— Верно. Но вы видите этого человека только за работой. А в Пуэрто-Рико он, может статься, совсем другой. На отдыхе он расслабляется и дает волю своим чувствам.

Она покачала головой.

— Не могу себе такого даже представить. Чтобы он плакал? Или смеялся? Невероятно!

— Боюсь, — мягко заметил доктор Годден, — вы делаете из него какую-то мифическую фигуру.

— Не знаю. Видимо, вы правы. Это все потому, что дело становится все более реальным, и, если бы не он, этого бы не было.

— Вы говорили в понедельник, что его зовут организатором.

Ее всегда приятно поражало, что доктор Годден держит в памяти все, что она ему говорит. У него ведь есть и другие пациенты, и она платит ему лишь за то, что он выслушивает ее, он не обязан помнить все ее слова.

— Да, да, — сказала она. — Он прилетел из Пуэрто-Рико.

— Он уже встречался со Стеном?

— Сегодня Стен возил его на базу. Поэтому я и опоздала.

— Может быть, он решит, что операция слишком трудная, и скажет Стену, что за нее не стоит браться.

Элен упрямо покачала головой.

— Они возьмутся за нее, — сказала она. — Я знаю. Вижу по их глазам.

— Вместе с этим человеком?

— Непременно.

— Что вы видите в его глазах?

— Не знаю, это трудно объяснить. Во всяком случае, он явно готов взяться за это дело, и ничто его не остановит.

— Гм... Они назначили день?

— Не знаю.

— Скорее всего, это произойдет в день получки, не так ли? Или накануне. Когда ближайшая получка?

— Пятнадцатого. В следующий вторник.

— Через четыре дня. И они собираются так быстро все организовать?

— Не думаю. Помню, у Марта подготовка всегда занимала неделю или две, иногда даже больше. У них пока еще не хватает людей. Марти сказал, что в деле будут участвовать кроме них троих еще и другие.

— Тогда, наверное, это произойдет в следующую получку, — предположил доктор Годден. — Первого октября. Ну-ка, посмотрим — это будет четверг. Примерно через три недели. Вряд ли они захотят мозолить здесь глаза дольше. Если, конечно, вы правы и они действительно намерены устроить ограбление.

— Они сделают это, — сказала Элен обреченным тоном.

— Ну, впереди три недели. Пока еще только все начинается. Не стоит, по-моему, так отчаиваться. Вы знаете, о чем я сейчас думаю?

— О том, о чем вы мне говорили много раз, — ответила Элен, застенчиво улыбаясь и не отрывая глаз от узора ковра.

— Скажите мне это сами, — мягко, но настойчиво попросил доктор.

— Во мне сидит чувство, что я не заслуживаю ничего хорошего, и поэтому со мной и не происходит ничего хорошего. Я считаю, что они непременно пойдут на ограбление, и уверена, что их поймают, и я потеряю Стена. Потому что я его не заслуживаю. — Элен украдкой взглянула на доктора, на его доброе лицо, на его лысину, мерцающую в свете настольной лампы. Переведя взгляд снова на ковер, она прибавила: — Понимаю, что доля истины в моих предчувствиях есть. Но лишь доля. Марти ведь действительно поймали.

— Всего один раз, — сказал доктор Годден. — А сколько раз он совершал грабежи безнаказанно?

— Много, — ответила Элен.

Она уже привыкла говорить с доктором Годденом совершенно свободно и о чем угодно, в том числе о грабежах и других преступлениях. Словно священник, он неизменно проявлял сочувствие, ничего и никого не осуждал, никогда не склонял просто закрыть глаза на что-то. Хотя каждый раз был немного другим. Но разве кому-нибудь еще она могла сказать, что ее бывший муж — грабитель, что это стало его профессией? Большинство людей пришли бы в ужас и стали звонить в полицию и уж во всяком случае, прекратили бы с ней всякие отношения. А доктор Годден ко всему относился одинаково спокойно, без осуждения. Она могла говорить с ним обо всем, ничего не утаивая.

Вот и сейчас он спокойно увещевал ее:

— У вас нет никаких оснований считать, что они попадутся. В конце концов, все они, кроме Стена, профессионалы.

— Но даже если их сейчас и не поймают, — возразила она, прислушиваясь к своему чувству страха, — все равно ничего хорошего не будет. Стену захочется попытать счастья опять, и он станет таким же, как Марти. Или как этот Паркер.

— Понимаю, — сказал доктор Годден. — Вы боитесь, что Стен повторит судьбу вашего первого мужа.

Она поспешно кивнула, хмуро глядя на ковер.

— Многие женщины испытывали бы такое чувство, оказавшись в вашей ситуации. Но, откровенно говоря, из того, что вы рассказывали мне о Стене, у меня не складывается впечатления, что он захочет продолжить это занятие. Кто знает, может быть, это для него послужит полезным уроком и он станет лучшим мужем, чем был раньше.

Доктор Годден умеет так взглянуть на вещи, что на душе сразу же становится спокойнее. И ведь чаще всего он оказывался прав, потому что ее страхи, сомнения и предчувствия были продиктованы не чем иным, как внушенным ей в детстве комплексом неполноценности, который необходимо было изжить.

— Думаю, — сказала она растерянно, — думаю, что нам остается одно — ждать.

— Вы совершенно правы, — поддержал ее Доктор Годден.

Глава 2

Стен сфотографировал сейф, вынул снимок из камеры и, убедившись, что он такой же хороший, как и все остальные, вернулся к своему столу. Достал из среднего ящика конверт с другими снимками и присовокупил к ним новый, после чего положил конверт на прежнее место, а фотокамеру убрал в боковой ящик. Когда лейтенант Уормли вошел в комнату, Стен быстро печатал на машинке.

— Не усердствуйте так, — сказал Уормли, проходя мимо. — Как-никак суббота.

— Точно, сэр, — отозвался Стен. Лейтенант резерва Уормли был на два года моложе Стена. Лицо этого пай-мальчика покрывал еще юношеский пушок, а срезанный подбородок свидетельствовал о безволии. Пройдя мимо стоявших один за другим столов, Уормли вошел в свою застекленную каморку, рядом с кабинетом майора Крейтона, и снова углубился в «Сайентифик-Америкэн». Все снимки, кроме снимка сейфа. Стен сделал при Уормли, который обычно был так поглощен чтением, что не замечал ничего вокруг.

С гораздо большим пылом относился к своей работе сержант Новато — грубоватый, маленького роста крепыш, которому поручали задания, не требовавшие особой смекалки.

Зато свои обязанности он выполнял намного ответственнее, чем кто-либо другой, и даже в субботнее дежурство делал больше, чем иные за полный рабочий день. Но как раз рвение сержанта как нельзя лучше устраивало Стена. Пока Новато лихорадочно листал различные документы, выдвигая один ящик стола за другим, вытаскивал и снова укладывал бесчисленные папки, занимался какими-то расчетами, Стен спокойно себе фотографировал в противоположном конце офиса.

Он уже снял здание снаружи и лестницу; сейф он щелкнул через окно кабинета майора Крейтона. Теперь оставалось ждать до двенадцати часов сорока пяти минут. Они тянулись бесконечно долго. Объехав на машине базу, он сделает еще несколько снимков, о которых просил Паркер, и будет дома самое позднее в час тридцать.

Как хорошо, что Ланц согласился поменяться с ним дежурствами. Иначе фотографии дались бы труднее. Но Ланц с радостью отсрочил свое дежурство. И вот дело сделано, снимки готовы.

Никто толком не мог объяснить, зачем введено утреннее дежурство по субботам, но кто вообще способен объяснить, почему служба в ВВС организована так, а не иначе. Ко всему надо относиться просто как к должному: в субботу утром с восьми до двенадцати дежурят один офицер, один сержант и один рядовой. С рядовыми было проще; их было больше, и дежурство у них выпадало реже, тем не менее, все ждали этого дня с отвращением.

Стен должен был дежурить только через пять недель, но Джерри Ланц с удовольствием уступил ему свою очередь, а двое других дежурных, на счастье, оказались, каждый по-своему, очень подходящими людьми и ничуть не помешали ему выполнить задание Паркера. Он попечатал на машинке, сделал много снимков, словом, утро не в пример прошлым дежурствам можно было считать вполне продуктивным.