— Миз Полански, не соблаговолите ли присесть?

“Как смеет он быть столь утонченно-вежливым в такую минуту?”

— Предпочитаю стоять, — выпалила она, даже не обернувшись.

Она слышала, — нет, ощущала, как он движется позади. Зрение, слух, осязание — все эти чувства превратились в ничто по сравнению с ощущением его присутствия, таинственно-жутким и нежеланным чувством, которое, казалось, подспудно их связывало. Даже не видя его перед собой, она знала, когда он двинулся по направлению к ней. Даже не слыша его, она знала, когда он заколебался и остановился. Она глубоко вздохнула и сосредоточилась на промышленном пейзаже, открывавшемся в окне, преисполненная решимостью держать в узде разгулявшиеся эмоции.

— Я не собираюсь пробыть тут долго. Я пришла лишь по вашему распоряжению.

— Распоряжению? — удивленно переспросил Иэн. — Мне просто хотелось поговорить с вами наедине. Мне бы не хотелось обсуждать наши личные дела на глазах у всего отдела.

— Личные? Вы показали им видеоленту с нашим поцелуем! Что может быть более личным?

— Я бы не хотел, чтобы наш разговор превратился в спор…

— Что ж, весьма печально, доктор, поскольку именно спор вам в данный момент гарантирован абсолютно! — Взбешенная Джилл резко обернулась, чтобы смотреть ему прямо в глаза. “Огромная ошибка!” — сообразила она. Иэн сидел на краю стола, скрестив руки на груди, а серебристые глаза его изучали ее напряженно и безжалостно. Она тотчас же вспомнила, как ночью он, прислонясь к косяку кухонной двери, наблюдал за ней, вызывая щекочущее жжение в тех местах, которые не имели ни малейшего отношения к доктору Синклеру.

Она вновь обернулась к окну, из которого открывался не слишком приглядный вид.

— Вам незачем было показывать пленку всему отделу.

— Вы правы.

Она, обернувшись, бросила на него удивленный взгляд.

— Как это?

Он улыбнулся, прочитав на ее лице выражение тревожной неуверенности, и слегка виноватая улыбка, появлявшаяся весьма редко, странным образом сделала его еще более привлекательным.

— Я вовсе не собирался показывать им поцелуй и намеревался остановить пленку, не доходя до этого места, но… отвлекся.

— Чем?

— Вами, миз Полански. Или, точнее, вашим виртуальным образом. Я увидел, какое выражение было у вас на лице, когда вы решили, что орк превратит меня в кусок мяса. Оно было таким… одухотворенным.

Одухотворенным? Какое-то время она не понимала. И вдруг вспомнила эту леденящую кровь схватку и то, как она была напугана, опасаясь за безопасность Иэна. Она следила за дуэлью с ужасающим монстром, не переводя дыхания. На протяжении нескольких минут она прожила целую жизнь, перенасыщенную эмоциями, и если хоть одна десятая того, что она тогда пережила, отразилась на ее лице…

— Я была озабочена…

— Вы были, черт побери, не просто озабочены! — возразил он убийственно ласково.

Иэн слез со стола и направился к ней, не сводя с нее взгляда. Глаза его вбирали ее глаза с безжалостно-интимной откровенностью, и этот натиск был столь же решителен, как и схватка с орком. И столь же результативен, подумала она, чувствуя, как слабеет ее сопротивление.

— Вы ошибаетесь. Симулятор демонстрирует лишь проекцию выражения лица. Он несовершенен.

— Да, несовершенен, — согласился он, не сводя с нее глаз, — но точность его калибровки достигает 98 %. В любом случае ваше выражение лица — это не единственный надежный показатель. Я дополнительно полагаюсь на наши два поцелуя: как реальный, так и симулированный. А данные, собранные воедино, — продолжал он, переходя на шепот, — дают основания сделать один лишь достоверный вывод.

Ей не надо было спрашивать, в чем заключался этот вывод. Он горел в глубинах его серебристых глаз и в без труда завораживающей ее улыбке, что пряталась в уголках рта. Того самого рта, подумала она, который был возвращен к жизни воспоминаниями о ее поцелуях и который ей чертовски хотелось поцеловать еще раз. Для начала. Она проглотила вставший в горле ком, чтобы вымести метлой сор опасных образов, угнездившихся в сознании. “О, Господи, да ведь он же живет с другой женщиной!”

— Мне пора возвращаться к работе.

— Останься, — взмолился он нежным, преисполненным желания голосом. — Прошу тебя, останься!

Эта откровенная просьба пронзила ей сердце, как стрела. Она заметила, как отяжелел его подбородок, и знала, что в нем сейчас идет внутренняя борьба, происходит попытка овладеть собственными эмоциями. За бесстрастным обличьем Иэна Синклера пряталось невероятное смятение, такое же, как и у нее, полнейшая эмоциональная неразбериха, которая в одинаковой степени могла поранить как его, так и ее. Черт, да почему бы ему просто не быть одним из множества красивых, самоуверенных сукиных сынов? Почему он должен быть таким нерешительным, таким ранимым, таким… человечным?

Размышления эти были прерваны громким стуком в дверь кабинета. Джилл дернулась на звук и увидела, как дверь отворилась, и внутрь вошел угловатый Сэди Хеджес. Киберинженер был до такой степени погружен в содержание принесенных распечаток, что даже не заметил, что его не пригласили войти.

— Док, у меня есть ряд вопросов по поводу интерфейса между генераторами изображения и новой топологической средой, которую мы на завтра устанавливаем с Феликсом… — Тут слова эти увязли в глубоком молчании, когда Сэди увидел, что Джилл и Иэн стоят друг против друга на расстоянии всего нескольких дюймов. Но первоначальное удивление длилось не более мгновения, и на его место мигом пришла всепонимающая улыбка. Быстроте реакции Сэди всегда можно было только позавидовать.

— Прошу прощения, я зайду попозже.

— Нет! — вырвалось у Джилл. Приход Сэди разрушил заклятие, лежащее на ней и Иэне и дал ей шанс — быть может, единственный — бежать. Не осмеливаясь глядеть на него, она резким движением направилась к двери. Она понимала, что такой выход достоин лишь труса, но, как ей представлялось, выбирать было не из чего. Если она не уйдет сейчас, то нарушит обещание, данное матери — и по ходу дела разрушит собственное сердце.

Она была уже в дверях, когда он ее окликнул:

— Миз Полански?

Она замерла, будучи не в силах сопротивляться.

— Да?

— Мне просто хотелось бы вам напомнить, что завтра днем мы встречаемся в симуляторе.

Джилл небрежно кивнула — на большее она при данных обстоятельствах была не способна — и вышла из кабинета. Лишившись возможности читать его эмоции, она была не вполне уверена, что означает сделанное им заявление: обещание или угрозу.

— Вы не забыли проверить модуляторы калибрации? — требовательным тоном спросил Иэн у Сэди, пока тот закреплял на нем сбрую яйца.

— Да.

— А ее контрольно-следящие мониторы? Проверили их, как я просил?

Сэди вздохнул.

— Целых три раза…

— Прекрасно. А как насчет…

— Послушайте, док. Я проверял системы жизнеобеспечения миз Полански сто раз на дню. С нею все будет великолепно. А вот насчет вас, — продолжал он, безжалостно-туго затягивая последний ремень, — я не вполне уверен.

Иэн внутренне сжался.

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите.

— А, бросьте. Я же вас знаю, как облупленного. — Он сделал шаг назад, бросив на спеленатого доктора строгий, оценивающий взгляд. — Я же видел, как вы смотрели на Джилл, когда она уходила от вас. И я видел, как вы старательно на нее не глядели сегодня утром во время прогона симулятора. Что между вами происходит?

— Ничего, — с горечью проговорил он. — Ничегошеньки.

Сэди тщетно пытался скрыть улыбку, но это ему не удалось.

— Похоже, вам хочется, чтобы все стало по-другому.

— Но это же абсурд… — начал было он, но тут же осекся, столкнувшись со скептическим взглядом Сэди. Его слова не принимались на веру. Да и с какой стати, поскольку объяснение, висевшее у него на языке, не имело ничего общего с правдой?

Сэди с женой он знал уже много лет, с того момента, как приехал в Америку. Если кто-то знал его как следует, так это Сэди. Если кто-то имел право знать правду, так это Сэди. С искаженным лицом он потер подбородок тыльной стороной ладони, затянутой в тугие дата-перчатки.