала чуть набок, волной накрывая бровь над левым глазом и висок.

Рэйчел спохватилась, что прямо-таки сияет, отвела глаза и сказала первое, что пришло, на ум:

— Я как раз думала о вас, мистер Гаррисон.

Не самая умная фраза. Рэйчел с досадой закусила губу.

Стивен поглядел на нее с легким недоумением:

— Правда? И что же, осмелюсь спросить, навело вас на мысли о моей скромной особе?

Рэйчел не знала, куда девать глаза. Заметив пятно от чернил на пальце, она стала пытаться стереть его.

— Я вспомнила Патрика Линча. И подумала, что он сильно досаждал вам.

Опять не то. Рэйчел была готова расплакаться от досады, что она такая глупая и неуклюжая. Ева, вот кто сумел бы выкрутиться из любой ситуации.

Она услышала, как Стивен огорченно вздохнул, и взглянула на него извиняющимся взглядом.

Стивен рассматривал бюсты поэтов, историков и философов на одной из полок шкафов.

— Упокой, Господи, его душу, — негромко произнес он. — Знаете, мисс Рэйчел, то, что вы сказали, правда, но самое странное, что мне сейчас словно бы и недостает его слежки. Будто в Сент-Прайори мне стало чего-то не хватать.

Рэйчел постепенно перевела дыхание:

— Мне тоже трудно без несчастного Патрика. Он был хорошим помощником в делах.

— Когда приедет ваш отец?

— Я ему только что написала, — она взяла в руки пакет со списком. — Думаю, он будет где-то через неделю.

Она умолкла, заметив, что Стивен глядит не на послание, а на книгу с вытесненным коленопреклоненным королем.

— О, «Августейший лик». Запрещенная книга, смею заметить.

Он взял томик в руки, бережно, словно она была из хрупкого папируса.

— Я знаю, ее написал священник, отец Годен. Изящный стиль. Я прочел ее с удовольствием.

Рэйчел, судорожно обдумывавшая оправдания, заморгала:

— О, вы читали? Ее привез нам…

Она осеклась, не решаясь упомянуть отца. Ведь, в конце концов, Стивен был парламентарием, сторонником тех, кто казнил короля-мученика. Поэтому она сдержала себя.

— Вы хотели видеть меня, сударь?

— Да, мисс.

Он осторожно положил томик на прежнее место. Почему-то Рэйчел знала, что он скроет, что видел у нее «Августейший лик».

— Я уже расспросил всех об Осии. Остались только вы, Рэйчел. Вы специально ушли, чтобы не встречаться со мной?

Она уже смогла взять себя в руки, даже вскинула голову:

— Я слушаю вас.

И тогда Стивен спросил, не заметила ли она кое-что странное в поведении мальчика в то утро, до того как он покинул Сент-Прайори. Лично ему показалось, что Осия был словно чем-то напуган.

Рэйчел пожала плечами:

— В то утро у меня было много дел. Следовало все приготовить к похоронам управляющего. Что же касается Осии, то он всегда был странным ребенком. Сейчас я не могу припомнить то утро, но даже если бы я и заметила что-то необычное в поведении Осии, то не придала бы значения.

Она украдкой бросила взгляд на него. Взгляд Стивена был обращен на что-то у нее за спиной, и почти интуитивно поняла, что он смотрит на дверцу за камином.

— У вас есть еще вопросы?

Помимо воли ее голос прозвучал напряженно, почти резко. Стивен спокойно поглядел на нее:

— Жаль, что вы, обычно такая проницательная, ничего не заметили. Но мальчик действительно чего-то боялся. Или кого-то. По крайней мере, у него был враг. Тот, кто убил его. Жестоко убил. Почти выпотрошил.

— О Господи!

Стивен даже взял ее руку в свои.

— Простите, ради Бога, Рэйчел. Я не хотел напугать вас.

Но она уже не боялась. Более того, от прикосновения его ладоней, сжимавших ее руку, ее бросило в жар, а кончики пальцев начало покалывать, словно тонкими иголочками. Опасаясь, что выдаст свое смятение, она мягко отняла руку.

— Если вы хотите побольше узнать об Осии, спросите Джека Мэррота. Мальчик был очень привязан к нему. Он мог кое-чем с ним поделиться.

— Так же сказала и ваша тетушка, — заметил Стивен, и у губ его пролегла горькая складка. Рэйчел подавила вздох. Она могла догадаться, каким тоном это было преподнесено полковнику Гаррисону.

Стивен вдруг оставил ее и, пройдя через все помещение библиотеки, приблизился к маленькой двери. Он взял в руку замок и внимательно оглядел его.

— Куда ведет эта дверь? Рэйчел напряглась:

— Никуда. То есть там есть какой-то проход, но им уже давно никто не пользуется.

— Разве? Но замок, видимо, недавно смазывали. Вот даже следы свежей смазки.

— Возможно. Слуги в доме приучены к аккуратности, и, вероятно, кто-то из них, для порядка, смазал и этот замок.

Стивен мельком глянул на нее. Она стояла прямая, как пламя свечи, руки нервно сцеплены под передником. Стивен ничего не сказал, а, отойдя чуть в сторону, выглянул в окно.

— Похоже, если там и есть ход, он ведет к длинной галерее, тянущейся к развалинам. Вон, даже небольшое зарешеченное окошко какого-то внутреннего помещения. Ход явно уходит в сторону. Или там есть проход в башню барона Робсарта? По расположению весьма подходит.

— Я не знаю, — только и ответила Рэйчел.

Теперь Стивен медленно шел к ней.

— Не знаете, мисс? Вы? Вы, которой Сент-Прайори известен как свои пять пальцев?

Она заставила себя улыбнуться:

— Выходит, я не так уж хорошо знаю свои пальцы.

Он подошел столь близко, что у Рэйчел возникло жгучее желание шагнуть к нему навстречу и прильнуть. Или приказать ему обнять себя. О, она знала, что в ней таится какая-то таинственная сила, которая одним взглядом позволяет ей притянуть к себе человека или, наоборот, оттолкнуть. Но это была греховная, темная сила. Еще ее отец заметил за ней это и строго-настрого запретил пользоваться ею.