Беседочный узел отличался тем, что в чужих руках казался совсем несложным. Но как только Лои попробовал вязать его сам, змея то уползала под ветку и ныряла не в лужу, а в озеро, то по дороге так сильно вытягивалась, что голова ее торчала из воды. Не узел, а сущее наказание, но, не постигнув этой премудрости, нельзя было стать заправским моряком.

Лои уселся на крышку люка, ведущего в машинное отделение, и в поте лица корпел над этим узлом, который умели вязать все моряки. Однако как он ни бился, вместо двойного узла у него получался самый обыкновенный бантик.

От жары в рубке Лои клонило в сон, и время от времени он ловил себя на том, что голова его падает на грудь.

Вдруг крышка люка под ним приподнялась, и Лои вскочил на ноги, протирая глаза. Из машинного отделения вылез Магнус.

— Неужели тебе так хочется спать? — удивился Магнус.

— Да, я сегодня ночью не спал.

— Это еще почему?

— Боялся пропустить «Слейпнир».

Магнус рассмеялся.

— Пойдем со мной в каюту, тебе нужно отдохнуть перед заметом. — Магнус открыл люк, ведущий к каюте: — Запомни, по трапу лучше спускаться задом наперед, — сказал он. — Здесь тебе не дворец. По такой лестнице спускаются только задом наперед.

В каюте находилось четыре койки: две вдоль бортов и еще две поперек.

— Забирайся на мою койку, приятель, и спи, — велел Магнус, указывая на одну из поперечных коек.

— А ты где будешь спать?

— Мне спать еще не скоро, после вахты. Я тогда прикорну здесь, на рундуке.

— Разбуди меня, когда будем проходить остров Гримсей, мне очень хочется его посмотреть.

— Тебе нужно выспаться. А Гримсей увидишь в другой раз, — отвечал Магнус, укрывая Лои одеялом. Потом он потушил верхний свет, и в каюте осталась гореть только лампа над зеркалом.

Шум гребного винта и рокот мотора были для Лои сладостнее птичьих трелей. Уткнувшись носом в подушку, он вдыхал аромат, который исходил от его просоленных волос. Судно, словно язык колокола, раскачивалось из стороны в сторону, на лице Лои играла блаженная улыбка.

В конце концов его сморил сон.

Глава седьмая

Проснувшись, Лои решил, что сон еще продолжается. Мало того, что его кровать обрела крышу, она ходила ходуном, норовя сбросить его на пол, хотя он судорожно вцепился в край кровати. Он был явно не дома, а в какой-то каморке, стены которой грозили обрушиться на него.

Вместо привычной тишины до слуха Лои доносилось тарахтенье мотора. А к кровати вела лесенка.

Только увидев спавшего на рундуке моториста Магнуса, Лои сообразил, в чем дело. Он был на промысле.

Лои кубарем скатился с койки и натянул сапоги. Какая качка, наверное, судно попало в шторм.

Он улыбнулся, страшно довольный.

— Что мало спал? — спросил Паульми, когда Лои вошел в рулевую рубку. — Часиков десять, не больше.

— Ну да? А сколько сейчас времени?

— Скоро час.

— Час ночи?

— Конечно.

Смотровое окно в рубке находилось так высоко, что Лои пришлось встать на цыпочки, чтобы выглянуть наружу. Там было светло как днем, и погода, вопреки его ожиданиям, оказалась хорошей — обидно все-таки плавать на таком большом судне по спокойному морю.

— Смотри, полуночное солнце. — Паульми показал на пламенеющее у горизонта небо.

— А где мы сейчас? Где земля?

— Мы уже вышли к рыболовной банке. А земля примерно в той стороне, по левому борту.

— Сельди еще нет?

— Пока нет. Ты бы сходил чего-нибудь поел. Тебя не укачало?

— Ни капельки. А где у нас Гримсей?

— Гримсей вон в том направлении, — ответил стоявший за штурвалом матрос Гюнни.

— Правда? А я считал, что он почти напротив фьорда. — Лои указал вперед. — Когда я пошел спать, он был там.

Гюнни засмеялся:

— На море не бывает «напротив» или «поперек». У нас тут говорят «по носу» или «по корме», «по левому борту» или «по правому». Судно-то, между прочим, поворачивается, а земля остается на месте. Гримсей сейчас лежит к востоку от нас.

— Иди в кубрик, поешь, — сказал Паульми, открывая дверь рубки.

— И разбуди там Купца, — добавил Гюнни. — Сейчас пробьет его склянка.

— Купца? Кто это?

— Рудольф. Имей в виду, его нужно как следует растолкать, иначе он не проснется!

В кубрике дулись в карты моторист Йоун и матрос Конни. Все остальные спали. Там находилось семь коек: четыре верхних и три нижних. Посредине кубрика стоял стол, который суживался к носу «Слейпнира». У самых дверей был небольшой умывальник с зеркалом. Возле задней переборки стояла плита, а у стены по правому борту располагались шкафы и еще одна раковина. Под одним из шкафов висели на крючках питьевые кружки, каждая из которых была помечена номером — от одного до одиннадцати. По обе стороны стола шли скамьи.

— Никак наш соня пожаловал? — сказал Йоун при виде Лои. — Смотри, как бы у тебя от сна вши не завелись!

Йоун чуть не до самых глаз зарос рыжей окладистой бородой. Если бы не зубы, сверкавшие в улыбке, могло показаться, будто у него вообще нет лица. Грудь Йоуна сливалась с шеей: поначалу трудно было провести границу между бородой и поросшей волосами грудной клеткой. Буйная растительность не обошла даже его уши: из каждого уха, наподобие ежика для мытья посуды, торчали пучки волос.

— Ну что, дружок, выспался? — спросил Конни.

— Ага.

— И тебя не укачало?

— Нет… Мне велели передать Купцу, что сейчас разобьется его склянка.

— Не разобьется, а пробьет, — поправил Конни и, дотянувшись до Рудольфовой койки, принялся расталкивать его.

— Просыпайся… Тебе заступать на вахту.

— А нам еще не пора заметывать невод? — спросил Лои.

Йоун засмеялся, почесал бороду:

— Сперва нужно найти сельдь. Наш кэп никогда не заметывает просто так.

— Кэп? Это кто, Паульми?

— Да. Ты разве не знаешь, что капитанов часто называют кэпами? — сказал Конни.

— Нет, а почему?

— Наверное, от слова «кепи», то бишь шляпа.

— Какой же Паульми шляпа! — возмутился Лои.

— Я бы на твоем месте думал сейчас о другом, милок, — донеслось из Йоуновой бороды. — Если нам завтра не попадется сельдь, тебя ждет килевание.

— Килевание? Что это такое?

— Свяжем тебя по рукам-по ногам и сбросим с левого борта. А потом протащим под килем и вытянем с правого. Вот что такое килевание.

При желании это можно было счесть за шутку. И все-таки кто его разберет, этого волосатого, шутит он или говорит всерьез? Не удивительно, что Лои вздохнул с облегчением, когда Йоун поднялся и вышел из кубрика.

— Как, по-твоему, — спросил Конни, садясь напротив Лои, — попадется нам сегодня сельдь или нет?

— Обязательно попадется, — тотчас отозвался Лои.

— Хотелось бы верить… Кстати, ты не принимай близко к сердцу, если ребята тебя поддразнивают, на прихват берут. Они это не по злобе, а так, потехи ради.

— Я знаю, — пробормотал Лои с набитым хлебом ртом.

— Ты себе сразу уясни, чтоб потом не обижаться: когда люди в море, для них очень важно повеселиться самим и позабавить других. У нас ведь тут нет кино, куда можно сбегать, если захотелось развлечься.

Лои улыбнулся.

— И к соседу в гости тут тоже не сходишь. Наш дом сейчас здесь, а потому мы должны жить душа в душу, как один человек. Иногда это трудно… А шутка, она всегда поднимает настроение.

Лои раньше не был знаком с Конни, слышал только, что он холостой и живет в доме своей сестры. Конни ему сразу понравился.

— Ну вот мы, кажется, и прибыли, — сказал Конни, когда вырубили ход.

С палубы донесся топот ног.

— Готовьсь! — крикнул в люк кубрика Гюнни. — И вытащите из койки Купца!

Лои мигом вскочил и бросился на палубу: наконец-то!..

Через несколько минут вся команда собралась наверху. Вспомогательную шлюпку перевели из-за кормы к борту, и впрыгнувший в нее Конни принял линь, второй конец которого был закреплен за кнехт на баке судна. Теперь важно было ничего не упустить. Вот сняли с вьюшки стяжной трос, пропустили конец через блок лебедки и бросили в шлюпку, где Конни продел его через стяжные кольца, а потом закрепил на буе. Лои хотелось запомнить все до мельчайших подробностей: вдруг понадобится срочно кого-нибудь заменить? Не мешает знать, как действовать в ту или иную минуту.