- Я не знаю, - повторила она.
Она сделала глубокий вдох, затем еще один, и неторопливо опять перевернулась на спину.
- Нам не обязательно останавливаться.
Наклонившись вперед, Уильям развязал ей запястья, и притянул ее в свои объятия. Это действие, похоже, освободило таящееся внутри нее беспокойство. Рыдая, Каролина упала ему на грудь. С осторожностью, прижимая ее к себе как можно крепче, Уильям произнес три самых страшных для него слова, - Может, и обязательно".
Перестав печатать, Нора потянула свои запястья и руки. Ей хотелось удалить все, что она сейчас написала, потому как сцена казалось мелодраматичной. Но опять же, большинство разрушающихся отношений, зачастую опускаются до мелодрамы. В скорби нет достоинства - правда, которую Нора знала слишком хорошо.
После расставания с Сореном, она почти на год превратилась в тень. Так длилось до тех пор, пока ей это не наскучило, и она не пресытилась своей печалью, целыми днями проводя на грязных простынях в тошнотворном состоянии, после чего взяла ручку, и начала составлять предложения, которые превратились в абзацы, те, в свою очередь, в страницы, полные демонов, изгоняемых из ее собственной души. И все же, Нора была не в силах вернуться к жизни. До тех пор, пока ее мать не предъявила решающий ультиматум - подняться с постели, или убраться прочь.
В тот раз, Нора послушалась свою мать. Она сделала и первое, и второе. Унизившись перед Кингсли Эджем (King - в перев. с англ. Король) - Королем Преисподней и ближайшим другом Сорена, она сказала ему, что сделает, что угодно, лишь бы оплачивать свое жилище, чтобы спокойно писать и горевать в тишине.
- Что угодно, chérie? - спросил он Нору, - совсем-совсем?
- Только по работе, Кинг. Я буду официанткой в клубе, уборщицей... все равно.
Рассмеявшись, он вынудил ее опустить взгляд. За годы, проведенные с Сореном, она научилась никогда не встречать взгляд Доминанта до поступления соответствующего приказа. Но в тот день, она его встретила. Нора смотрела на него, зная, что в ее глазах читалась вся боль, и все отчаяние адского года, покрывшие ее, словно броней.
- Non, - сказал Кинг, взяв ее лицо в свои ладони.
Он улыбнулся, и она поняла, что попала в самую большую беду в своей жизни.
- Никаких официанток и уборщиц. Ты больше не будешь прислуживать. У меня есть идея получше...
- Нор?
Повернув голову, она увидела стоящего в дверях ее кабинета Уесли.
- Привет, малой. Прости, я была в другом мире. В чем дело?
- Ни в чем. Как обстоят дела с книгой?
- Надеюсь, что хорошо.
- Заку понравились новые главы, которые ты ему отправила?
- Не знаю. Я не говорила с ним последние пару дней.
Пройдя в ее кабинет, Уесли опустился в кресло. Он внимательно смотрел на Нору, которую нервировала сообразительность, прячущаяся за этими карими глазами. Ей следовало нанять тупоголового практиканта.
- Субботней ночью... между вами двумя что-то произошло, так?
- Мы не трахались, если тебя это волнует.
- Меня волнуешь ты.
- Значит, ты слишком сильно волнуешься. Я в порядке. И с книгой все хорошо.
Поднявшись с места, Уесли посмотрел на нее. Нора глянула в ответ и улыбнулась. Ей никогда не приходилось ему лгать, если она была в состоянии улыбаться. И бедный парень каждый раз на это покупался.
- Ладно, я собираюсь к Джошу. Увидимся позже.
- Занимайся усердно. Учи все эти квадратники и изотопники, и так далее.
- Ты, правда, была отличницей по английскому языку?
- Ровно, как и двоечницей, - напомнила Нора, выпроваживая Уесли из своего кабинета.
Она встала с кресла, и принялась ходить из угла в угол, признательная за свое одиночество. Нора посмотрела на свой рабочий телефон. Тот не звонил ни сегодня, ни вчера, ни позавчера. Зак не разговаривал с ней с воскресенья, когда неловко попрощавшись, залез в такси. Нора же продолжала слать ему электронной почтой свои переписанные страницы, которые он отправлял обратно с комментариями и предложениями, но без каких-либо личных записей, одобрений, оскорблений... ничего. Она переживала всем сердцем, а он лишь правил ее пунктуацию.
Отвернувшись от черного, рабочего телефона, Нора отыскала свой красный мобильник, и нажала на цифру восемь - единственную цифру, запрограммированную на быстрый набор.
- Oh là là, - произнес Кингсли своим обычным, соблазнительным, протяжным голосом, - видимо, вести о твоей кончине крайне преувеличены. Или я говорю с призраком?
- Ты говоришь с Госпожой, мать твою, Норой, которая раздражена и помирает от скуки.
- Значит, все как всегда. Чем могу служить?
- Кто стоит в моем списке ожидания?
- Tout le monde, Maîtresse. Абсолютно все.
- Выбери кого-нибудь и организуй встречу.
- Mais bien sûr, ma chérie. Перезвоню через пять минут.
Кинг перезвонил меньше, чем через пять минут с именем, местом и временем - через час, от настоящей минуты.
Помчавшись в свою спальню, Нора открыла шкаф и вытащила любимое одеяние своего клиента - сшитый на заказ, белый костюм в стиле Марлен Дитрих. Она поправила светло-голубые подтяжки, надела пиджак и встала перед зеркалом, завязывая галстук.
- Нор?
- Черт.
Обернувшись, Нора увидела в спальне бледного и замершего Уесли.
- Я думала, ты занимаешься.
- Я забыл свои конспекты, - произнес он с дрожью в голосе, - и вернулся за ними. Нора...
- Не надо. Мне нужен отгул.
Нора взяла свою, подходящую к образу белую шляпу с широкими полями, но не стала ее надевать. Захватив пальто и ключи, она направилась к входной двери.
- Нора, ты сказала, что все в порядке.
- Так и есть, - ответила она у порога.
- Пожалуйста, очень прошу, береги себя.
Слова Уесли застряли у него в горле.
- Не волнуйся, малой. Ее рост - 156 см, вес 45 кг. Я с ней справлюсь. Что я и сделаю, - и изящным жестом, надела шляпу на голову. - Не жди меня.
Нора прибыла в клуб без опоздания, припарковавшись на своем обычном месте. Оставив пальто в гардеробной, она прошла через проделанный в ней потайной ход, который вел вниз. Оказавшись у последней двери слева, Нора остановилась и сделала глубокий вдох. Открыв дверь, она не смогла сдержать улыбки от представившейся ей картины.
- Шеридан..., - практически промурлыкала Нора ее имя, войдя в свою личную комнату в клубе.
На ее кровати, в одной лишь белой, кружевной подвязке, лежала улыбающаяся девушка. Нора щелкнула пальцами, и Шеридан приняла на краю постели коленопреклонную позу.
В самом начале, Кингсли обучал Нору правилам оплачиваемой Госпожи. Он не был сутенером, и никогда не позволял своим подопечным, во время рабочих сессий, заниматься сексом с клиентами.
"Правило номер один", - пропел он своим эротичным голосом с французским акцентом, - "не целуй своих клиентов. Они могут целовать... но только носок твоей обуви".
- Здравствуйте, Госпожа.
Приложив свою ладонь к щеке Шеридан, Нора оставила на ее губах долгий, сочный поцелуй. Девушка пахла клубникой, ароматом который Госпожа вдохнула с ее губ. Кингсли и его правила были бессильными перед миниатюрной, светловолосой красоткой Шеридан Стратфорд - звездой Нью-Йорка, и главной телевизионной знаменитостью. В свои двадцать три, она являлась клиенткой Норы вот уже два года.
Девушка обратилась с Кингсли по причине четырехлетней неспособности испытывать оргазм, занимаясь ванильным сексом. Во время своей первой сессии с Норой, Шеридан кончила пять раз.
Девушка держалась за подтяжки Госпожи, пока та скользила руками от ее плеч до самых бедер. Прямо сейчас, кожа Шеридан была чистым, фарфоровым холстом для меток Норы. Но для начала...
Толкнув девушку на спину, Госпожа коленями развела ее бедра в стороны.
В реальном мире, у Шеридан было прозвище "Любимица Америки" из-за ее невинной красоты, больших, голубых глаз, и милой улыбки. Почти в каждой роли она играла девственницу. Девственницу? Шеридан перестала быть ею в четырнадцать лет, когда лучший друг ее отца, перекинув через свое колено и отшлепав ее зад, трахнул девушку прямо на большом, дубовом столе Стратфорда-старшего, являвшегося членом совета. После произошедшего, у нее развилось пристрастие к экстремальному сексу, жесткому БДСМ, и она не могла достигнуть оргазма без подчинения Доминанту. В процессе лишения Шеридан девственности, отцовский друг был в деловом костюме от Armani, отчего у девушки появился очаровательный маленький фетиш на мужские предметы одежды.