— Что же ты, волхв, так поддаешься? — смеясь, проговорила она, увлекая его в чащу. — Будешь так по первому зову идти, можешь и сгинуть. Даже Малфрида твоя не поможет тогда.

Малк покраснел. И впрямь, чего это он? Однако в этой роще его все так поражало! Здесь словно иначе дышалось, мысли становились путаными, легкими. И отчего-то все время тянуло улыбаться. Малк крепился, как мог, шел степенным шагом за прыгающей и кружащейся мавкой, однако чувствовал, как и его затягивает бездумное легкомыслие этих мест — этой рощи, где не знали печали, где все проблемы отлетали прочь, где было так хорошо… И это сияние особое, с волнующимися тенями, мерцающими солнечными зайчиками, льющимися потоками света. На листьях деревьев и трав радужно сверкала роса, хотя по времени — солнце уже заметно клонилось к заходу — никакой росы уже быть не могло. И, тем ни менее, все вокруг искрилось и блестело. А ведь вроде бы лес как лес. Могучие дубы сменялись шелестящими березами, открывались широкие поляны, белеющие от высоко разросшейся кашки и ромашек, встречались и поздние колокольчики. По склонам рос орешник, прогибаясь под тяжестью орехов, алели яркие грозди рябин, густо был усыпан ягодами дикий шиповник. Папоротник достигал до пояса. Кругом сновали зайцы, на ветке орешника мелькали пышные хвосты белок Среди лиственного леса порой появлялись сосны.

В солнечном свете их стволы отливали красным. И все это казалось особенно ясным, освещенным, живым. А еще Малк не мог понять, что это такое легкое носится в воздухе, словно налетела тьма бабочек. Бабочки-то, конечно, тоже были, однако…

— Что это в воздухе? — спросил молодой волхв мавку.

Она охотно поясняла: цветы облетают. Здесь, в Роще, цветы расцветают и осыпаются чаще, чем в других местах. Вот и летят их лепестки по лесу, несут с собой аромат цветения и увядания. Здесь это вечно, здесь сама жизнь такова. А сегодня еще все особенно оживленное. Праздник как-никак.

Малк понимал, о чем она. Сегодня был день Перуна-Громовержца[67]. У людей этот бог почитался, как бог дружин, воинства, грозный защитник и спаситель. Здесь же, в не ведающем времени волшебном лесу, еще помнят его первое предназначение: нести грозу, поить влагой землю, питать ветер особой мощью. Даже нечисть лесная, побаивавшаяся метателя молний Перуна, и та отмечала этот день, так как после грозы в воздухе всегда оставалась особая сила, которая наполняла их, питала могуществом, удваивая чародейскую силу. Малка предупредили, что он идет в Навьину Рощу на праздник, поэтому там будет особое оживление. Теперь же он видел все воочию.

Мавка-проводница то и дело указывала ему на лесных духов, которые не скрывались тут ни от кого. И Малк видел то необычную кошку с огромными, как у совы, глазами — хранительницу подземных кладов, то маленького старичка в похожем на шляпку гриба головном колпаке — Ауку духа, любившего сбивать с пути ходивших по лесу путников. Один раз в лесу мелькнул страшный песиголовец, явно допущенный сюда из Дикого Леса за какие-то особые заслуги; а то прямо из-под ног разбегались лесавки — крошечные ушастые старички и старушки, обычно прячущиеся в дуплах и под корягами и пугающие путников мерцанием своих зеленоватых глаз. Но здесь лесавки никого не пугали, их маленькие глазки блестели обычным любопытством, они даже негромко смеялись дребезжащим голосом.

В каком-то другом месте Малка взяла бы оторопь при виде такого количества лесных духов. Здесь же они казались даже забавными. И он стал смеяться их непривычному виду, улыбался, сам не ведая чему. Он словно и сам пропитался волшебным воздухом этих мест, его легкой чародейской силой. Да и с мавкой ему уже понравилось гулять. Она тормошила его, смеялась, то отбегала, то, наоборот, льнула к нему, глядя мерцающими зеленоватыми глазами. Малк был не выше среднего роста, но мавка была такая маленькая, хрупкая, грациозная, что рядом с ней он чувствовал себя едва ли не витязем. Лесная девушка уже давно надела на него венок, увешала гирляндами из цветов и листьев, которые она плела на удивление быстро и ловко, так что теперь Малк сам стал походить на местного обитателя, на юного и пригожего духа леса.

— К круглому озеру тебя веду, красень мой, — щебетала лесная девушка. — Там все сегодня соберутся. Будут песни петь, сказки рассказывать, на новую жену Водяного смотреть. Когда у Водяного новая Водяница появляется, всем любо на нее глянуть. А там и добронравный Индрик-зверь[68] появится, а это такая краса, что и передать трудно. Говорят, что даже древний Китоврас[69] придет. А его уже немало годков не было видно. Таится все, шумных сборищ не любит. Зато, если приходит, много чего занятного поведать может.

Малк слушал ее, смеясь, не хотелось ни о чем думать, ни о чем заботиться. Теперь он понимал тех людей, которые, если заманивали их духи в свой волшебный край, ни за что не хотели возвращаться, проводили здесь многие годы, а если возвращались, то совсем юными, и только дивились тому, сколько времени прошло, как все изменилось и все состарились. Да, любили легкомысленные духи так пошутить, хотя решались на подобное крайне редко. Но самому волхву это не грозило. С ним были его амулеты. А они, как бы ни хорошо было юному служителю в Навьиной Роще, невольно напоминали: ты не здешний, ты иному служишь. Малку даже вдруг захотелось сорвать их и забросить подальше. Но не сделал этого, удержался.

На некрутом спуске юноша оступился, зацепившись ногой за невесть откуда возникшую сухую корягу. И тут же охнул, когда коряга стала подниматься, как будто бы даже замахнулась.

— Прочь, прочь… — заскрежетал глухой сиплый голос.

Но мавка тут же закрыла собой юношу от страшной, поднявшейся во весь рост с земли коряги.

— Не трогай, он волхв!

Малк же только немо смотрел, как поплелась прочь сухая коряга, поскрипывая на ходу, волочила по земле кривые лапы-сучья.

— Кто… Кто это?

— Да неужто не признал? А еще Дикий Лес прошел. Пушевик[70] это. Здесь их не так много, а вот в других местах… Ишь, тоже к озеру направился. Говорила же, все там сегодня соберутся.

Мавка хотела еще что-то добавить, но ее уже отвлекли.

— Смотри, смотри! — закричала она, приплясывая и хлопая в ладоши.

И Малк тут же забыл о страшном пушевике.

Среди негусто росших на открытой прогалине тонких берез мелькали легкие силуэты лесных духов. Мавки или еще кто-то из лесной нежити, юные и прекрасные, неслись, бежали, летели — только лепестки цветов да мотыльки кружились в легком, окутывающем их свете. Здесь были и парни, и девушки, но такие необычайно прекрасные, такие светлые и радостные, какими люди не бывают даже в лучшую свою пору.

— Мои это, — с потаенной гордостью заявила мавка. — Айда с ними!

Она потянула было его за руку, но Малк неожиданно отпрянул. Стоял, глядя во все глаза.

— Это же… Да ведь это Малфрида с ними!

О своей лесной проводнице он сразу забыл. Смотрел не отрываясь на бегущую в толпе духов ведьму, узнавал и словно не узнавал ее.

Она показалась ему на удивление грациозной, может, похудевшей, а может, и похорошевшей несказанно. Стройная, легкая и необычайно привлекательная в своей белой длинной рубахе, с развевающимися по ветру огненно-рыжими кудрями. Рыжими? Раньше она темноволосой была. Ныне же ее волосы горели, как огонь, темные брови и глаза смотрелись ярко и контрастно, лицо было веселым, таким, каким Малк его и припомнить-то не мог. Да неужто это та молчаливая хмурая девица, за которой некогда велели ему приглядывать волхвы?

И все же он решился окликнуть ее. Даже вперед рванулся, влившись в проносящуюся мимо толпу духов.

Малфрида сразу остановилась. В отличие от обитателей Навьиной Рощи она запыхалась от бега, но особой усталости не выказывала, даже заулыбалась через миг, разглядев старого знакомца.